Тут Искендер повернулся в постели, голова его выскользнула из-под подушки. Юнус замер, боясь пошевелиться. Через несколько мгновений до него вновь донеслось сонное дыхание брата. А ведь когда-то папа ругал и наказывал Искендера за малейшую провинность, вспомнил Юнус. Но это было давно. Теперь Искендер воображает себя боссом, а все остальные должны ходить перед ним по струнке. Неплохо бы маме поставить его на место и показать, что главная в доме она. Но ей сейчас не до этого.

Юнус невольно вздохнул, вспомнив свой секрет. Как ни пытался, он не мог возненавидеть мужчину, которого видел с мамой. Но ему ужасно хотелось узнать, кто он, этот человек. И почему мама улыбается ему так, как никогда никому не улыбалась? Может, он собирается увезти ее куда-нибудь далеко? Все эти вопросы томили Юнуса, но он не мог никому их задать. Ни с кем не мог поделиться. Секрет есть секрет.

И сейчас, изо всех сил накручивая педали, Юнус решил, что никогда не женится. От женитьбы одни проблемы и сложности. Очень часто люди, которые, казалось бы, любят друг друга, быстро друг другу надоедают и мечтают лишь об одном: вернуть себе свободу. Нет уж, лучше жить в коммуне. Плохо только, что панки и им подобные разводят вокруг себя слишком много грязи. Но они все равно куда счастливее, чем те, кто живет в семьях. Когда Юнус вырастет, он никакой семьи заводить не будет. Вместо этого он поселится в коммуне вместе с Тобико. У них будет много друзей, много еды в холодильнике. А если у них родятся дети, их будет растить вся коммуна.

Юнус приковал свой велосипед к деревянной ограде и двинулся к дому матери Капитана. К его удивлению, дверь была распахнута настежь. Он заглянул во все комнаты, расположенные на первом этаже, в кухню и в ванную. Ни души. Может, его друзья пошли за продуктами? А может, решили обзавестись новой мебелью на ближайшей свалке? В доме стояла тишина, лишь что-то шумело в водопроводных трубах да из крана капала вода. Юнус решил подождать в гостиной. От нечего делать он принялся разглядывать проспекты, комиксы и флаеры, валявшиеся на журнальном столике. На одном из флаеров был изображен молодой человек, разбивающий витрину магазина. Подпись под картинкой гласила:


Государство ведет социальную войну против своих граждан.

Ты знаешь почему? Потому что в этом его назначение.

Если оно не будет вести войну, оно перестанет быть государством.

Сопротивляйся государственному идеологическому аппарату.

Сопротивляйся принудительному счастью.


Юнус не имел даже отдаленного понятия о том, что такое идеологический аппарат, а слово «государство» вызывало у него ассоциации исключительно с гусями. Точнее, с гусиным царством, если только такое где-нибудь существует. Конечно, гуси очень агрессивные и злобные птицы. Неудивительно, что в их царстве не слишком здорово живется. Хотя не очень понятно, как с ним бороться, ведь никто не знает, где оно. И какой у этих гусей может быть загадочный аппарат?

Мальчуган все еще вертел флаер в руках, когда оглушительный шквал музыки заставил его вздрогнуть. Почти одновременно он понял две вещи: музыка доносится сверху, и это жизнерадостная попса, которую его друзья ненавидели лютой ненавистью. Никто из панков не стал бы такое слушать. Наверное, музыку включила миссис Пауэлл, решил Юнус. Правда, это тоже несколько странно. Когда они познакомились, она выглядела крайне расстроенной. Неужели решила поднять настроение при помощи заводной песенки?

Умирая от любопытства, Юнус поднялся по лестнице. Теперь он слышал, что записи слегка фальшиво подпевает женский голос. Юнус постучал в дверь спальни. Ответа не последовало. Он немного подождал, потом постучал вновь и, так и не получив ответа, осторожно приоткрыл дверь.

Посреди комнаты в ритме музыки подергивалась Тобико. Глаза ее были закрыты, в руках она держала щетку для волос, изображавшую микрофон. Для того чтобы освободить побольше пространства, она сдвинула мебель. Занавески на окнах были плотно задернуты и пропускали совсем немного света. В полумраке Тобико казалась высокой, тонкой и совершенно не похожей на себя.

Юнус, открыв рот, смотрел на свою обожаемую принцессу панков. Песня, казалось, будет длиться вечно. Тобико в очередной раз пропела в импровизированный микрофон «Take a chance on me» и упала на колени, мотая головой и вскинув вверх плавно извивавшиеся руки. Вариация на тему индийского танца, которую она исполняла, мало соответствовала попсовой мелодии, но Тобико это, похоже, не волновало. Когда музыка смолкла, она, видимо почувствовав чье-то присутствие, открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Только тут она наконец заметила Юнуса:

– Привет, зайка! Как ты меня напугал!

– Прости, – пробормотал Юнус. – Я не хотел.

Тобико не слишком уверенно поднялась на ноги и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась почти застенчивая, не такая, как обычно. Она положила щетку на туалетный столик, выключила магнитофон, раздернула занавески и зажмурилась от хлынувшего в комнату яркого света.

– Как ты сюда попал? – спросила она.

– Пришел повидаться с тобой. Входная дверь была открыта, – сказал Юнус. – А что это ты слушала?

– Так, мурня, – пожала плечами Тобико. – У миссис Пауэлл пропасть подобных отстойных кассет. Я просто убивала время.

– А где миссис Пауэлл?

– Пошла к доктору. Раньше трех не вернется. – Тобико понизила голос до шепота: – По-моему, она пошла к психоаналитику.

– Правда? Ей бы не помешало. Она была такая грустная, – задумчиво произнес Юнус, но тут же перескочил на другое: – Эта музыка, которую ты слушала… Это ведь «ABBA» – верно?

– Откуда ты знаешь?

– Мама тоже их любит, – с гордостью сообщил Юнус.

– Не могу сказать, что я их люблю. Музыка не в моем вкусе. Они слишком уж жизнерадостные. Ты не находишь?

Юнус смотрел на Тобико с нежностью и удивлением. Впервые со дня их знакомства он обнаружил, что внутри ее живет маленькая девочка. Выяснилось, что не только он один лезет вон из кожи, чтобы казаться взрослее и круче, чем это есть на самом деле.

Тобико, не подозревавшая об открытии, которое он только что сделал, заметила:

– Классная у тебя куртка.

– Спасибо, – кивнул Юнус и поспешно сменил тему: – Слушай, может, еще раз включим музыку и ты поучишь меня танцевать?

Тобико шаловливо улыбнулась:

– Хочешь потанцевать со мной, лапочка?

Юнус вспыхнул до ушей, но не пошел на попятный.

– Почему бы и нет? – выдохнул он.

– Отлично, – кивнула Тобико. – Но раз ты сегодня такой красивый, мне тоже надо приодеться.

Они распахнули шкаф и с удивлением увидели, что он до отказа набит одеждой, обувью, шикарными шляпками и стильными аксессуарами.

– Похоже, эта леди все свои деньги тратит на тряпки! – воскликнула Тобико.

– А черного у нее ничего нет, – заметил Юнус.

Но принцесса панков, неизменно ходившая в черном, как выяснилось, не питала отвращения и к другим цветам. Она с восхищением смотрела на розовый шарф, светло-бежевую юбку, сиреневую блузку. Вечернее платье, усыпанное блестками, жакет, отделанный рыжей лисой, длинная, мягкая на ощупь шуба тоже привели ее в восторг.

Наконец она извлекла из шкафа длинное винтажное платье из атласа и тафты такого светлого розового оттенка, что оно казалось почти белым, с тончайшими алыми полосками, усыпанными стразами.

– Тебе очень пойдет, – одобрил Юнус.

Тобико покачала головой, пытаясь отогнать искушение. Но попытка не увенчалась успехом, поэтому она попросила:

– Выйди на несколько минут и не входи, пока я тебя не позову!

Юнусу пришлось ждать в коридоре целую вечность. Когда ему наконец позволили вернуться в комнату, перед ним предстала другая, совершенно незнакомая девушка. У нее были глаза Тобико, кожу, как и у Тобико, покрывали татуировки, но на этом сходство заканчивалось. Тобико распустила волосы, обычно собранные в хвост, и смыла свой готический макияж. Вместо черной помады – нежно-розовая, вместо черных теней – перламутровые, вместо рваных чулок в сеточку – тонкие, прозрачные, телесного цвета. На ногах золотистые туфельки на высоком каблуке, в ушах бриллиантовые серьги в форме слезы, на губах робкая улыбка. В воздухе витал волнующий аромат духов.

Юнус присвистнул – так всегда делал Искендер, выражая изумление или восторг.

– Ты… Ты такая… – Он осекся, не находя слов, способных хоть в малой степени выразить его чувства.

– У тебя глаза вылезли из орбит, зайка. Смотри не потеряй! – расхохоталась Тобико и широко раскинула руки.

Потом она схватила две щетки – одну для себя, другую для Юнуса – и включила магнитофон. Когда музыка заиграла, они вылетели на сцену, сияя ослепительными улыбками. Тысячи людей в этот вечер собрались, чтобы послушать их. Билеты были распроданы несколько недель назад; вокруг концертного зала собралась толпа поклонников. Юнус, легкий как перышко, неотразимый в своей кожаной куртке, играл на всех инструментах: рояле, гитаре, барабанах, саксофоне. Тобико пела и танцевала. При каждом рефрене они стояли спина к спине, касаясь друг друга. Зрители ревели в экстазе.

Когда музыка смолкла, оба в изнеможении повалились на пол. Немного отдышавшись, Тобико обняла Юнуса:

– Помнишь, мы с тобой как-то говорили о секретах. Пусть у нас с тобой тоже будет секрет – наша любовь к «ABBA». Обещай, что никому его не выдашь.

В тот день Тобико открылась Юнусу с совершенно неожиданной стороны. Так и не сняв атласное розовое платье, она выкурила косячок и призналась, что не сама бросила Тоби, своего бывшего бойфренда. Это он ее бросил, разбив ей сердце. Потом она встретила Капитана. Честно говоря, она его не любит, но и расстаться с ним тоже не отваживается. Раньше она была смелее и решительнее, а сейчас ей нужно, чтобы рядом был человек, на которого она могла бы опереться. Наверное, все дело в том, что у нее неизлечимый комплекс Электры. Это значит, она все еще чувствует себя соперницей собственной матери и в каждом мужчине, в которого влюбляется, видит отца. Потом она показала Юнусу коротенькое стихотворение, озаглавленное «Мать». Едва Юнус начал его читать, внизу раздались шаги. Вернулась миссис Пауэлл.