Он ощутил некоторое облегчение от того, что не придется самое сокровенное, какой-то цветочек аленький, который робко распустился в его душе, вытаскивать наружу в этой не самой подходящей обстановке. Осторожно, словно канатоходец, он, балансируя словами, Глеб решил еще немного укрепить свои позиции.

— Аня, ты сказала очень точные слова. Но я думаю. Их можно отнести не только к коту, которого ты видишь первый раз в жизни, — он испытующе посмотрел прямо в глаза девушке. — Надеюсь, ты знаешь, что все произошедшее с нами — это не просто так. Я не юноша, которому гормоны картину жизни рисуют. Я хочу, чтобы ты была моей женой. Не хочешь рожать — я этого…, — Глеб едва успел прикусить язык, чтобы не сказать — уродца, — безымянного кота готов полюбить.

Опять хотелось сказать — как тебя — не с той минуты, как увидел в аэропорту в образе барышни с чудинкой, даже не тогда, когда дар речи потерял от неземной красоты в торговом центре. А именно с первого взгляда, который перевернул всю душу.

— Глеб Платоныч! Я не имею права лишать вас возможности иметь полноценную семью. Но мы друг для друга, я надеюсь, много значим. Поэтому я …, — Анна замялась, не зная, удастся ли ей подобрать нужные слова, чтобы не испортить то, что есть. Она вдохнула, набралась решимости, как перед нырянием в ледяную купель, выдохнула.

— Я хочу с вами встречаться, говорить с вами, смотреть в ваши глаза. Выслушивать ваше нравоучительное занудство…

У Штольцева потемнело в глазах. От бешенства он скрипнул зубами, одним движением превратив пачку сигарет в кучку табака, смешанного с клочками бумаги.

— Садись в машину, — не глядя на Анну, бросил он. — И да. Я присмотрю за твоим уродцем. В крайнем случае, найму ему няньку, могу себе позволить. Я не совсем нищий, как ты обо мне думаешь. Мне хватает на то, что нужно и еще остается.

Анна опешила. Растерянно хлопая глазами, она пробормотала:

— Ничего я такого не думала. И ему нужно корма купить.

— Садись, я сам схожу, а то еще кого-нибудь притащишь, — пытаясь говорить как можно холоднее, Глеб, тем не менее, никак не мог скрыть тот пожар, который вспыхнул у него в душе.

Анна притихшей мышкой забралась на переднее сидение. Она недоумевала. Еще ночью он, казалось, забыл о себе, был страстен и нежен, перецеловал ее каждую клеточку, обласкал всю, довел до исступления, изнеможения, заставил забыть о том, что кроме его рук, губ, что кроме него самого еще где-то существует мир. Он любил ее так, будто это последний день жизни. И ведь он был уверен, что она выходит замуж!

Глеб принес корм, сунул пакетик Анне и завел машину. По побелевшим костяшкам пальцев видно было, что буря еще в самом разгаре. Девушка огорченно скосила глаза на него, вздохнула, разорвав пакетик, насыпала сухие комочки прямо на ладошку. Изголодавшийся найденыш благодарно посмотрел на девушку, ткнулся мордочкой и стал аккуратно, по одному, их грызть. Он не набрасывался на еду, а после каждого проглоченного куска поднимал вопросительный взгляд — можно ли еще? У девушки навернулись слезы на глаза.

— Какой же ты глупый!!!! Это же все только для тебя!

Штольцев вздрогнул. В дурацких комедиях он видел, как двое не разговаривающих между собой просят передать свои слова через кого-то. Или это не ему? Дожились… Сказанное коту воспринимаем на свой счет. Между тем наевшееся животное начало лизать Анне руку. Причем не всю, а только понравившийся ему безымянный палец на правой руке.

И тут до нее дошел весь ужас ею сказанного. Он подумал…О нет! Мир нужно было восстанавливать.

— Глеб Платоныч! Я никогда не думала, что вы нищий. К тому же содержимое вашего кошелька меня не интересует.

— Тогда назови мне причину, по которой ты выходишь замуж за своего …Кирилла? И еще смеешь мне предлагать стать любовником. — От гнева на лбу мужчины вздулась пульсирующая жилка.

От этих слов, словно от удара хлыстом, она вздрогнула, хотела уже ответить в духе его высказывания. Набрала воздуха в легкие, но тут розовое трогательное существо прикусило ей ладошку. Не больно, но прижало зубами и не отпускало. Анна озадаченно посмотрела не него. Выдохнула и поняла. Потеряшка снова ей напомнил о главном — нужно объясниться. Хотя обида еще пыталась уколоть ее сердце отравленной иголкой, Анна взяла себя в руки. Она умела отделять котлеты от мух. Сама виновата. Действительно, что может прийти в голову после ее слов?

— Мне было очень больно слышать от вас такое. Как вы могли подумать, что я, будучи замужем, смогу иметь отношения с другим мужчиной?!

Еще смысл сказанного не дошел до его сознания, язык, который, как известно, враг наш, уже ляпнул:

— Такое, знаешь ли, бывает! Дело молодое!

Анна побледнела. Ее губы дрогнули, усилием воли она их сжала, безуспешно пытаясь удержать на лице нейтральное выражение. Слезы до краев наполнили ее глаза и готовы были горько-соленым потоком вырваться на волю. Она отчаянно заморгала глазами, и уже не имея больше сил, по — детски всхлипнула.

Закусив удила праведного гнева, Глеб не сразу понял, что произошло. Потом злость нехотя уступила место здравому смыслу, и в порядке поступления информации его эмоции менялись, как окраска у хамелеона. Первым пришло раскаяние — он понял, что опять умудрился обидеть девушку. Второй — тихая, робкая радость, в причину которой он никак не мог поверить. Третьей — страх, что он опять все испортил.

Он резко затормозил. Сейчас решалось все. Бывшие до сих пор их ссоры казались тренировочными. Он досыта наелся истериками Нины. До чертиков надоело быть виноватым в том, что не поддаешься на манипуляции. Значит, бесчувственный чурбан, не уделяющий должного внимания тонкой, чувствительной женщине. В Анне его покорила естественность. Обида — по делу. Прощение — не требуя тридцати трех поклонов и стольких же покаяний.

— Аня. Я не то хотел сказать. Вернее, я сказал, не то, что хотел, — Штольцев запнулся — что он несет? И сам дал ответ — чушь несет.

Он расстегнул ремень безопасности и, не обращая внимания на недовольство кота, наклонился к Анне, обхватил ее затылок, поцеловал. Сначала нежно и ласково. Затем требовательно и страстно. Губы девушки, сначала немного сопротивлявшиеся, «оттаяли»: поцелуй оказался более красноречивым оправданием, чем сотни витиеватых извинений. Поцелуй не обманет.

С трудом отрываясь от покоривших его губ и переведя дух, он, все еще не веря своему счастью, спросил:

— Аня, ты, правда, остаешься свободной? — сейчас он даже боялся произнести слово замуж, чтобы не спугнуть солнечного зайчика счастья, робким лучом блеснувший перед ним.

— Да. Я решила, — твердо ответила она. — Вы больше не будете гадости говорить?

У Глеба отлегло от сердца. Неужели там, в небесной канцелярии, где решается все, решили и ему отмерить счастья?! И какова щедрость Вселенной будет, он пока и боялся загадывать.

— Но я все равно должна улететь. Ведь все нужно решить.

— Я обещаю к твоему возвращению придать этому … курчонку товарный вид. Постараюсь подружиться.

Анна счастливо улыбнулась.

— Тогда заедем в аптеку?! — полуспросила — полупредложила она.

— Ветаптеку, ты хотела сказать? — не задумываясь, переспросил он.

— Я сказала, то, что хотела, — ответила она и покраснела, как вареный рак.

Глеб взглянул на нее, не веря своим ушам и глазам, и почувствовал себя зеленым юнцом, у которого от одного намека на близость, который он едва не пропустил, пересохло во рту и сидеть стало очень неудобно. Все отвратительные картинки Минздрава о последствиях курения не стоят и скорлупки от яйца. Если сигарета может спасти положение, какие к черту предупреждения! Аккуратно съехав на обочину, Штольцев неловко выбрался из машины и, опершись о капот, прикурил спасительную сигарету.

Решила не выходить замуж! Эта счастливая мысль, словно карусель, закружила его, вызывая настоящую эйфорию. Восхитительные картинки замелькали перед глазами с такой скоростью, что ему пришлось мотнуть головой, нехотя возвращая себя в реальность.

Глава 13

К обеду они, наконец, добрались до квартиры, посетив все стратегически важные пункты: Макдональдс, ветаптеку и собственно аптеку.

— У вас усталый вид, — заботливо отметила Анна.

— Ну, разве с тобой не устанешь? Ты все нервы мне истрепала, — улыбнулся в ответ Глеб. Естественно, он не стал говорить, что ночью не сомкнул глаз, пытаясь уловить ее дыхание, насладиться нежностью ее тела, которое он бессовестно исследовал, словно приручая к своим рукам.

— Вы в долгу не остались! — притворно надув губки, парировала Анна. — Идите отдохните. А я пока этого бедолагу искупаю и приведу в порядок.

Штольцев, приняв душ, отправился было на свой диван, однако не смог уснуть: разбирало любопытство. И своему любопытству он придал высоко художественный вид. Аллюзия на картину Петрова — Водкина — «Купание лысого кота».

Неслышно он приоткрыл дверь в ванную. Анна скрупулезно выполняла все рекомендации, полученные в ветаптеке. Раскрасневшись, она аккуратно намыливала и без того облезлое на вид тельце, смирно стоящее по брюшко в тазике. Глеб едва не расчувствовался, жалея доходяжку. Однако, когда он встретился взглядом с этой чудо-зверюшкой, понял, жалеть его не надо — на морщинистой мордочке отражалось блаженство.

Сполоснув заморыша, Анна собралась вытаскивать его из тазика, однако поднять его одной и другой взять полотенце она не могла: боялась, что он выскользнет.

Глеб взял полотенце и скомандовал:

— Клади сюда этого курчонка!

Анна посмотрела на неожиданно появившегося помощника и почувствовала, что сердце застучало часто-часто. Умиление, перемешавшись с болью от осознания невозможности возникшей в голове картины, сдавили его, как кошачьи лапы пойманную птичку. Она представила, как этот сильный, такой неприступный порой мужчина принимает в полотенце малыша. Слезы навернулись на глаза, и чтобы скрыть их, она опустила взгляд на «курчонка», как изволил выразиться Штольцев. Вроде презрительно, но прозвучало так ласково…