Марина Комарова - Чернила под кожей

– Что это было? – спрашиваю я, не замечая, что голос упал до сиплого шепота.

Но сейчас совершенно наплевать, как это звучит, – я пытаюсь понять, что произошло.

Макс молчит.

Не ерничает, не ехидничает, не старается сказать что-то остроумное. Просто молчит и смотрит в глаза.

И это единственно правильный ответ, потому что все и так ясно.

Я жду и не двигаюсь. Кажется, внутри кто-то отрубил механизм, отвечающий за передвижение и способность соображать.

Единственное, что мне не нравится, – воздух снова начинает накаляться, а мысли подло расползаются по углам.

Щелчок камеры телефона заставляет меня вздрогнуть. Черт, надо же было так расслабиться!

Макс реагирует молниеносно и почти хватает горе-фотографа, но тот изворачивается змеей и удирает через зеленую зону. Скорости парнишки можно позавидовать.

– Пошли, – отрывисто бросает Макс, хватая меня за запястье и утягивая подальше от заинтересованных взглядов зевак.

Я хочу сказать, что никуда не пойду, но, встретившись с жадным взором какой-то девицы, послушно следую за Максом, стараясь не подвернуть ногу. Больше никогда не надену эти туфли. Никогда!

Однако, стоит нам пройти несколько метров, не выдерживаю:

– Куда ты меня тащишь?

* * *

Хороший вопрос. Я понятия не имею, куда веду Таю, которая, надо ей отдать должное, не сопротивляется и не вырывается. Не привлекает лишнего внимания, в общем. Хотя… Глупости какие. На нас и так все пялятся.

Не знаю, что на меня нашло. Просто понял, что хочу ее поцеловать. Такую… сердитую, безумно привлекательную, в мокром платье, которое теперь ни черта не скрывает, а наоборот. Грудь явно намного красивее, чем казалось поначалу. И глаза безумные, гневные, притягательные… А губы такие манящие и сладкие.

Потому я сделал то, что считал нужным.

От поцелуя перехватило дыхание. Словно целую не живую женщину, а ту… ту…

Так, хватит этого бреда. Ага, вот и ближайшее кафе, отлично. В конце концов не могу же я сказать прямо: мол, когда осознал, как все мужчины вокруг пялятся на твою обтянутую тонкой тканью грудь и затвердевшие соски, захотел устроить драку. Просто внутри все резко воспротивилось тому, что Таю разглядывают другие. Пусть валят куда собирались. Нечего!

– Сюда, – сообщаю я самым невозмутимым тоном, на который способен. – Ведь ты же не хочешь, чтобы на тебя смотрели все подряд?

Внутри уютно и царит полумрак. Я утягиваю Таю на мягкий диванчик подальше от входа. Теперь она сидит спиной к залу, зато у меня прекрасный обзор.

– Поэтому будешь смотреть ты? – не теряется она.

– Согласись, это намного лучше, – ухмыляюсь я. – Тебе, кстати, идет.

Просто до безумия идет. Так и хочется протянуть руку, убрать черную прядь за ухо, скользнуть пальцами по щеке, очерчивая скулу.

Делаю глубокий вдох. Что-то я совсем не о том думаю. Перегрелся на солнце, что ли? Сначала набросился на нее у фонтана, теперь все мысли о том, как… продолжить. Но при этом понимаю, что меня скорее огреют тяжелым меню в коричневой кожаной обложке, чем согласятся. На что? Хороший вопрос.

– Не идет, а идиот, – тихонько бормочет Тая, видимо думая, что я ничего не слышу.

По самолюбию, конечно, бьет, но я старательно изображаю, будто у меня проблемы со слухом. Женщина должна иногда думать, что она делает что-то незаметно. Во всяком случае, насколько это возможно, если сидишь за одним столиком с молодым здоровым мужчиной.

– Что это было? – повторяет Тая вопрос, беря меню и открывая его.

Ну конечно, дорогая. Давай, спрячься от меня, уставившись на страницы с яркими картинками.

– Тебе не понравилось? – невинно интересуюсь я.

Не признаваться же ей, что со мной случился тепловой удар и приступ собственничества. Хотя с последним можно горячо поспорить. Кто его знает, какие последствия имеет этот самый удар? Возможно, моя утонченная натура не выдержала атаки солнечных лучей, и вот…

Зеленые глаза Таи рассерженно вспыхивают. Это сродни колдовскому пламени, которое в мгновение ока может испепелить и праведника, и самого заядлого грешника. Перед мысленным взором появляются контуры эскиза: обнаженная женщина в окружении огненных лепестков.

Руки чешутся тут же зарисовать это, но пока нет возможности.

– Янг, я бы тебя треснула по голове, – вдруг говорит она, пристально глядя на меня, – но это будет международный скандал. Откуда ты так хорошо знаешь русский язык?

Резкая смена темы заставляет меня оторопеть. Вот уж точно: никогда не расслабляйся с женщинами, зазевался – попал в неловкое положение.

– Меня научила тетя, – отвечаю чистую правду, но при этом не тороплюсь рассказать все от начала до конца.

– А она откуда? – приподнимает бровь Тая.

Я замечаю, что она больше не листает меню. Отвлекающий маневр больше не нужен, тема сменена, разговор течет совершенно в безопасном направлении, далеком от поцелуев.

– Из Москвы. Переехала в Амстердам много лет назад.

Тая смотрит на меня задумчиво и неопределенно. Словно бы и хочет спросить, но что-то останавливает.

– Смелее, – хмыкаю я. – Обещаю ответить на любой вопрос, вечер откровений считаем открытым.

– Что ж… – она широко улыбается совершенно неповторимой ведьминской улыбкой. – Тогда отвечай немедленно: могу ли я заказать доску с колбасками и картошкой? Здесь огромные порции, справиться можно только вдвоем.

Я теряюсь, ибо готовился к коварным вопросам о личной жизни или мотивах моего неприличного поведения – но Тая вышибает всю почву из-под ног. А потом, запрокинув голову, начинаю хохотать.

Тая смотрит на меня все с той же довольной улыбкой и тоже начинает смеяться. И так весело и задорно у нее это получается, что к нам тут же подлетает официант.

– Что-то выбрали? – интересуется он, держа уже приготовленный блокнот.

– Доску с этими… колбасками, – сквозь смех выдавливаю я.

– И картошкой. – Тая утирает выступившие от смеха слезы.

Официант не совсем понимает причин нашей радости, однако ведет себя безукоризненно вежливо, кивает и уточняет:

– А пить?

– Темное пиво, – говорим мы с Таей почти одновременно, а потом недоуменно смотрим друг на друга.

Официант успевает убежать, прежде чем новая волна смеха заставляет согнуться нас обоих.

– Давно так не было, – признается Тая, достав зеркальце из сумочки и быстро оглядев лицо, дабы убедиться, что макияж не пострадал.

Как по мне, совершенно глупое занятие, потому что краски на ней минимум. Или это все полумрак? Дьявол знает что! С тех пор как косметическая промышленность заработала на полную мощь, к арсеналу женских уловок прибавилась возможность изменить лицо до неузнаваемости.

– Давно что?

– Я так не смеялась, – без жеманности говорит она искренне и спокойно.

– Я тоже, – сами собой слетают слова у меня с языка.

Над столиком повисает тишина. Кажется, можно услышать, как стучат наши сердца. Хотя это всего лишь смолкла музыка, что за глупость?

Наш заказ приносят быстро. Мы берем вытянутые бокалы с темным пивом, покрытым пенной шапкой.

– За встречу? – невозмутимо предлагаю я тост.

Лишь бы не решила плеснуть мне пивом в лицо. Кто знает, что у нее на уме?

Но Тая только хмыкает, и ее бокал со звоном касается моего.

И тут же рядом звучит смутно знакомый женский голос:

– Тая, привет! Можно к вам?

Поворачиваю голову, встречаюсь с горящим от волнения и досады взглядом блондинки Веры.

Шесть лет назад

– То есть теперь так? – ошарашенно спрашиваю я.

Женя не поднимает глаз, молча уставившись на собственные руки. Он наверняка понимает, что любым неосторожным словом может вызвать бурю. Но при этом я не уверен, знает ли он сам, что делать после этого признания.

– Да, так, – тихо говорит он, по-прежнему не глядя на меня. – Я… с ним.

Я откидываюсь на спинку стула, залпом выпиваю обжигающе горячий кофе такой крепости, что может выпрыгнуть сердце. Только вот мне сейчас не кофе нужен. Однозначно.

Хорошо, что мы зашли в первое попавшееся кафе. Хорошо, что здесь много людей, поэтому нельзя срываться. Хорошо, что Женя не пытается противопоставить себя всему миру. Он просто сказал, что у него есть парень.

Охренеть.

Где все были? Ребенку вообще кто-то уделял внимание?

Но эти вопросы – всего лишь глупые камешки, которые бьются о глухую стену. Мне не с кем разговаривать. Единственный, кто мог бы ответить хоть что-то, сейчас лежит в могиле. Там холодно и сыро, нет света и странных вопросов. Там…

Я делаю резкий вдох.

Что-то я совсем не готов к такому повороту.

С тех пор как на моем пороге появилась хрупкая русоволосая женщина в зеленом платье и с баснословно дорогими часами на запястье, я многое воспринимаю иначе. Но тут все равно сбился, не смог собрать мысли в кучу.

Де-мид. Почему-то его имя хочется произносить именно по слогам, никак иначе. Его зовут Демид. Короткие черные волосы. Карие глаза спрятаны за стеклами очков, взгляд внимательный и цепкий, будто норовит вывернуть тебе всю душу.

Он вполне ничего. Внешне идеально подходит своему имени, такому же рубленому и резкому. И геометрической татуировке на руке.

В Демиде есть сила. А еще тьма.

Мне он не нравится. Ни изгиб рта в улыбке, ни наклон головы, ни длинные пальцы, согнутые наподобие когтей хищника.

Демид безукоризненно вежлив. Ведет себя как обычный мужик, вовек не предположишь, что ему нравится зажимать в углу парней, а не девочек. Но это уже его дело. Куда больше меня злит, что Демид положил взгляд не на кого-то, а на Женю.