— Не сделать, а делать! Андестен?! Делать — это не раз, и не два, а все время. Пока идет игра. А потом — видно будет. Но делать ты будешь все, что велят. Потому что твое нет — это нет жизни у твоего сокола.

Анна, дрожа от ненависти к этому иезуиту, переспросила, акцентируя каждое слово:

— Что… я …должна делать?

— Да ничего страшного или того, что тебе не по силам. Будешь каждый день ублажать своим телом всю бригаду, — с этими словами он протянул руку и больно схватил девушку за грудь.

Недолго думая, Анна врезала ему между ног. Несмотря на долгое отсутствие тренировок, ее мышцы не утратили силу, и лысый скрючился пополам от боли. Лицо, на котором каждый из пороков оставил свой автограф, было искажено болью и ненавистью.

— Ах ты ж, сучка!!! — размахнувшись, ударил девушку по лицу, и когда она отлетела к стене, в ярости хотел наброситься на нее с кулаками. Однако боль была сильна, и это дало шанс его приспешникам оттащить от девушки.

— Э, Лысый, сказали ж не бить?! — урезонивали его.

— Ничего, гримироваться меньше надо будет, — зло сплюнув на пол, огрызнулся тот. — Когда все закончится, я все равно ее достану.

А Анна, с расширенными от ужаса глазами, буквально оцепенела. Перед внутренним взором пронеслась вся ее жизнь. Она умрет. Несомненно. То, что ей уготовано, пережить невозможно. Если даже и физически она останется жива, то психически вряд ли. Мозг, не в силах справиться с потрясением, просто отомрет. А Глебу она такая будет не нужна.

Кто будет горевать о ней? Папы нет. Мама не заметит ее отсутствия. Если она не выполнит того, что требуют эти уроды, Глеб тоже умрет. Тетя Липа?! Только не она, она даже не узнает. Кирилл? Тоже вряд ли. Их связывали полностью партнерские отношения.

От слез перехватило горло. Как же так?! Разозлить этого амбала — кажется, он легко впадает в ярость — пусть убьет на месте? Хотя она была настолько раздавлена происходящим, что скорее всего, ее попытка вызвать гнев, вызовет насмешку. Анна подтянула коленки к подбородку. Пытаясь, как ежик, свернуться в клубочек. Она умрет…

И вдруг она заметила, что второй ее любимый мужчина, оставшийся на свободе, готовится к нападению. И хотя у него не было совершенно никакой шерстки, которая могла бы встать дыбом, нервно бьющий из стороны в сторону хвост, прижатые уши и лютая ненависть в глазах говорили о том, что он собирается вцепиться в глотку смертельной хваткой агрессорам. Заминка только в выборе жертвы. Понимая, что справиться может только с одним, он напряженно ждал момента — чье горло окажется ближе. Он, как самурай, готов был пожертвовать собой.

Анну словно током ударило. Она даже не могла представить, что этот ее смешной питомец способен на такое.

— Харитон, нельзя! — одними губами приказала Анна. — Уходи немедленно!

Кот недоуменно посмотрел на нее. Он рыцарь! Он не будет смотреть спокойно, как хозяйку обижают! Однако взгляд ее красноречиво говорил, что нужно повиноваться. И он, с глазами, полными боли и тоски, пятясь, покинул поле не начавшегося боя.

Анна, сцепив зубы, решила бороться. Ради Глеба, ради Харитона. Только она может что-то изменить. А пока — выиграть время!

— Одевайся! — вырвал ее из плена горьких мыслей напавший на нее мерзавец.

— Я никуда не пойду, сейчас придет наш друг, полковник полиции Рогозин, и упечет вас всех за решетку. Мы договаривались о встрече, — ободренная боевым настроем кота, девушка решительно поднялась и уставилась, не мигая, на обидчика.

Все трое дружно заржали.

— Тогда мы сейчас уйдем, а ты будешь потом искать и умолять, чтоб тебя оприходовали, — издеваясь, произнес один из них. — Хотя если тебе хочется быть молодой вдовой, то конечно, мы пошли, — и он развернулся, демонстрируя готовность выполнить обещанное.

— Почему я должна вам верить?

— Ты глянь, Станиславский в юбке выискался! На, любуйся! — чуть не в лицо Анне ткнул телефон лысый.

Сердце девушки замерло. Несомненно, они говорили правду. Позавчера, когда они приехали из больницы, она видела, как рабочие во дворе красили урны в ядовито-лимонный цвет. Кадр запечатлел одну из них и Глеба, чье безвольное тело заталкивали в зеленый минивен.

Все равно! Ради их любви она должна что-то придумать!

У Наташи Рогозиной есть ключ, когда их хватятся, придут сюда, кота спасут. Пока ему весь корм высыпать и в таз воды. Должно хватить. Анна механически двигалась по кухне, лихорадочно соображая, как бы оставить знак беды. Не придумав ничего лучшего, она взяла острый нож, отрезала длинный локон и бросила его на пол возле кошачьей миски — так точно мимо не пройдут. Порезать руку? Но след приведет только к машине и все.

Она зашла в комнату к себе, отчаянно надеясь, что как-то все образуется. Юбка, за которую отчитал ее Глеб, попалась на глаза. Как она здесь оказалась? Девушка нырнула в нее — там был маленький карман, способный хранить тайны. Как шпион, ловко она засунула в него телефон и как раз вовремя — на пороге стоял амбал.

— Все, поехали. Тебе больше ничего не понадобится.

— Я хочу поговорить с тем, кто затеял эту мерзкую игру! — Анна решительно вскинула подбородок.

— Поговоришь, поговоришь…, — пообещал лысый. — Сама пойдешь, или пинка ждать будешь?

— Не смей ко мне прикасаться! — Анна резко отстранилась и пошла вперед.

В машине ей не стали завязывать глаза, и это не добавляло никаких позитивных мыслей. Девушка сидела так напряженно прямо, будто к спине приклеили линейку. Каждый километр приближал ее к тому ужасному, избежать которого пока не было способа. Единственная хрупкая надежда на то, что ее состояние окажется более привлекательным, чем гнусное развлечение.

Анна не заметила, как они остановились возле парка.

— Выходи! — коротко скомандовал лысый.

Анна выбралась из машины, ноги едва не подгибались от страха. Неужели сейчас?!

Они молча шли некоторое время, пока не попали в зону благоустройства. Вокруг было много рабочих из бывших братских республик, которые укладывали плитку. Здесь же валялись бордюры, готовые стать границей дорожки, бензопилы, мини-тракторы сновали туда-сюда.

Неужели об этой бригаде они говорили?! Анне не хватало воздуха, она готова была упасть в обморок. Однако сюда они приехали не за этим. Они подошли к странному устройству, типа мясорубки, только с горизонтально расположенным жерлом, которое перемалывала все то, что было вырублено. Крупные ветки, поросль, нетолстые стволы вырубленных деревьев рабочие совали прямо в эту адскую глотку, которая с визгом втягивала их в себя, на выходе выдавая фонтан мелкой щепы.

Анна понимала, что это позволяет быстро убрать мусор и, очевидно, сделать основу для удобрений или еще чего. Но ей отчего-то ледяной ужас сковал ее тело.

— Что, нравится? А представь, что вместо дерева туда суют ноги твоего муженька?! И на выходе неидентифицируемый фарш… Можно, конечно, на мясокомбинат сдать. Но мы гуманные — сделаем это возле реки. И все смоется водой. Теперь поняла, что его ждет, если ты откажешься?!

Анну едва не вырвало. Она побледнела и упала бы в обморок, но сильней аммиака на нее подействовал телефонный звонок, предательски раздавшийся из ее кармана. Последняя ниточка, связывавшая с миром, сейчас оборвется.

— Ну, ответь, нехорошо заставлять людей волноваться. Но ты ж понимаешь, что должна сказать?

Анна обреченно достала телефон: «Кирилл»

— Да, Кирилл, — Анне потребовалось запредельное усилие воли, чтобы голос звучал ровно.

— Аня, Анечка, где ты?! Ты совершила опрометчивый поступок. Ну, зачем ты сбежала из клиники? Ты же знаешь о своей проблеме?! Климат Италии для тебя идеален. А в Москве полгода зима. Тебе будет тяжело привыкать. Я поклялся Виктору Ивановичу оберегать тебя, и, получается, я клятвопреступник. Девочка моя, ты же обещала папе меня слушаться во всем! Я сейчас за тобой приеду. Ты же у господина Штольцева остановилась? — голос Кирилла звучал заботливо, убаюкивающе. Сердце Анны забилось сильнее. Да, Кирилл занимался всеми вопросами — от найма прислуги до ведения дел фирмы. Он решал все. Одно слово — и он заберет ее от этих недочеловеков, спасет ей жизнь и разум. Как же ей хотелось жить! Рисовать портреты. Прогуливаться по набережной. Вернуться к прежней беззаботной жизни. Жизни, где все происходило словно по волшебству, без ее участия. Да, именно по волшебству. А волшебство в сказке, то есть нереальности. И вкус жизни, саму жизнь она узнала только с Глебом. Он вся Вселенная. Ее мужчина, настоящий, пробудивший ее от кукольного существования, теперь в смертельной опасности. Душа Анны разрывалась на части. Сердце леденело от мысли, что ей предстоит пережить, и ей хотелось истерично закричать: «Да, да, Кирилл!!! Забери меня отсюда!» Но это значило погубить любимого человека. Не оставить шансов. А так тлел огонек надежды на то, что его найдут друзья раньше, чем она погибнет. Или ей удастся как-то пообещать свое наследство в обмен на их жизни. И словно подписывая себе смертный приговор, Анна твердо ответила:

— Нет, Кирилл! У меня все хорошо. Никуда меня не нужно забирать.

Она хотела нажать отбой, чтобы желание жить не пересилило ее решения, однако оборвать нить спасения было непросто. И можно протянуть время. Ее конвоиры не останавливали.

— Я не хочу тебя огорчать, ведь ты к нему привязалась, иначе я бы уже в порошок его стер. Он не считается с твоим здоровьем, твоим благом! Или ты ему ничего не рассказывала?!

Анна закрыла глаза. Слезы непроизвольно потекли по щекам.

— Хорошая моя! — неслось из трубки.

Она отключила связь и, резко размахнувшись, зашвырнула телефон в еще не облагороженные дебри. Наверно, последний поступок в жизни, который зависел от ее воли…

— Ну вот, детка, ты и открыла портал в ад! Поехали!

Глава 28