— Ты просто бесишься, что твоя жалкая сестра-калека взяла вверх. Теперь я старшая, а, следовательно, последнее слово за мной.

— Не беги впереди паровоза, Жас, — сказал Кат.

Дэниель слова Ката пропустил мимо ушей.

— Ты ошибаешься, сестричка. — Опустив ладони на поручни колёс инвалидного кресла Жасмин, он практически загнал её в угол. — А вместо одной бабы в моём чёрном списке их теперь две. — Дэниель провёл пальцем по горлу. — На твоём месте, я бы почаще оглядывался.

Резко выпрямившись, он намеренно оттолкнул плечом Ката, посмотрел исподлобья на Бонни и вылетел из комнаты.

Как только он исчез, меня затрясло всем телом. Я каким-то невероятным образом избежала страшного. Погрузившись с головой в болото ужаса и кошмара, я выбралась из него, готовая убить. И отдана ещё одному ненавидящему меня Хоуку.

— Они, бл*дь, никогда не научатся, — покачав головой, вздохнул Кат, посмотрев на мать.

— Так же, как и ты, милый. Не всё сразу, — рассмеялась та в ответ.

Он приобнял её за тонкие плечи, сказав:

— Не могу представить, что был когда-то так же невыносим.

От увиденной сцены, казалось бы, нормальных отношений, я сжала руку в кулак, почувствовав, как ногти впились в ладонь. Как у зла может быть столько лиц? Как в один момент всё столь очевидно, а в другой — всё вновь сокрыто семейными узами и иерархией?

— Ты ведь не забыл о том, что натворил, правда? Ибо я вынуждена тебе сообщить кое-что: ты был хуже. Гораздо хуже, — постучав концом трости между ступней Ката, сказала Бонни. Чуть двинувшись вперёд, она высвободилась из его объятий. — Но я разобралась с тем бардаком. Я всё исправила. Уверена, что и ты тоже всё исправишь.

— Да, мама. Так и будет. — Кивнул Кат в ответ. Его взгляд стал жёстче, и, если бы не пара изъянов во внешнем лоске, я бы никогда не догадалась, что он только что пристрелил двоих своих сыновей.

Он мёртв.

Мёртв.

И всё из-за меня.

Приблизившись к Жасмин на несколько сантиметров, я прошептала так тихо, чтобы только она могла услышать:

— Он пытался пристрелить тебя, но Джетро тебя спас. Неужели не стыдно?

Она встретилась со мной взглядом. Мысли и эмоции оживили её лицо, но она промолчала.

Предательство этой женщины поражало. Джетро и Кес любили её. Они погибли за неё. Кто клянётся в ответной любви к братьям, продолжая жить под одной крышей с человеком, спустившим на них курок?

Под ложечкой засосало.

— Ты мне противна.

Она крепко сжала ободья колёс своего кресла. Прикрыла веки, но так и не удостоила меня ответом. Слёзы просились наружу, но сказать мне больше было нечего. Лишь одно обещание, которое она должна была услышать, чтобы знать, кто по-настоящему любил её брата:

— Я убью тебя за это. Так же, как я убью их.

Жасмин выпрямилась в кресле. Приковав ко мне взгляд своих глаз, холодно произнесла:

— Полагаю, это мы ещё посмотрим, правда? — Повысив голос, указала на дверь: — В ближайшее время мы обсудим твоё дальнейшее будущее и объявим о решении. Иди в свою комнату. Оставь нас.

Я потёрла запястье, размазывая кровь из ран, что оставили её ногти. И когда я не пошевелилась, она начала подталкивать к выходу, направляя на меня своё инвалидное кресло.

— Я сказала, уйди. — Она не останавливалась, толкая меня между Катом и Бонни.

Меня бросило в холодный пот, когда Кат потянулся, прижимая к себе ближе. Отодвинул пряди тёмных волос, прилипших к щекам, и глаза его светились властью.

— Боюсь, с твоим появлением в этом доме наши временные рамки ускорились. Эмма была под моим контролем в течение восхитительно-длительного периода времени. Я надеялся, что Джетро сможет сделать то же самое. Но… я вырастил хиляков и теперь должен надеяться, что дочь справится лучше.

— Отпусти её, отец, — слегка подтолкнув меня сзади под колени, сказала Жасмин. — Ей следует преподать урок послушания. — Ноги её были по-прежнему укрыты розовым пледом, а на щеках разлился гневный румянец. — В этом была её проблема с Джетом. Она никогда не слушала. Я буду учить её иначе.

Как я могла так сильно ошибаться в человеке? Всё это время я считала Жасмин может и немного свихнувшейся, но опорой для брата, а по силе духа сильнее, чем все они вместе взятые. Но она такой же дьявол.

— Если кто-то и сможет это сделать, так это ты, Жасмин. — Кат отпустил меня. — Не сомневаюсь.

Бонни улыбнулась, опершись на свою трость.

— Жасмин — примерная ученица. Она выполнит эту задачу.

— Никогда не сомневайся во мне, отец, — От ледяного тона Жасмин вдоль хребта поползли мурашки. — Я стою десятерых таких, какими были мои братья.

Кто эта женщина? Этой бессердечной гарпии плевать на всё. Как она может сидеть здесь и разговаривать с человеком, совсем недавно убившим её братьев, тем более обсуждать пытки, которым меня могут подвергнуть.

Он мёртв.

Мёртв.

Он освободился от этого кошмара.

Я больше не могла сдерживаться. Слова потекли быстрее мыслей.

— Вы все просто чудовища. Все вместе и каждый по отдельности. Вы все заплатите.

— Вам сказали уйти, мисс Уивер, — вздохнул Кат. — Я советую прислушаться.

— Шевелись, маленькая оборванка. — Бонни пристукнула тростью мне по голым икрам.

— Подожди, бабуля, — Жасмин выкатилась передо мной, сделав всего пару отработанных движений, — я хочу сказать ещё кое-что.

Мы все замерли в ожидании, и, казалось, даже воздух застыл.

Её взгляд, пустой и безжизненный, встретился с моим.

— Ты, Нила Уивер, причина, по которой умер мой лучший друг. Ты причина тому, что теперь я сестра всего лишь одному брату. И ты причина тому, что наша семья трещит по швам. — Её лицо потемнело: идеально выщипанные брови нависли над злыми глазами. — Однажды я попросила тебя позволить идти Долгам своим чередом. Я просила тебя отдать за него свою жизнь — сделать так, как это было всегда. Но ты не послушала.

Откатившись в сторону, она махнула на дверь.

— Ступай в свою комнату и подумай об этом. Ибо в этот раз я не дам тебе выбора. В этот раз я заставлю тебя заплатить.

ГЛАВА 2

Нила


Я БОЛЬШЕ не сомкну глаз.

Пока Дэниель бродит по коридорам, а Кат держит мою жизнь на волоске, буду начеку. Пока они дышат, буду настороже. Буду держать оборону, пока они планируют мою погибель.

А пока они замышляют недоброе, я тоже не буду сидеть, сложа руки.

Мы встретимся в аду, и мне уже откровенно всё равно, кто победит. Как только я с ними покончу, с радостью отдам свою жизнь на справедливый суд.

Двенадцать часов минуло.

Двенадцать часов, как моё сердце истекало кровью по Джетро, с каждой каплей всё больше стирая его след из этого мира.

Двенадцать часов, как я совсем одна.

Я не видела никого, кроме Фло. Постучав в мою дверь около девяти вечера, он принёс тушёной оленины и свежий хрустящий багет. И выглядел мужчина также паршиво: пронзительные глаза ввалились от усталости, а тёмные волосы были жутко всклокочены. Он был просто отражением неверия и отчаяния. Я хотела, чтобы он остался и защитил меня, если вдруг Дэниель решит нанести неожиданный визит, но как только ужин оказался на столе, мужчина покинул комнату.

У еды был привкус тлена, но я заставила себя есть. Откусывая маленькие кусочки и тщательно пережёвывая, обеспечивала энергию своему телу — единственному оружию, на которое могла положиться. Съев всё до крошки, уселась посреди кровати, скрестив ноги и сжав в кулаке усыпанный рубинами кортик.

Я не могла прилечь — его запах пропитал простыни.

Не могла сомкнуть глаз — его прекрасное лицо отпечаталось на веках.

Не могла расслабиться, ибо должна была быть готова к драке, если кто-либо из Хоуков явится за мной.

Другой вариант меня устраивал больше — если не явится никто и никогда.

Рассвет принёс чуточку покоя, осветив Хоуксридж, вновь загоняя зло, выползающее по ночам, в тёмные углы и под кровати.

Щёки щипало от соли пролитых слёз, а голова раскалывалась из-за обезвоживания. Всего на одно разрывающее сердце мгновение, я позволила себе уткнуться лицом в подушки. В те самые, на которых Джетро поведал мне сокровенное. Я разрешила горю обнять меня своими крепкими руками и задушить слезами.

Тело всё ещё помнило его прикосновения и поцелуи, раня видениями о том, как он скользил внутри меня, говоря в первый раз слова любви. Сжимая в руке нож и вдыхая последние оставшиеся от него воспоминания, я умирала.

Ни единой фотографии, ни любовного послания.

Всего лишь пара сообщений и то, что отпечаталось в моём сознании.

Всё это не стоило и гроша, а в один миг стало самым ценным моим сокровищем.

Вдоволь умывшись слезами, и вконец опьянев от тонкого аромата любимого мужчины, я вытащила себя из кровати и направилась в душ. Отдать своё тело на откуп горячим струям было словно предательство по отношению к Джетро — будто смывала прошлое и отправлялась в новое будущее без него.

Я думала, что слёз больше не осталось, но там, под каскадом воды, меня вновь накрыл катарсис, а вместе с ним пришло очищение. Оно солью стекало по щекам и, смешиваясь с потоком, исчезало в канализации.

Я убью их.

А потом станцую на их могилах.


***


За закатом наступил рассвет, один час сливался с другим, всё дальше унося меня от воспоминаний о Джетро.

Я пыталась уйти. Тело ослабло и требовало пищи, так же, как и моё ноющее сердце. Но ручка двери не поддалась.

Они заперли меня внутри.

Может, я могла бы сломать её? Разнести в щепки? И следует ли мне тратить драгоценную ярость на ни в чём неповинную дверь, тогда как только Кат и Дениель заслуживают, чтобы на клочки разорвали их?