Джиллиан оторвала взгляд зеркала за туалетным столиком и посмотрела прищурившись.

— Ты проделал весь этот путь ко мне?! Не могу дождаться, когда услышу, что такое экстренно важное заставило тебя покинуть свою берлогу.

Я прислонился к дверному косяку, наблюдая за ней. Вздохнув, она снова повернулась к зеркалу и продолжила накладывать макияж, но ее движения были слишком резкими. На самом деле, она была в бешенстве, хотя притворялась спокойной.

— Почему ты уволила Шарлотту? — Спросил я, входя в ее комнату. Ее приторные духи, специально созданные для нее, наполнили ноздри, напоминая мне о временах, которые я хотел бы забыть.

Она недоверчиво фыркнула и резко повернулась ко мне лицом.

— Она уже прибежала к тебе? Что, черт возьми, происходит? Ты что, трахаешься с ней, что ли?

— Вытащи свои мозги из сточной канавы. Я не собираюсь трахаться с ней. Она — няня нашего сына. Я разговаривал с ней по интеркому, когда ты ворвалась в ее комнату. В чем именно заключается ее проступок?

— Когда это ты стал ее адвокатом? И когда это для тебя стало иметь значение, кого я нанимаю или увольняю из персонала?

— Мне спокойней, когда она занимается с Закари.

— Неделю назад тебе даже не нужна была няня, — бросила она.

— Это правда, но раз уж ты сделала все по-своему, я готов признать, что был не прав. Няня — хорошая идея, и я вижу, что Закари много выиграл от присутствия Шарлотта здесь.

Она пристально посмотрела на меня, а затем повернулась к зеркалу, глядя на свое отражение.

— Она превысила свои полномочия, я найду кого-нибудь другого.

Я начал испытывать раздражение.

— Это я купил оборудование для детской площадки и разрешил Закари играть на улице. Если подумать, то почему ты во стольком ограничила моего сына, не поставив меня в известность?

— С каких это пор ты вдруг стал так заботиться о Закари? Все это время это было только моей прерогативой.

— Похоже, что ты хочешь, чтобы я лишил тебя этой прерогативы, как его матери? Мне кажется, ты не очень интересуешься и беспокоишься о нашем сыне.

Она вскочила на ноги, ее глаза горели.

— Как ты смеешь сомневаться в моей любви к нему?

— Не испытывай моего терпения, — сказал я. — За последние годы я смотрел сквозь пальцы на тот путь, который ты избрала. Я не позволю тебе таких вольностей, когда дело касается Закари. Шарлотта либо остается, либо ты уезжаешь.

У нее отвисла челюсть.

— Ты предпочтешь мне женщину, которая вошла в нашу жизнь несколько дней назад?

— Да.

На секунду она в ужасе уставилась на меня, но ей стало ясно, что я говорю вполне серьезно. Затем я буквально воочию увидел, как в ее мозгу заработали шестеренки, и слезы, которых я терпеть не мог, находил просто невыносимыми, заполнили ее глаза.

— Бретт, как мы очутились в такой ситуации? Мы вместе выросли. Почему же я стала так мало для тебя значить? Мы же одна семья. Она нам совсем чужая. Я знаю, чем она занимается — настраивает тебя против меня.

Я не верил всему, что слетало с ее губ. Никогда я не встречал человека, который бы бесконечно крутил какие-то козни, как она со всеми.

— Джиллиан, что именно я для тебя значу?

— Я люблю тебя, Бретт, — страстно воскликнула она.

— Ты в этом уверена? — Спросил я, сняв свою маску.

И ее реакция сказала мне все, у нее не было времени, чтобы скрыть ее. Она содрогнулась... она содрогнулась всем телом у меня на глазах. Ее взгляд прошелся по глубоким, невыносимо уродливым шрамам, которые покрывали всю правую часть моего лица. Хотя они стали намного лучше, чем были вначале, но сморщенная, изуродованная кожа, изрезанная осколками стекла кувыркающейся машины, затем с силой инерции протащившая меня по тротуару, что в некоторых местах битумная крошка, будто бы въелась в кожу, оказалось для нее именно тем, что она все еще не могла принять.

— Теперь тебе все ясно? — Спросил я, снова надевая маску.

К моему удивлению, она направилась ко мне, подняв руку, чтобы дотронуться.

Я стукнул ее по руке прежде, чем она дотронулась до меня.

— Как ты смеешь?

Она вздрогнула от тона моего голоса.

— Ты ведь никогда меня не простишь, да?

— За что же? — Спросил я и убрал волосы с лица. — За то, что ты бросила меня в самый тяжелый момент моей жизни?

— Бретт, я тебя не бросала, — воскликнула она. — Я же здесь, я никуда не уехала. У меня была вполне нормальная реакция любого нормального человека. Любой нормальный человек отреагировал бы так же. — В ее глазах появилось лукавое выражение. — Ты думаешь, наша няня не отреагирует точно так же, если увидит тебя без маски?

Я нахмурился под маской. Ссориться с Джиллиан было глупой затеей. Она была слишком хороша в разных ссорах, вернее, она была королевой драм и ссор, поэтому я отвернулся.

— Не отворачивайся от меня, пожалуйста. Извини. Мне не следовало этого говорить. Я хочу поговорить о нас.

Я остановился и обернулся на нее. Мне нужно было решить эту проблему раз и навсегда, прежде чем удалиться из ее комнаты.

— Как я уже сказала, мне необходимо было время, чтобы все осознать... Приспособиться... Чтобы начать видеть тебя таким, каким ты был раньше.

Я рассмеялся.

— Да, твой метод адаптации состоял именно в том, чтобы начать страдать ху*ней, что тебе отлично удалось. Ты не любишь меня, Джиллиан. И никогда не любила. Ты вышла за меня замуж из-за моих денег, а я женился на тебе, потому что меня попросил твой отец, ты была тогда слишком легкомысленной, и я не знал тогда, что со мной будет сейчас.

Слезы покатились у нее по щекам.

— Бретт, твои слова слишком жестоки. Я всего лишь человек... мне позволено колебаться и разочаровываться. Мне также позволено осознать свои ошибки и меняться. Почему ты меня отталкиваешь?

— Никто тебя не отталкивает, — сказал я. — Вовсе нет. Перестань трахаться на право и на лево. Попытайся снова завоевать мое сердце... если ты так хочешь.

Ее взгляд оторвался от меня, я почти готов был рассмеяться во все горло.

— Что? Слишком тяжелая для тебя задача? Или ты наконец поняла, что на самом деле хотела бы, чтобы я пресмыкался у твоих ног за те крохи о нашем сыне, которые периодически ты мне бросала?

— Ты все еще любишь меня, Бретт, — заявила она. — Вот почему ты так на меня злишься.

Я покачал головой от ее высокомерия.

— Джиллиан, мне горько оттого, что я когда-то обманул себя, дав тебе ложную надежду, женившись. Теперь я стал еще более ожесточен, потому что не могу так легко избавиться от тебя, как мне бы хотелось. У меня имеется ответственность перед Закари, и в отличие от тебя я серьезно отношусь к нему и его будущему.

— Не важно, что ты думаешь, я хорошая мать для Закари.

— Ради бога, тешь себя этой мыслью. Мне нужно идти, но оставь Шарлотту в покое, иначе я возьму дело в свои руки, и уверяю, тебе это не понравится.

Я повернулся и вышел из ее комнаты.

На верхней площадке лестницы я замер. Со стороны лестницы для обслуживающего персонала в мою сторону шла Шарлотта, глядя при этом в пол. Должно быть, она направлялась на кухню. Прежде чем она успела поднять голову, заметив меня, я вспомнил слова Джиллиан — «Ты думаешь, наша няня не отреагирует точно так же, если увидит тебя без маски?» Мне хотелось инстинктивно тут же развернуться, направившись в противоположную сторону, спрятаться от Шарлотты подальше.

Но она подняла голову и увидела меня.

Мы двигались навстречу друг другу. Она смотрела на меня широко раскрытыми голубыми глазами. Мы оба замедлили шаг, но не остановились, когда подошли, а потом прошли мимо, я почувствовал, как сердце сильнее заколотилось в груди. Черт возьми, в реальной жизни она была еще красивее.

Боже, как же я ее хотел!

— Бретт, — позвала она.

Я не остановился. Хотя мне не хотелось двигаться вперед, не хотелось игнорировать ее. Я хотел поговорить с ней... хотел, как следует ее рассмотреть... заглянуть ей в глаза, но я не мог заставить себя остановиться.

— Бретт, — позвала она громче, и на этот раз мои ноги сами собой остановились. Я даже не обернулся. Почувствовав прилив адреналина, услышав звук ее туфель, двигающихся ко мне, бил мне по ушам. Я произнес на автомате:

— Стой там, где стоишь.

Она остановилась.

— Что? — Спросил я.

Тишина.

Я медленно повернулся к ней.


22

Шарлотта


Я открыла рот, но не могла произнести ни слова или попытаться его закрыть.

Передо мной стоял Бретт! На его лице была маска, сделанная из какого-то блестящего материала, вероятно, даже не материала, а из силикона. Она была черной, резко контрастируя с его бледной кожей. Было очевидно, что он уже много лет не бывал на солнце. Его волнистые пряди были убраны с лица, под правым глазом я заметила промелькнувшую искалеченную поврежденную кожу, которая исчезала под маской.

Джиллиан говорила, что он был отвратительным... монстром... но это было не так. Человек, которого я видела на фотографии, был бледной копией по сравнению с ним. Начиная с широких плеч, обтянутых белой рубашкой в полоску, до угольно-черных брюк, сшитых на заказ и спускающихся по длинным мускулистым ногам, я, без сомнения, в данный момент смотрела на самого сексуального, самого притягательного мужчину. Может, все дело было в его полуприкрытых глазах или слегка взъерошенных волосах, или в таинственности, которую несла маска, но для меня он был таинственным и загадочным, как романтический герой романа.

Я в замешательстве прижала руку к груди. Мне хотелось ему что-нибудь сказать, дав понять, что я не нахожу его отталкивающим, скорее наоборот, но я не могла произнести ни слова. Я чувствовала, как с каждой секундой мое лицо становится все краснее и краснее.