Пэппер Винтерс - Четвертый долг

Успокоить его правдой? Я чуть не рассмеялась. Не было бы никакой уверенности — только ложь могла бы сделать это. Ложь и вопиющая нечестность.

— Кайт… честно, я в порядке. Жасмин проделала потрясающую работу. Она заставила урезать долговое наследство, чтобы иметь полный контроль.

Лгунья.

Половина контроля. И не над долгами.

Последние пару недель мне везло. Да, мне было больно, и я мучилась, но не было никакого упоминания о Долге. Никакого изъятия Третьего или намека на Четвертый.

Пусть это продлится долго.

— Что они с тобой сделали?

Все.

— Ничего. Честно, я жива и жду тебя. Я так рада, что ты в безопасности.

— Нила… ты врешь.

Я смахнула предательскую слезу.

— А как же Кес? — Я сохраняла голос на уровне неразборчивого бормотания. — Ему уже стало лучше?

Я каждый день спрашивала в сообщениях, но никаких изменений не было.

Джетро вздохнул.

— Черт возьми, ты меня бесишь. — Он замолчал. — Нет, он все еще без сознания.

— Мне очень жаль.

— Ты можешь загладить свою вину, рассказав мне, как ты на самом деле.

Я посмотрела через всю комнату на тропический аквариум с существами с плавниками, плавающими без помех в своей идеальной среде. У них была свобода быть счастливыми. А у меня нет. И я отказывалась делать кого-то несчастным, когда они ничего не могли сделать.

— Не приставай ко мне, Джетро.

Не будь такой, как они.

Я опустила голову.

— Я жива. Это правда. Я не счастлива. Еще одна правда. Но что толку рассказывать тебе, что они сделали, если ты ничего не можете сделать, чтобы исправить это? — мой голос стал жестче. — Просто прими, что со мной все в порядке, и двигайся дальше, хорошо?

Тишина.

Мое сердце бешено колотилось о ребра.

— Джетро?

На том конце наступила заминка.

— Мне очень жаль. Так чертовски жаль.

Я растаяла.

— Я знаю. Но это не твоя вина.

— Я заставлю их заплатить.

— Я знаю. Мы сделаем это вместе.

— Жаль, что не могу обнять тебя. Поцеловать тебя. Мои руки пусты без тебя.

Я чувствовала ту же самую пустоту — ужасную пустоту, разрывающую меня на части своей ноющей необъятностью.

— Я бы все отдала, чтобы быть с тобой.

Мы оба замолчали. Что было говорить, когда мы не могли говорить о том, что нам нужно? Какие слова могут принести утешение, когда ожидает только боль?

— Как скоро? — наконец прошептала я. — Сколько еще пройдет времени, прежде чем я смогу поцеловать тебя снова?

— Очень много, — Джетро вздохнул. — Они сказали три недели, но я почти готов. Я не собираюсь ждать так долго. Это уже слишком. Я отказываюсь оставлять тебя там хоть на час дольше, чем это необходимо.

Его страсть успокаивала меня, хотя я и не верила ему.

Он думал, что успеет вовремя.

Я всеми фибрами души желала, чтобы он был прав.

Но внутри меня было что-то чудовищное… что-то, что заглатывало меня все глубже, говорило мне, что мое время истекает. Я не знала, откуда взялся зверь обратного отсчета, но он рычал все громче и громче.

Жасмин была права. Кат задумал что-то грандиозное. Дэниель знал это. Бонни знала это. Я знала это.

Моя жизнь быстро заканчивалась.

Поторопись, Джетро.

Поторопись.

Пока не стало слишком поздно…

Джетро

Девятнадцать часов с тех пор, как я разговаривал с Нилой.

Я ждал до темноты, чтобы написать ей снова; меня почти разрывало на части от нетерпения. Единственное, что удерживало меня в больнице и не давало угнать мотоцикл и помчаться к Хоксриджу, — это затяжная пульсация в боку.

Мне было лучше, но не на сто процентов.

Не то чтобы мне нужно было быть цельным, чтобы уничтожить своего отца, но на этот раз я не буду глуп.

Не хочу испортить сюрприз.

Наконец, после ночного осмотра и отвратительного больничного ужина, можно было спокойно написать Ниле, не опасаясь, что ее поймают.

Неизвестный номер: Мне нужно поговорить с тобой еще раз. Я хочу прикоснуться к тебе — даже если не могу этого сделать физически. Позвони мне.

Услышав ее восхитительный голос прошлой ночью, я завелся, и нервы мои были на пределе. Я чувствовал себя так, словно над моей головой висело лезвие гильотины — наказанный желанием защищать и любить ее.

Мой член был твердым всю ночь, но я отказывался заниматься самоудовлетворением.

Я хотел дождаться Нилу.

Мы можем предложить друг другу тот самый необходимый нам комфорт.

У меня никогда раньше не было секса по телефону, но если бы это дало хоть каплю удовлетворения в нашей разлуке, я бы попробовал.

Мое сердце сжалось.

Сообщения Нилы были такими бескорыстными. В них было столько беспокойства о Кесе и обо мне. Она почти не говорила о себе, сколько бы я ни умолял. Вчерашний разговор с ней только подтвердил мои подозрения. Она уклонялась от многих ответов. И мне это чертовски не нравилось.

Нила что-то скрывает от меня.

После десяти минут пустоты я попытался снова.

Неизвестный номер: Позвони мне. Ты нужна мне.

Ни ответа.

Никаких уведомлений.

Ничего.

Мое сердце пустело, истекая кровью с каждым тиканьем разочаровывающих часов.

Неизвестный номер: Ответь мне. Ты в порядке?

Ответа по-прежнему не было.

Снег хлестал по моей душе, все быстрее подталкивая меня к ужасному заключению.

Нила… что произошло?

Стационарный телефон рядом с моей кроватью нарушил тишину.

Звон, имитировавший ужасную тревогу, разрывал мои барабанные перепонки.

Сорвав трубку с рычага, я бросил мобильник на простыни.

— Да?

— Джет… ты можешь говорить?

Мое тело мгновенно напряглось. Черт. Я сел слишком быстро, мое ребро запульсировало.

— Жас… что случилось?

Она слишком долго молчала.

Что-то пошло не так.

Нила!

Что было, то было. Я больше не мог исцеляться. Мое тело отдыхало достаточно долго. Я закончил с этим чертовым местом.

Свесив ноги с кровати, я вскочил, стараясь не поддаваться нахлынувшей боли. Я не позволял своему телу управлять мной.

С меня хватит. Я покончу с этим.

— Выкладывай, Жас. Прямо сейчас, бл*дь.

Мне нужно уходить. Я достаточно силен, чтобы убить Ката и выкрасть Нилу.

Жасмин громко фыркнула.

— Поговори со мной!

В ее голосе тут же зазвучали слезы.

— Я… я пыталась, Джет. Я сделала все, что могла.

Моя кровь превратилась в лаву.

— Что они с ней сделали?

Не Третий долг. Черт, если они ее тронули..!

Голос Жас был полон печали и горя.

— Они обманули меня. Сказали, что я буду присутствовать при каждом наказании. Сегодня я узнала, что это неправда.

— Какие наказания, Жас?

Мое сердце бешено забилось.

— Что они сделали?

— Бонни заблокировала лифт для обслуживания. Я не могла спуститься вниз, Джет. Я… — У нее вырвался громкий всхлип.

К черту все это.

— Что они сделали?! Она жива? Черт возьми, поговори со мной!

— Они мучили ее, Кайт. Мне так жаль! Так жаль.

Зимней одежды у меня не было. Ничего, на что можно было бы поменять тренировочные брюки и футболку, которые мне дали. Мне было все равно.

Если бы пришлось, я бы побежал в Хоуксридж голышом.

— Немедленно приведи сюда Фло. Пусть он принесет одежду и припасы. Я хочу, чтобы он был здесь через час. Ты меня слышишь?

Она подавила рыдание.

— Я… я скажу ему. Кайт… они использовали старое оборудование. Они использовали его на Элизе, как на тех фотографиях. Помнишь?

Замерев, я уставился на линолеум.

— Что, черт возьми, они использовали?

Жас замолчала.

— Что они использовали, Жасмин?!

— Стул ведьмы, Ведьмина узда, тиски, — она снова заплакала. — Мне так жаль, Джетро. В большинстве случаев я была там. Я сделала все возможное, чтобы утешить и поддержать ее. Но я не могла сказать «нет». Не могла рисковать, чтобы они узнали, что ты…

Снова слезы.

Меня пронзали противоречивые эмоции. Мне очень не нравилось, что она не смогла спасти Нилу. Но в то же время я понимал. Это было слишком много для моей искалеченной сестры. Слишком много для тех, кто живет в этом сумасшедшем доме.

Моя душа опустилась еще ниже.

— Что еще, Жас?

Ее голос дрожал.

— Сегодня вечером… они причинили ей боль. Я пыталась остановить это, но не смогла. Я даже не поняла, пока не стало слишком поздно.

Мое сердце разбилось на куски.

— Вечером. Черт, Жас. Что случилось сегодня вечером?

Она громко шмыгнула носом.

— Они использовали вилку еретика. Она… не устояла.

— Черт!

Вилка была смертельной. Одно неосторожное движение — и смерть. В голове у меня поплыли образы висячего ремня на шее обвиняемого, заставляющего его сутками держать голову высоко. Смертоносные острые зубцы вонзались в грудину и горло, ожидая, когда усталость или падение дернут голову вниз и пронзят сердце и челюсть.

— Это… это еще не самое худшее, — пробормотала она.

Мое тело превратилось в лаву и ненависть.

— Черт побери! Что еще они могли сделать?!

— Часть «Четвертого Долга». Они… они… — Жас не могла закончить.