И если они задумали устроить мне ловушку, по крайней мере, не умру с голоду. Я смогу оставаться полной сил, чтобы внезапно атаковать.

Подготовившись к войне, я задумалась над тем, как отправить сообщение отцу. Так хотелось сказать ему, как сильно я его люблю. И что мы везунчики, ведь скоро всё это закончится.

Если мы с Воном умрём… не останется больше Уивер. Не будет больше детей для этих безумных пыток.

Для нашего рода Долг по наследству закончится ― заплатит кто-то другой из бедных родственников.

Не хотелось, чтобы так случилось, но такое развитие событий имеет место быть, и мне нужно как-то ужиться с таким выводом.

Джетро.

Сердце сжалось, но я удержалась от слёз.

И снова этот шум.

Слабый, но мне точно не показалось.

Какое-то шуршание и поскрёбывание.

Крысы?

Или какая-то конкретная крыса.

Меня бросило в холодный пот.

Дениель.

Пришёл исполнить обещанное? Или хотел встретиться с глазу на глаз без ведома Жасмин и Ката?

Я посмотрела на окна, кромешная тьма которых отражала в своих стёклах мою комнату с идеальной симметрией, перекашивая в них цветные ткани, смешивая их и превращая в какое-то калейдоскопичное произведение искусства. С тех пор я не выключала свет, читая, завладевший моим вниманием, дневник женщин Уивер.

Только избранным было позволено писать в эту большую книгу. Моя мать не была столь исполнительна, и некоторые события были опущены. И это заставило задуматься, возможно, Хоуки давали возможность выплеснуть на бумагу правду, не пытаясь использовать её против авторов этих строк. Это не было требование ― это был выбор.

Взгляд метнулся к часам, расположенным над аквариумом.

Одиннадцать ночи.

Чёрт!

Выбравшись из кровати, бросилась через всю комнату. Ступни тонули в ворсе толстого ковра. Леггинсы и кардиган, что я носила весь день, изрядно помялись. Спина и мышцы болели после упражнений, которые я пережила после возвращения в комнату.

Я не была на пробежке, но проработала каждую мышцу в своём теле.

Как? Защищаясь.

Дверь внезапно открылась, ударившись о комод, который я с таким усердием опустошила и очень долго толкала тяжёлую бандуру по ковру. Древнее дерево весило, наверное, целую тонну, и я потратила пару часов, чтобы доставить его в нужное место, но это так, к слову.

Я подпрыгнула на километр, когда дверь ударилась о комод снова, и из-за неё послышался раздражённый вздох.

Возможно у него и есть ключ, чтобы запереть меня, но мой замок понадёжней будет. И прикоснётся он ко мне только тогда, когда я буду готова к этому. И тогда это будет последнее, что он сделает.

Думаю, что следует поблагодарить ублюдка за предупреждение. Это позволило мне подготовиться к визиту ночного гостя.

Я не только приволокла комод к двери, но и нашпиговала кусочки ткани швейными иголками, смастерив что-то наподобие кастета.

Пересчитала ножницы и прикинула, какие ещё инструменты я смогу использовать для самообороны, и какое из них самое опасное.

Свой арсенал я припрятала по всей комнате. Кое-что притаилось в прикроватном столике, кое-что под рабочим столом и даже в кармашках, которые я пришила к одеялу. Моя одежда так же претерпела модификацию: в подолы и манжеты я аккуратно пришила всё те же швейные иглы и скальпели.

И как только комод был передвинут, я вернула на место ящики и тяжёлые мотки ткани, лежавшие там до этого. Теперь уж точно никто не сможет сдвинуть его с места. Ну, если только они не привлекут с десяток братьев «Блэк Даймонд».

И я бы не стала отбрасывать такой вариант.

Джетро нет. Но это совсем не значит, что я должна уйти по-тихому.

Я готова, ты, говнюк.

Только сунься!

И как по команде, дверь снова распахнулась, ударившись о комод с оглушительным треском. И вслед этому звуку, в наступившей тишине раздались ругательства: тот, кто находился за дверью, дёрнул ручку, а затем раздался ещё один удар.

А позади этого дверного полотна стояла я и тряслась, держа наготове кортик.

Дениелю понадобится динамит, чтобы сдвинуть комод, но это не значит, что я в безопасности. Мне же неизвестно, вдруг в эту комнату есть тайные лазы. Поместья вроде Хоукскриджа всегда имели кроличьи норы, расположенные в тайных нишах, невидимые неосведомлённому глазу.

Дверь ударилась о комод снова, силой хлопка выдавая явное раздражение посетителя.

Приняв боевую стойку, я готовилась атаковать, и проткнуть руку этого ублюдка, как только он просунет её в щель. А на языке так и вертелись проклятия и ругательства, готовые вот-вот соскочить. И я была намерена воспрепятствовать ему любой ценой.

― Нила, открой эту чёртову дверь.

Я замерла.

Это не Дениель.

Секунды тянулись, заставляя чувствовать дискомфорт.

― Нила… это я.

Я?

Голос принадлежал женщине. Нежный и мягкий, но слегка приглушённый и обеспокоенный.

Не мужчина, жаждущий насилия, а сестра, поглощённая скорбью.

Сестра, которую я не могу видеть.

Я холодно рассмеялась.

― Значит, вынудить меня подписать контракт с тобой сегодня днём недостаточно, да? ― Сильнее сжала клинок в руке. ― Пришла ещё поразвлечься, совсем как твоя двинутая семейка?

Приблизилась к двери на несколько сантиметров, чувствуя, как бурлит кровь от нервного напряжения.

― Просто открой дверь. Сейчас.

― Что? О, мы, должно быть, устроим пижамную вечеринку и будем красить друг другу ногти? ― фыркнула я. ― Это вряд ли, Жасмин. Ты предала своих братьев ― такая же змеюка, как и твоя дражайшая бабуля. ― И, собрав весь яд, что копился внутри, выплюнула: ― Ты такая же, как они. Не хочу с тобой иметь никаких дел.

― У тебя выбора нет. Впусти меня, чёрт бы тебя побрал.

Он мёртв из-за тебя. Он умер, потому что любил тебя.

Я сжала зубы. Господи, если бы она сейчас стояла передо мной, я бы распорола её и выпотрошила.

― Иди на хрен.

― Впусти меня.

― Без вариантов. Следующий раз, когда мы встретимся лицом к лицу, не закончится ничем хорошим. Предлагаю тебе убраться с глаз долой.

Жасмин то ли врезала по двери кулаком, то ли врезалась в неё коляской ― звук, говоривший о вспышке гнева.

― Ой, твою мать! И что он только в тебе нашёл? ― Снова наткнувшись на дверь, она продолжила: ― Нужно поговорить.

― Я не разговариваю с предателями.

― Ты хочешь, чтобы я позвала кого-нибудь на помощь? Ведь я это сделаю. И последствия тебе не понравятся.

Я занесла руку, в которой держала клинок, и свет лампы в моей комнате многообещающе поцеловал его лезвие.

― Делай, что хочешь, но знай, что это тебе не понравятся посл…

― Прекрасно!

Наступила оглушающая тишина.

Враждебность пульсировала в воздухе, затихая вместе с затянувшейся паузой.

И наконец, глухой шёпот достиг моего слуха:

― Только две минуты. Просто выслушай. Ты можешь это сделать? Или я прошу слишком много?

Я замешкалась.

Две минуты для целой жизни ― ничто, но для меня эти две минуты непозволительная роскошь. Я взяла у времени в долг.

― И почему мне следует это сделать? ― Невольно шагнула к двери.

― Потому что… это очень важно.

Неподдельная искренность в её голосе всё же подтолкнула меня вперёд. Она казалась более настоящей и правдивой в эти секунды, чем весь сегодняшний день.

Наклонившись над комодом, я выглянула в образовавшийся проём.

Видно было немного, но лицо Жасмин отчётливо просматривалось в темноте коридора. Красные глаза, искусанные губы и ввалившиеся щёки ― совсем нездоровый вид.

На самом деле, с того момента, как я видела её сегодня днём, она постарела лет на десять. Как если бы последние пара часов высосали из неё буквально все соки.

Мне захотелось стукнуть себя.

Не верь!

Это всё игра. Игра первоклассной мошенницы, которая пытается заставить меня ей поверить видом измученной страдалицы.

― Это не сработает, ты же знаешь. ― Нахмурилась я. ― Я не поведусь на эту скорбную сценку. Уж точно не после того, что ты сделала.

Жасмин взглянула на меня ― обессиленная и изнурённая.

― Знаю, что ненавидишь меня. Чувствую это. Но ты должна отодвинуть это на задний план и выслушать.

Если бы нас не разделяла дверь, я бы одним махом перерезала ей глотку, чтобы она подавилась своими словами, и совершенно не важно, что она хотела сказать.

― Даже и не собираюсь.

Она потянулась к двери.

Я отступила назад, поднимая клинок.

― Не смей, если не желаешь, чтобы твоих прекрасных пальчиков стало на парочку меньше.

― Боже, почему ты не можешь просто послушать?!

― Потому что не верю ни единому твоему слову!

― А ты слушай не ушами, тупая овца.

― Отличный способ заставить меня слушать, ― рассмеялась я. ― Ещё раз назови меня тупой овцой, и мы посмот…

― Неужели Джетро ничему тебя не научил?

Я застыла.

Лютая ярость накрыла с головой, ядом проникая в ноги, руки, голову.

― Не смей никогда…

― Говорить о нём? Он мой брат! И он был моим подольше твоего!

По ушам резануло от настоящего времени.

― Был, ты хотела сказать? Он был твоим. Его больше нет. И он не принадлежит ни одной из нас, а всё из-за тебя.

Она вздохнула и потёрла лицо ладонями.

― Ну почему ты такая упёртая?

― А почему ты такая странная? ― И только сейчас я обратила внимания на её наряд.

Я замолчала, наморщив лоб.

Чёрное одеяло покрывало её ноги, а её тело было облачено в чёрную толстовку, на руках были чёрные же перчатки. Либо она дошла до крайности в своём трауре и соорудила свою пижаму в темноте, либо…