Пэппер Винтерс - Четвертый долг

― А что происходит, Жас?

Она выпучила глаза.

― Ну, наконец-то! Наконец-то ты задаёшь правильный вопрос. ― Она оглянулась, посмотрев через плечо. ― Впусти. Я расскажу.

― Нет. Этого не будет, ― покачала головой я.

― Я не могу расшаркиваться всю чёртову ночь, Нила. Впусти меня, пока ещё не слишком поздно.

Сердце пропустило удар.

― Что это значит? Слишком поздно?

― Расскажу, если откроешь дверь.

― Расскажи прежде, чем я открою дверь.

Я больше не наивная дурочка. Больше не попаду ни в одну ловушку, расставленную Хоуками.

У неё есть свои мотивы и секреты ― так же, как и у всех остальных. Вот только что она сказала насчёт того, чтобы слушать… что она имела в виду? Слушать интуицию? Своё сердце? Что она может рассказать такого, чего я не знаю?

Эта бессердечная сука должна была умереть, а не её брат.

Она хмурилась, и её всегда идеально гладкий боб был заколот на затылке. И чем дольше я на неё смотрела, тем быстрее стучало моё сердце. Я что-то упускаю, что-то было не так.

Она вырядилась, как ниндзя, собравшийся на серийное ограбление.

И по её виду казалось, что она что-то знает.

Сейчас она выглядела так, словно всё, через что она прошла за последние пару часов, было понарошку. А то, что происходит сейчас ― правдой.

Это было реальностью.

― Что… что происходит? ― опустив нож, спросила я.

В ответ она слабо улыбнулась, и из глаз её хлынули слёзы.

― Ты поверишь мне? Выслушаешь, наконец?

Мурашки побежали по рукам.

Сглотнув ком, кивнула.

Она обмякла в своём кресле, будто, наконец, разделила бремя, которое несла.

― В таком случае…. ― вздохнула. ― Мне нужна твоя помощь.

Мне потребовалась целая вечность, чтобы набраться храбрости. Ибо знала, что с той самой секунды, как ответ сорвётся с губ, мой мир снова перевернётся.

― Почему? ― прошептала я.

Потянувшись через щель в двери, она схватила меня за руку.

Её глаза лихорадочно блестели.

Её губы дрожали.

Её голос буквально расколол меня надвое.

― Мне нужна твоя помощь… потому что…. ― Она сжала мои пальцы, и радость разлилась на её бледном лице. ― Нила, он жив.

Джетро

Смерть хуже, чем я себе представлял.

Я надеялся, когда придёт день, смерть будет нежна со мной ― мягкий укол в моё старое сердце и всё ― лёгкий переход из одного мира в другой. И не важно, что я никогда не верил, что доживу до старости… то была прекрасная фантазия.

И, тем не менее, если бы я знал, что это будет настолько мучительно, настолько длительно и болезненно, избавил бы себя от страданий ещё несколько лет назад.

Почему? Потому что ничего ужасней я ещё не испытывал.

Это был совсем не рай. Господи, да это был даже не ад.

Я пребывал в агонии на земле, цепляясь за жизнь ― неважно, насколько это было больно.

― Ты ещё…. ― Я закашлялся, не в силах продолжить. Лёгкие отяжелели, а тело горело. Я существовал на грани. На грани вечного сна.

Я не был обезвожен или голоден.

Я был согрет и укрыт.

Но ни одна из этих простых человеческих потребностей не могла меня спасти. Я выпал из времени и пространства, теряясь в догадках: какой недуг меня убьёт?

Кровотечение?

Абсцесс?

Пулевое ранение?

Такое обилие выбора, что мне оставалось только предполагать. Я думал, что ещё несколько часов назад отдал Богу душу, наконец, сдавшись боли.

Но нет.

Я всё ещё цеплялся за жизнь, болтаясь над пропастью, ― слишком слаб, чтобы выбраться, и слишком слаб, чтобы разжать руку и рухнуть вниз.

Боже, пожалуйста, будь милосерден, прекрати это!

Вздрогнул, глубоко вздохнув.

Дышать… забавно, как я сейчас любил и ненавидел этот базовый рефлекс.

Ненавидел, потому что благодаря следующему вдоху, я проживу ещё пару лишних минут. Любил, потому что ещё один вдох означал, что я пока существую ради неё. Ради Нилы.

Нила…

В воображении вспыхнул образ темноволосой швеи, пленившей меня. Сердце, было, пустилось вскачь, но смогло лишь жалко сжаться.

Простонав, будто под тяжестью тысячи кинжалов, я посмотрел на койку напротив моей, находящуюся на противоположной стороне подземелья.

Как мы сюда попали, я и понятия не имел.

Почему у нас стояли капельницы, были заботливо подоткнуты одеяла, и была оказана первая медицинская помощь ― это казалось совершенной мистикой.

Кто это сделал?

Давно мы здесь?

Сколько прошло времени?

Может это чистилище?

Промежуточный пункт, в котором застревают только худшие из людей, чтобы влачить жалкое существование, неся свою эпитимию.

Мы вероятно мертвы. Или всё же нет?

Свет, дрожащий в углу пещеры, удерживал вампиров склепа на расстоянии, но не давал тепла ― малейшей пощады от древнего холода, проникающего в мои кости из богом забытых катакомб.

Я рассеянно уставился на фигуру человека, укутанного в одеяло. Только он не двигался, не стонал, и вообще не издавал не малейшего звука вот уже несколько часов. Мой дар ― нет, скорее, моё проклятье ― больше не работал.

Здесь со мной был кто-то ещё. Вот только он не думал, не боялся и не умолял.

И как бы мне не хотелось признавать этого, но мой брат… скорее он был мёртв, чем жив… И всё же я должен был попытался вернуть его на эту сторону. Должен был напомнить ему, что я здесь ради него. Ради того, чтобы он не сдавался, даже если бездна так заманчива и так притягательна и жажда соскользнуть в эту пропасть с каждой минутой становилась только сильнее.

― Ты… Ты ж-жив, К-Кес?

Ответа я так и не услышал.

Выдавив эти несколько слов, я впал в прострацию, которая продлилась бог знает сколько времени. Безразличие укрыло своим тёплым одеялом, и я погрузился в сон, плавно перетекающий в ночной кошмар, который в свою очередь сменял полнейший бред.

Вот я несусь через лес на Вингсе.

И вдруг я уже в этой злосчастной комнате причиняю боль Жасмин, чтобы исправить себя.

Потом я уже занимаюсь любовью с Нилой, погружаясь в её горячее тело.

И вот я уже убегаю из Хоукскриджа, дрожа от холода, и мне четырнадцать.

С каждым часом я становился всё слабее. С каждым часом всё больше погружался в вязкую темноту забвения.

И если бы не страх за Нилу, которую оставил в том гнусном мире, который же и помог создать, я просто сдался бы и исчез.

Ох, как же я хотел исчезнуть.

Я хотел освободиться от страданий.

Укрыться от этой муки.

Я не был силён для этой пытки.

Но неважно, насколько обжигающей стала боль. В каком бы бреду я не находился, я не мог умереть.

Я отказывался, твою мать, покидать этот мир.

Я не мог. Не мог, пока живы они.

Мой долг ― покончить с ними. Покончить с этим безумием с наследством, где убийства веками сходили с рук.

Лишь однажды я нашёл балансир между добром и злом, и смог расслабиться.

Лишь однажды я спас ту, что спасла меня, и смог сказать «прощай» и провалиться в забвение.

Время от времени сердце сбивалось с ритма, теряя силу, ― будто распознав смерть, жаждало обрести покой в её холодных объятиях. Но я заставил этот глупый орган качать кровь, заставил удержать меня на краю могилы. Ещё вроде не мертвец, но я был в гробу, осталось только закопать.

Прищурившись в тусклом свете, вгляделся в очертания тела брата.

Он так ни разу и не пошевелился.

Время текло здесь довольно странно. Возможно, прошло с десяток лет, как я спросил его, жив он или мёртв, или всего секунда. Я мог повернуться к нему, ожидая увидеть окровавленное тело, но вместо этого столкнуться лицом к лицу с запылённым годами скелетом.

На пороге смерти возможно всякое.

Сквозь невыносимую боль я заставил свои умирающие лёгкие сделать всё возможное, чтобы, набрав воздуха, произнести имя брата.

― К-Кес…

Минуты тянулись, а может и часы, но, наконец, он шевельнулся. Его стон агонии эхом отскочил от стен.

Я был не один.

Пока не один.

***

Время шло.

И я не мог отследить его ход.

С трудом оторвав голову от грубой подушки, я посмотрел на железные решётки.

Нашим гробом оказалось подземелье, приютившее на веки прах наших предков. Каменная клетка, в которой Дэниель избивал меня по команде Ката. Подземелье, в котором я и начал принимать пилюли, которые заглушали чувства.

Воспоминания были остры и обидны. Но в данный момент туманны и далеки.

Впрочем, как и все мои воспоминания.

Сердцем я больше не слышал голос Нилы. В ушах больше не стоял звон обещаний Жасмин. Жизнь стёрлась, будто мне не позволено было перенести какие-то определённые её моменты из этого мира в другой.

Я не хотел забывать.

Я не хочу забывать!

И я заставил свой истощённый мозг работать. Заставил вспомнить, как мы сюда попали. Как ночь близости и любви в один момент перевернулась и превратилась в ночь моего убийства.

Но как бы я ни напрягался, вспомнить не смог.

Только вспышки слайдов и разрозненные картинки.

Ослепляющая боль.

Крик Жасмин.

Ворчание Бонни.

Рыдания Нилы.

И затем снова боль. И ещё больше боли, закручивающей меня в тёмную воронку сознания.

Кровь словно разбавили агонией, и она потеряла свою густоту и силу. Но моя сломленная душа всё же отказывалась покидать тело, которое вот-вот укроет чёрный саван вечного сна.