А ей ничего не оставалось, как лежать и не шевелиться. Хотя в этом положении она чувствовала себя безмятежно счастливой, но ей больше хотелось бы самой обнять своего мужчину, легонько гладить его по лицу, шее, груди. Любоваться им спящим…

Будильник насильственно вырвал их из объятий Морфея и напомнил, что нужно быстро собраться и отправиться в путь.

Вещи погружены в багажник, спасибо месту, сделавшему их счастливыми, сказано.

Глава 14

Почти всю дорогу они ехали молча. Но это было не то взрывоопасное молчание, которое сопровождало их сюда. Это был безмолвный диалог двух любящих сердец, которые уже все друг о друге знают. Это был диалог любящих рук — правая рука Глеба лежала поверх кисти Анны на ее колене. Когда же нужно было переключить передачу, ладонь Анны бережно покрывала его кисть.

Животное, которое понимало, что сейчас не время претендовать на внимание хозяйки, уткнулось мордочкой в ее живот и мирно посапывало.

По дороге забрали Антонио, который безмерно удивился произошедшим переменам и новому члену компании. Однако молодой человек был хорошо воспитан, поэтому вопросов никаких задавать не стал.

Последние километры до аэропорта Штольцев ехал так медленно, что при желании его могла бы обогнать и гужевая повозка. Веря, что за расставаньем будет встреча, тем не менее, это расставание хотелось оттянуть.

Вот и аэропорт. Багаж сдан. Очередь к окошку, безвозвратно засасывающему пассажиров в зону вылета, становится все меньше. Но Анна никак не решается в нее встать.

— Так, Анна Викторовна, — своим подчеркнуто деловитым тоном Глеб пытался прикрыть внутреннее беспокойство, — прилетишь, благополучно приедешь домой — сразу мне смс-ку.

Он потер рукой лоб, будто пытаясь что-то вспомнить. В очереди остался один человек, только что подбежавший. Анне нужно идти.

Она смотрела на него и не могла оторвать взгляда, словно вбивала в свою память легкие морщинки у глаз, ресницы, римский нос, твердо очерченные губы. На них она задержалась. Дыхание перехватило, и этого мгновения хватило для того, чтобы Глеб в очередной раз отбросил, как ненужный хлам, свои убеждения — сейчас насчет того, что недопустимо в обществе проявлять телячьи нежности.

Он порывисто схватил девушку, прижал к себе на несколько секунд. Затем, усмиряя бешенный стук сердца, медленно отстранился и вдохнув, окунулся во всепоглощающую бездну поцелуя. Поцелуй — это маленькая жизнь, проживаемая отдельно от мира, от Вселенной. Жизнь, проживаемая на двоих…

Можно ли было предположить, что просто работа превратится в чудо? Глеб проводил глазами любимую девушку. Немного помучился вопросом — не остаться ли здесь до ее отлета. Навязчивое желание находиться хоть и в разных концах аэропорта, но все же под одной крышей с ней, словно гипнотизировало, убаюкивало здравый смысл. Однако тот напомнил о несчастном существе, которое Анна, потискав на прощание и пообещав вернуться, переложила на заднее сидение.

Мужчина вернулся к машине. Сначала в ветеринарку, затем в магазин. Можно еще повоспитывать подкидыша, пока не придет смс-ка от Анны. До тех пор об отдыхе и речи не могло быть. Да и непонятная тревога выворачивала душу наизнанку. После трудной работы он не считал зазорным посидеть в кресле с бокалом коньяка и сигаретой. Успокаивало, помогало вытряхнуть из головы вопросы без ответов и некоторое время побыть с собой наедине.

Сейчас тревогу унять привычным способом не было возможности. Зато обнаружился новый и, как показала практика, весьма эффективный.

*****

Посещение ветлечебницы оказалось не таким простым делом. Во-первых, пришлось отсидеть очередь — что само по себе для Штольцева было противоестественно. К тому же он чувствовал себя не в своей тарелке, будто забрел в женскую консультацию — почему-то и собаководы, и кошководы оказались здесь исключительно женского пола. И они все, как по команде, развернулись в сторону вошедшего импозантного мужчины, весь вид которого выражал полнейшее непонимание действующего распорядка. Сразу несколько пар глаз изобразили полнейшую готовность помочь отцу-одиночке, который похоже не знал, что делать со своим облезлым питомцем.

Однако Штольцев не оправдал их надежды, и выяснив, после какой животины он может попасть в кабинет, воткнулся в телефон.

Вторая неожиданность состояла в том, что помощь заключалась не в общих рекомендациях и выписывании рецепта. А в самом настоящем обследовании, которое невозможно было без оформления кошачьих документов.

— Фамилия? — Штольцев подумал, что у доктора слишком своеобразное чувство юмора — у животных, конечно, бывают трехэтажные имена, но чтоб фамилии, это уж слишком. Во всяком случае, шутку он не оценил.

Зло посмотрев на Айболита, сквозь зубы ответил:

— Откуда фамилия?

Пришел черед Айболита не оценить чувство юмора клиента.

— От родителей фамилия.

— Простите, забыл у мусорного бачка поинтересоваться фамилией, — чувствуя, что его просто хотят выбесить, Глеб снова принялся считать — вдох — выдох, вдох— выдох.

— Простите, если я напомнил вам о детской травме, но даже в детдоме всем детям дают фамилию. Отсюда Найденовы, Ивановы…А какую вам дали? — доктор начал разговаривать с посетителем, как с четвероногими пациентами — добродушно, участливо.

Если бы Штольцев сохранил способность краснеть, то сейчас было самое время ей проявиться.

— Я не думал, что вам нужна моя фамилия, — пробормотал сконфуженный мужчина и подумал, что придется еще немало хлебнуть с этим котом…

— Ну а как же иначе? Записываем данные владельца, потом животного. Надеюсь вопрос об имени животного у вас не вызовет никаких затруднений?

«Надейтесь», — определенно, функция папаши Штольцеву давалась с большим трудом. Поэтому во избежание дальнейших эксцессов, он решил предельно конкретизировать задачу.

— Уважаемый доктор! Не сочтите за труд сначала оказать помощь, а в следующий раз займемся формальностями. Животное подобрано под мусоркой, очевидно, там провело немало времени, пережило грозу, голодало. Давайте вашу бумажку, я сам дома заполню.

Доктор решил, что это конструктивный подход, и занялся пациентом. Послушал, сделал пару уколов, выписал рецепт и вручил недооформленный паспорт с печатью и кругленький счет к оплате.

Глеб, не помня себя, рванул домой. По телефону заказал пиццу и, приняв душ, в изнеможении опустился в кресло. Только сейчас он осознал, что непривычные хлопоты вытеснили тревогу за Анну. Осталось дождаться ее смс-ки и дать имя розовому существу. Неэтично как-то жить в одной квартире и называть его «Эй, ты!» или «Кот»… Он включил негромко телевизор, чтобы как— то снять напряжение, посадил зверюшку на широкую спинку дивана рядом с собой и начал допрос с пристрастием.

— Слушай меня внимательно! Я надеюсь, что нам с тобой жить придется долго и счастливо, и за это я тебе благодарен. Но не обольщайся — безоблачного счастья не обещаю. Сейчас буду называть имена, а ты хоть хрюкни, если услышишь свое или какое тебе понравится. Договорились?

Штольцев был нарочито суров, чтобы с первых минут зверь знал, кто в доме хозяин. Однако животное было либо слишком умным, либо умело прикидывалось, но от его взгляда мужчине стало не по себе. Глаза кота смотрели сочувственно, проникновенно, будто скрывали какую-то загадку. Да, впрочем, почему как будто? Сфинкс — он же и есть хранитель тайны…

— Барсик! — сфинкс не шевельнул и ухом.

— Мурзик! — в ответ кот презрительно отвернулся.

— Фунтик! — мимо.

— Лунтик! — ноль реакции.

— Тузик! — кот повернулся к Штольцеву, и тот готов был поклясться, что в глазах зверя мелькнула издевка. Понимая, что до мусорного бачка он имел, возможно, другую жизнь, и эти клички ему казались плебейскими, Глеб стал называть более благозвучные имена. Хотя результат был прежний. Уже и пиццу принесли, а кот упорно не желал откликаться ни на один из предложенных вариантов.

Обессиленный папаша откинулся на кресло и налил в бокал янтарный успокоитель. Покрутив бокал, насладившись ароматом и красотой напитка, он блаженно потянулся. Телевизор продолжал бубнить.

«В 1931–1946 годах он руководил лабораторией взрывчатых веществ в Институте химической физики Академии наук СССР (Ленинград). Занимался теорией взрывов, горения и детонации, основал советскую школу физики взрывов. В 1936 году развил общую теорию центрифужного разделения газовых смесей, выводы которой справедливы и для случая разделения изотопов. В 1939–1941 годах Юлий Харитон» — в этот момент кот напрягся, уши, и без того длинные, казалось еще больше вытянулись, и он издал шипящий звук, заменявший мяуканье.

— Что? — Глеб не понял, чем сожителя привлекла ядерная физика.

— И Яков Зельдович впервые осуществили расчет цепной реакции деления урана в реакторе. В 1943 году Игорь Курчатов привлек Харитона». — кот снова оживился. — «к работам по атомному проекту СССР. В Лаборатории № 2 АН СССР Юлий Харитон являлся научным руководителем сектора № 3, созданного для проектирования атомной бомбы»

— Тебе нравится Харитон? — изумленно воскликнул Глеб.

Розовая тушка снова подтвердила свой выбор.

— Ха-ри-тон!

И в этот момент телефон оповестил, что пришла смс-ка от Анны.

Получив от Вселенной все, что ему было нужно, Глеб уснул моментально прямо в кресле, а Харитон продолжал слушать увлекательный рассказ о своем тезке. Правда, у того была фамилия, но раз котам фамилия не положена, значит пришлось ограничиться частичным совпадением.

Глава 15

Наутро Глеб, не очень отдохнувший в кресле, но все-таки выспавшийся, набросал план действий. Первое — съездить на работу, проверить все. Потом вызвать Рогозина, благо сегодня суббота, навалять ему за разглашение государственной тайны. И третье — самое неприятное, поговорить с Ниной. Что, впрочем, можно и несколько отложить. Трусливо, но…