Наконец Маршалл вздохнул. Он вновь покрутил в руках свою авторучку.

— Теперь, когда мы все поняли друг друга, я продолжу. — Посмотрев на меня, он сказал: — На протяжении всей этой встречи вы можете обращаться ко мне — Маршалл или по имени Колин. Это — мои коллеги.

Указав на человека, который сидел рядом с ним — на пузатого лысого парня с водянистыми глазами, — он продолжил:

— Это Хартвелл Бэкхем, возле него Сэмюэль Коул и мой сын Мэтью Маршалл.

Мой нос болел, но, к счастью, кровотечение прекратилось, оставив меня с заложенным носом. Я взглянула на мужчин. В их взглядах не было ни капли милосердия. Отлично, потому что во мне его не осталось в тот момент, когда Джетро испустил свой последний вздох.


Они были здесь, чтобы выполнить порученную им работу. Их верность была непоколебима. Их намерения неизменны. Так же, как и мои: смерть за смерть — была моим приоритетом.

Сомневаюсь, что эти люди рассматривали меня в качестве человека — просто пункт в контракте и не более.

Даниэль пихнул меня под столом.

— После твоего маленького трюка, меньшее, что ты можешь сделать — это быть милой и послушной. — Его голос стал тише: — Поприветствуй этих мужчин.

Еще один способ заставить меня повиноваться. Он не заботился о хорошем тоне или воспитании, только о том, чтобы заставить меня подчиниться каждой его детской прихоти.

Я уселась прямее.

Я не собираюсь делать ничего такого.

Жасмин подтолкнула меня локтем.

— Если ты собираешься слушать его — не надо, но исполни это ради меня.

Я стрельнула в нее злобным взглядом.

— Да что ты? С чего бы мне это делать!

— Потому что ты принадлежишь ей, неблагодарная корова. — Схватив свою трость, Бонни с силой ударила ей по ножке стула, так будто ее стул мог превратиться в лошадь и поскакать галопом по первому ее требованию. — А ты быстро приступай к делу, хватит тянуть.

Маршалл поспешно приступил к действиям.

— Конечно, мадам Хоук. Мои извинения. — Хватая и открывая папку перед собой, его партнеры последовали за его действиями. В одно мгновения документы открылись и ручки были готовы к записям.

— Позвольте мне еще раз выразить вам мою благодарность, что для нас большая честь снова служить вашей безупречной семье, — протараторил Маршалл, как шут.

Кат издал болезненный стон, сцепляя пальцы.

— Заканчивай со своим подхалимством. Ты принес документы или нет? И, в конце концов, заканчивай тратить наше время.

В ту же секунду на стол опустились документы, они усыпали стол, словно белоснежные снежинки, напоминая мне лед и холод, которым Джетро укутывал себя, чтобы защититься от своей ненормальной семейки. Но даже арктическая прохлада не смогла защитить его от таяния, которое вызвала в нем моя любовь.

Боль вновь отдалась в сердце.

Он мертв!

Мертв!

Старайся не думать об этом.

Наконец, Маршалл остановился на определенной странице.

— Я все выполнил. — Взглянув на своего сына — светловолосого ублюдка, — он указал кивком головы на коробку, что располагалась у входа в комнату. — Можешь подать ее, Мэтью?

Мэтью в ту же секунду подскочил на ноги.

— Конечно, отец. — Сопровождаемый тихим шуршанием кашемирового костюма, он направился к большой белой коробки.

Любопытство разбирало меня узнать, что же там такое. Но в то же время мне было глубоко наплевать.

Еще больше дерьма. Еще больше гребанных игр.

Ничего из этого больше не имело никакого значения, потому что я играла в другую игру. Никто из них ничего не поймет, пока не станет слишком поздно.

Жасмин немного откатила свое кресло-коляску назад, предоставив Мэтью доступ к столу.

Он одарил ее кроткой улыбкой, располагая большую и тяжелую коробку на столе перед его отцом. Маршалл поднялся на ноги и раскрыл коробку, в то время как его сын уселся вновь на стул.

Я сделала резкий выдох, стараясь освободиться от засохшей крови, что скопилась в ноздрях. Из-за сильной головной боли все стало нечетким, расплывчатым. Я приложила все силы, чтобы оставаться в сознании и сохранять четкость мысли.

Никто не произносил ни слова, когда Маршалл раз за разом доставал документы, складывая их в аккуратные стопки на столе. Чем больше он доставал, тем потрёпанней и старее становилась бумага. Первая стопка была чисто белого цвета с аккуратными краями и ворд-текстом.

Следующая стопка документов имела кремовый оттенок, в то время как листы были тонкими и потрепанными, с размытыми краями и нечеткими блоками текста от пишущей машинки.

Что происходит?

Третий документ был пожелтевший от времени и сморщенный, потертый с рваными краями и витиеватым наброском человеческого почерка.

Последняя стопка документов была потрёпана до такой степени, что в некоторых местах зияли дыры, цвет бумаги был почти кофейного цвета, а аккуратный каллиграфический почерк был словно реликвия, которая была давно утрачена.

Этот оттенок…

Документ Долга по наследству был похожего кофейно-коричневого оттенка, который Кат мне давал на приветственном обеде.

Был ли это тот же документ?

Все мое внимание сосредоточилось на Кате.

— Рискнешь догадаться, что это такое, Нила?

Я втянула судорожный вдох от того, с какой отеческой манерой Кат произнес мое имя, так, словно это было каким-то семейным нравоучением. Словно это было чем-то, что вызывало в нем гордость от участия в данной процедуре.

Мне даже не нужно было строить догадки.

Я вскинула подбородок.

— Нет, не стану.

Он тепло рассмеялся.

— Да ладно тебе, я уже вижу по твоим глазам, что ты поняла, что это такое.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Жасмин фыркнула:

— Господи, будь хоть раз честной в своей жизни. — Ее голос перешел на жесткий шепот: — Не усугубляй ситуацию, ради всего святого.

Вот это да…

После всего того, что она сделала. После того, как она бросилась к отцу, когда он застрелил Кеса и Джетро, и после того, как пообещала наказать меня за то, что именно я виновата в этой трагедии, она имеет наглость говорить, что я неблагодарная и не иду на встречу?

Больше это ей не сойдет с рук.

Пошло все в задницу, пошло нахер мое молчание и покладистость.

Я устала от этого.

Я взорвалась.

Поворачивая свое лицо к ней, я ощетинилась, мои когти, которые я отрастила за время нахождения тут, вновь показались, и я не желала ничего более, как расцарапать этими когтями ей лицо.

— Следи за тем, что ты мне говоришь… сука.

Комната стала похожа на темную дыру, словно в один момент весь воздух исчез, все покрылось льдом, и смертельное молчание накрыло всех.

Ругательство, произнесенное мной, висело между нами, тяжесть не исчезала, наоборот, она только усугублялась по мере того, чем дольше затягивалось молчание.

Я никогда не произносила ругательства. НИКОГДА. Я никогда не оскорбляла людей матерными словами и не опускалась до уровня, когда нужно применять словесный абьюз. Но с того момента, как Джетро был убит, меня постоянно сопровождало состояние, в котором я постоянно хотела всех унижать и оскорблять. Сила этого слова подстегнула мою смелось, увеличивая ее в тысячу раз.

Я обожала, какую силу оно мне дало.

Я обожала то, в какой шок повергло всех.

Жас пораженно распахнула рот.

— Как ты… назвала меня?

Я улыбнулась, как будто у меня был полный рот приятной сладости.

— Сука. Я назвала тебя сукой. Чертовой сукой, и я думаю, ты сама догадываешься, насколько это имя подходит тебе.

Бонни ударила своей тростью по столу, ослабив ощутимое напряжение.

— Следи за своим языком, неблагодарная. Или я вырву его, прежде чем ты сможешь…

Жас подняла руку.

— Бабушка, позволь мне разобраться с этим. — Ее глаза сузились, напоминая бронзовые лезвия. — Позволь мне спросить, ты меня назвала сукой? Я — сука, потому что так сильно люблю своих братьев, что теперь хочу отомстить за их смерть, убив человека, который их забрал? Я — сука, потому что я отдала Джетро все, пожертвовав даже своими ногами, и теперь не заслуживаю почтить его память тем, что заставлю тебя страдать?

Ее лицо стало ярко красного цвета.

— Прошу простить меня, если по твоему ограниченному мнению я не достойна этого, мисс Зазнайка. А постойте-ка, может нам убить твоего брата и посмотреть, кем ты станешь?

Мое сердце разорвалась на миллионы кусочков от упоминания, что она может навредить моего брату.

— Не смей… Не смей делать этого! Не смей даже прикасаться к нему.

— Обращайся ко мне, как полагается, и тогда мы посмотрим. Может и не трону твоего брата. — Жасмин приблизила свое лицо к моему. — Веди себя, как тебе подобает, и тогда твой братик уйдет на своих ногах, когда ты сдохнешь. Или можешь и дальше вести себя, как конченая мразь, какой ты и являешься, и тогда его голова падет с плеч и будет в корзине еще до того, как там окажется твоя!

Ох… О, господи.

Я не могла дышать.

Я не могла произнести ни слова, издать ни звука от ужаса того, что она говорила.

— Только попробуй прикоснуться к нему…

— И что ты мне сделаешь, сука? Ага, конечно. — Жас закатила весело глаза. — Как будто кто-то верит, что ты способна на это, маленькая Уивер. Даже Джетро знал, что ты никогда не причинишь ему вред, поэтому он….

Я с силой захлопнула ладонями уши.

— ПРЕКРАТИ!!! ПРЕКРАТИ!!!

Дэниель мерзко захихикал:

— Что ж, черт бы меня побрал. Сестричка, ты вроде как крута.

Жас перевела взгляд на своего младшего брата. Жестокий огонек в ее глазах разгорался все сильнее и сильнее, как и ее злость.