Я тяжело вздохнул.

Что это значит?

Нила не видела сообщения?

Она ранена, лишена свободы и страдает?

Бл*дь!

Мое сердце билось о ребра, подпитывая тревогой и без того напряженную нервную систему. Жас сказала, что будет беречь ее. Пожалуйста, Жас, сдержи свое слово.

Мое внимание покинуло Эдит, не в силах больше ждать. Разорвав пластик, я развернул коробку, как избалованный ребенок на Рождество, и схватил телефон. Дрожащими пальцами я разорвал упаковку SIM-карты и аккумулятора и вставил их в устройство.

Я нажал на кнопку питания, ожидая, когда он загрузится.

― О, чуть не забыла. ― Эдит протянула мне квитанцию с кодом для пополнения счета. ― Это даст вам доступ в интернет и неограниченные звонки в течение месяца.

Черт, я забыл про предоплату. Раньше оплатой моего телефона, наряду с другими платежами, занимался наш личный бухгалтер.

― Спасибо. ― Я взял квитанцию, с тревогой вводя код, как только телефон ожил. ― Я вам отдам деньги сегодня вечером.

Я понятия не имел, как это сделаю, поскольку у меня не было ни документов, ни банковских карточек, ни возможности покинуть больницу, но я заплатил бы кругленькую сумму за такую доброту.

Она отмахнулась.

― Когда сможете. Не к спеху.

Улыбнувшись в последний раз, она направилась к выходу.

Мой разум немедленно забыл о ней, поскольку я полностью сосредоточился на телефоне. Пришло сообщение о том, что код ваучера принят и номер готов к использованию.

Волна нерешительности от Эдит и легкий скрип двери заставили меня поднять голову.

― Что-нибудь еще?

Эдит побледнела, ее брови сошлись на переносице.

― Я хотела кое-что спросить, но это не мое дело.

Меня убивала пауза, когда я был так близок к тому, чтобы связаться с Нилой, но слегка улыбнулся.

― Вы заслужили право спрашивать меня о чем угодно.

Она прикусила губу.

― Вы знаете? ― Ее взгляд метнулся к полу. ― В вас стреляли. Информация о происшествии засекречена, и только есть один номер ближайшего родственника.

Я ждал, но она не продолжала. Только легкий импульс любопытства от ее допроса.

― Каков вопрос?

Она пригладила свои заплетенные в косу волосы.

― Как я уже сказала, это не мое дело. Но я хотела знать… знаете ли вы человека, который это сделал?

Я замер. Что я должен ответить? Притвориться, что у меня амнезия и скрыть еще одну сторону моей жизни?

Мне надоело прятаться.

Всю свою проклятую жизнь я прятался от своего положения, от своих обязательств, от своего будущего.

Мне надоело притворяться.

― Да, я знаю, кто это сделал.

Ее рука сжала дверную ручку. Волна несправедливости к моему положению омрачила ее лицо.

Я ухмыльнулся, позволяя потворствовать своему состоянию без последствий.

― Отвечая на ваш следующий вопрос, да, я заставлю их заплатить.

Ее глаза широко раскрылись.

― Откуда вы узнали, что я спрошу об этом?

Ее удивление напомнило мне о шоке Нилы, когда мы провели вместе ночь, когда я потерял бдительность и почувствовал ее спутанные мысли.

Кто-то вроде меня обладал способностью, казалось, читать мысли. Идеальный мистик, способный читать по ладони и говорить с мертвыми… вся информация, которую вам когда-либо нужно было знать о человеке, была готова быть ощутимой, если бы было использовано больше внимания и сочувствия. Жаль, что человечество было так поглощено собой, что забывало думать о других.

― У меня есть талант.

Эдит снова покраснела.

― Вы очень интересный пациент.

Мне удалось держать себя в руках, пока она вибрировала от смущения.

― В любом случае, мне пора начинать обход.

Бросив на меня последний взгляд, она проскользнула за дверь и исчезла.

Я вздохнул с облегчением, когда в комнате стало тихо, дверь ограждала меня от внешнего мира. В тот момент, когда у меня не было зрителей, мое сердце сжалось. Я стиснул зубы, чтобы не дать всепоглощающей боли поглотить меня заживо.

Только эта боль была не от пули, а от ужасного страха, что Нила была ранена.

Она не ответила на мое предыдущее сообщение.

Она должна была понять, что это я.

Я сглотнул, чтобы не чувствовать новой волны агонии. Как бы мне хотелось почувствовать ее издалека ― настроиться на ее мысли и выяснить, в безопасности ли она, как обещала Жасмин, или нуждается в моей помощи, прежде чем я ей понадоблюсь.

Мои мышцы дрожали, когда я возился с меню телефона, вводя ее номер и открывая новое сообщение. Я не хотел быть безрассудным, но и лежать, опасаясь за ее безопасность, тоже не мог.

Долги, которые она пережила, не шли ни в какое сравнение с тем, что ждало ее впереди. Мне необходимо убить отца, прежде чем это случится. До того, как он заберет ее у меня. Нила не знала, сколько долгов она должна заплатить, и, честно говоря, я читал документы, где добавлялись долги, а иногда уменьшались, в зависимости от того насколько ленивыми или жестокими были мои предки.

Приближался четвертый долг. Но пятый долг…

Я вздрогнул.

Этого не случится. Я никогда не позволю этому случиться.

Вздохнув, заставил себя думать позитивнее и напечатал сообщение.


Неизвестный номер: Ответь мне. Скажи, что ты в порядке. Я в порядке. Мы оба в порядке. Мне нужно услышать тебя. Мне нужно знать, что ты все еще моя.

Я нажал «отправить».

ГЛАВА 11

Нила


Я перестала отсчитывать часы. Время стало соизмеряться в днях.

День.

Два.

Три.

Четыре.

Больше ничто не важно.

Я думала, что как только стану покладистой и начну играть в их жестокие игры, они больше не смогут причинить мне боль. Думала, что смогу спокойно спланировать свою месть и продержаться, пока Джетро не придёт за мной.

Ох, какой же глупой я была.

И Бонни доказывала это снова и снова. Ломая меня, уничтожая моё мужество, сжигая ненависть, пока не осталось ничего кроме горстки пепла. Пепла и отчаяния.

Пять дней, или, может, уже шесть…

Сколько прошло? Я потерялась в этом аду.

Да уже и не важно. Они так медленно ломали мою волю, разрушая уверенность в том, что я могу выйти победителем из этой схватки. И всё же Джетро не покидал меня. Я слышала его голос, чувствовала его всем своим сердцем и душой. Он заставлял меня оставаться сильной, даже когда я не видела конца этому ужасу.

И если бы осень не переходила в зиму, сменяя очередной сезон, я бы подумала, что время остановилось. Тиканье часов прерывалось только болью. Ночи и дни проходили под причитания и капризы Бонни.

Я гибла.

В самые тяжёлые минуты, я думала, что умерла. В моменты просветления, я снова и снова представляла, как умирают они. И это было единственное, что помогло пережить ту адскую неделю, которой меня подвергли.

Моя ненависть ожила, задышала. Во мне не осталось ничего, кроме отвращения.

Что ещё можно чувствовать, живя с чудовищами?

Память услужливо мучила воспоминаниями о счастливых временах… Мы с Воном хохочем, и отец так нами гордится, а ещё это сладкое удовольствие, которое я получала от шитья.

Я хотела покончить с этим. Хотела домой.

Каждый раз, возвращаясь мыслями к Джетро, я закрывалась. Боль была невыносимой. С каждым прожитым днём я всё меньше верила, что он выживет, и против воли предполагала самое худшее. В моей параллельной реальности он был мёртв, и я в это поверила.

Жасмин старалась уберечь меня от самого страшного.

Она отвергла «Дыбу».

И наотрез отказалась от «Колыбели Иуды».

Но было и другое, чему она не могла противостоять, ― она не могла пойти против бабушки, и не важно, что глаза Жасмин молили о прощении, и наша молчаливая связь становилась крепче.

Джетро рядом больше не было, но была его сестра.

И я научилась одновременно любить и ненавидеть её за то, что помогала мне.

Помощь не в виде любви, поцелуях и нежностях тайком. Нет. Её помощь была в том, что она выбирала те наказания, через которые я смогла бы пройти, оставшись в живых. Пусть это и разрывало мою душу, но продлевало мою жизнь и давало возможность найти выход из этого безумия.

Самой ужасной частью этих наказаний было то, что Вон наблюдал за всем этим.

Он был свидетелем всех зверств Хоуков.

И теперь он воочию увидел, на что способен извращённый ум этих людей.

Ни гогот Бонни, ни самодовольные смешки Ката, ни даже дебильное хихиканье Дэниеля не влияли на меня так, как беспомощные крики Вона ― они уничтожали.

Любовь ранила сильней всего.

Она разрушала окончательно.

И не важно, как сильно я старалась отстраниться… Я просто не могла.

― Ты раскаиваешься, Нила? Согласна выплатить «Последний долг»?

Я задыхалась от ужаса, вырываясь, закованная в каналы, пока Дэниель вёл меня к гильотине. А вокруг стояли призраки моих убитых предков. Головы их были отрублены, и будто парили над телами.

Над пустошью раздался вой. Так звучит смерть? Или надежда?

Скоро узнаю.

― Нет, не раскаиваюсь!

Кат подошёл ко мне. Его лицо скрывала чёрная маска палача. И в его руках, словно в колыбели, покоился тяжёлый и острый, отполированный топор, жаждущий моей крови.

Подавшись чуть вперёд, он поцеловал мою щеку и произнёс:

― Поздно. Ты уже умерла.

― Нет!

― О, да, ― хмыкнул Дэниель, подтолкнув меня вперёд. Гильотина из обычного подвижного механизма с корзиной превратилась во что-то кошмарное.