Моника Мерфи - Четыре года спустя

– Эй, ты так и не сказала, как тебе это, – говорит Оуэн, отодвигая пустую чашку. Для такого физически развитого парня, как он, порция вполне подходящая.

– Это? – Я уже наелась. Как обычно, глаза голоднее желудка, и я, как ни старалась, смогла одолеть только половину своей порции.

– Обед с умопомрачительным соусом, который ранее ты не имела удовольствия попробовать? – Он улыбается.

– Ой. – Блин! Неловко-то как. Мне совсем не хочется признавать, что это было божественно вкусно. – Вкусно.

– Ну-ну. Ты даже не доела. – Он кивает на миску.

– Просто наелась. Видимо, у меня не такой отменный аппетит, как у тебя. – И, в свою очередь, я указываю на его пустую миску.

– Хм. – Он хватает мою чашку и зачерпывает немного еды, в основном попадается лапша. Судя по его лицу, ему нравится. – Черт, просто здорово. Лучше, чем у меня.

– Да ладно. Я же просто скопировала у тебя. – Я закатываю глаза.

Он смеется и продолжает есть мой обед. Куда все это вмещается?

– Может, это от твоего прикосновения? Потому что это просто восхитительно.

Смотрю на него и восторгаюсь. Он смеется, говорит и ест, как будто ему нет дела до целого мира, но при этом я понимаю, что это всего лишь маска. Оуэн хочет заполучить весь мир целиком. Он как айсберг: большая часть скрыта от глаз.

Но если начистоту, я такая же.

Мой взгляд падает на его губы, и я вижу, что крошечный кусочек гриба прилип в самом уголке.

– У тебя что-то здесь. В уголке рта. – Я указываю ему на лицо, и игривое свечение заполняет его глаза, когда он рассматривает меня.

– Да? Может быть, слизнешь это что-то, – говорит он.

Теперь я действительно потрясена.

– Серьезно?

Он склоняет голову, совершенно не беспокоясь о том, чтобы убрать прилипший к губе кусочек еды. Уверена, он просто дразнит меня: упрашивает наклониться над столиком и облизать уголок рта.

– О чем ты думаешь? – спрашивает он.

– Что ты говоришь несерьезно… иначе быть не может.

– А если я скажу тебе, что серьезен?

– Не поверю.

Ну, она должна мне поверить, потому что я серьезен как никогда.

Весь вечер мы ходили вокруг да около. Ужин был хорош, хотя возникло некое напряжение, когда я упомянул о травке. Но оно быстро сошло на нет, и я разговорился. Рассказал ей немного о себе, чего обычно не делаю. Я не склонен откровенничать, особенно с девушками.

Сама она почти ничего не рассказала. На все мои попытки выведать хоть что-то о ней она отвечала встречными вопросами или же давала пустые, односложные ответы. А я-то себя считал скрытным! Из нее клещами не вытащишь информацию. Какими бы тонкими или провокационными ни были мои вопросы, она не сказала ни слова о семье, откуда родом, ничего. Я понял, что она откуда-то из области залива Сан-Франциско, и все.

Но хочу узнать больше.

Мы флиртовали, веселились. Мне нравится дразнить ее и подстрекать нарушать скучные правила. Она зациклена на правилах и порядке, все и всегда держит под контролем. Ей просто необходимо расслабиться, стать свободной, как я. Правда, сам я порой перегибаю палку, но это лучше, чем быть зажатым и совсем не наслаждаться жизнью.

Думаю, у Челси слишком плотный график: работа, учеба и снова работа. Она совершенно не знает, как расслабиться. Я хочу помочь ей. Хочу, чтобы она расслабилась.

Со мной.

Когда я наконец понял, что ни за какие коврижки Челси не лизнет мою физиономию при посторонних, то решил уйти из ресторана. Увезти ее и поцеловать в тишине и полумраке своей машины. Сегодня вечером Уэйд дома, а с ним еще несколько дружков.

Держу пари, Дез тоже там. Они, вероятно, напились как свиньи или даже хуже: накурились до зеленых чертей.

Надо оставить это в прошлом. Мне это не нужно.

Беру салфетку и вытираю губы, заканчивая наши препирательства. С меня довольно. Пора перевести свидание на следующий уровень.

– Готова идти?

Челси кивает и встает из-за стола. Ремешок сумочки скользит по обнаженной коже, потому что ее соблазнительный свитер снова сполз с плеча. Она сделала что-то с волосами, потому что, когда я зашел за ней, они уже выглядели иначе, нежели на нашем занятии. Великолепные волны так и манят запустить пальцы в шелковистые волосы, обхватить затылок и притянуть к себе так близко, чтобы почти коснуться губ, но не сразу. Мне хочется ощутить ее дыхание, насладиться предвкушением поцелуя, рождающим внутреннюю сладкую дрожь, прежде чем сделать последнее короткое движение.

Я не отличаюсь терпением. Если мне нравится девушка, обычно я иду напролом, но с Челси все идет медленно и размеренно. Не хочу спугнуть ее.

Больше всего на свете боюсь сейчас все испортить.

Она… мне нравится. Очень. Я правда хочу проводить с ней время, хоть это и нетипично для меня.

Нисколько.

Я иду с ней из ресторана, положив руку ей на поясницу. Даже сквозь толстую ткань свитера я чувствую тепло ее тела. Я слегка сдвигаю руку, желая коснуться спины.

Нельзя торопиться.

На улице холодно; стелется легкий туман, и, пока мы дошли до машины, ее волосы усеялись капельками росы. Я открываю для нее дверь. С ней мне хочется вести себя как джентльмен, но тут мой взгляд падает на ее соблазнительную задницу, и все мысли о джентльменстве рассеиваются как дым.

Держи себя в руках, Макгваер, ругаю я себя, обходя машину и открывая водительскую дверь.

– Куда теперь? – спрашивает она, пристегиваясь ремнем безопасности и нервно покусывая губу.

– Ко мне мы поехать не можем, разве что тебе хочется повидаться с Уэйдом и, скорее всего, с Дезом. – Я завожу машину. – Они оба дома, и уверен, их дружки тоже там.

Они никогда не могут побыть одни. Все всегда превращают в вечеринку.

– Ох. – Она еще сильнее прикусывает губу. Она уже замучила свои губы. Наверное, мне уже стоит поцеловать их. – И моя соседка дома со своим так называемым парнем, так что, судя по всему, ко мне ехать тоже не стоит.

– Так называемым парнем?

Она закатывает глаза.

– Случайный парень, отношения с которым она хочет превратить в постоянные.

– Хм. – Знакомая история. Я сам был таким парнем, который не хотел ничего серьезного. Никогда не заводил никаких отношений. Волей-неволей следовал маминому примеру. Но последние годы я наблюдаю, как живут Дрю и Фэйбл, и понимаю: любовь существует – хотя пока не уверен в ее долговечности.

Моя жизнь вечно полна проблем. Какая девушка захочет иметь со мной отношения? А если сюда добавить сложности в общении с мамой и курением травки, то вообще никаких шансов.

– Раз уж мы не можем пойти домой, то, может, прокатимся? – спрашиваю я.

Она поворачивается ко мне, ее аромат разливается в воздухе, заставляя меня вдыхать как можно осторожнее.

– Куда?

Черт, она так хорошо пахнет. Я мог бы дышать ею всю ночь.

– Я знаю одно местечко, откуда открывается прекрасный вид на город. Там нас никто не побеспокоит. – Я не раз бывал там, когда учился в старшей школе. И всегда с девушкой, конечно. Это уединенное местечко, где можно было пообжиматься, а то и залезть девчонке под майку или в трусики. И никаких полицейских, даже если уже перевалило за полночь.

Я не бывал там уже пару лет. После школы у меня появился дом, и необходимость прятаться по углам отпала. Зачем корчиться на заднем сиденье машины, когда можно получать удовольствие в комфорте, на собственной кровати?

Но я везу туда Челси не для этого.

С ней я жду особенного раза.

– Хорошо. – Она проводит языком по нижней губе, затем улыбается. – Давай сделаем это.

Можно по-разному понять ее «сделаем это», но я отгоняю грязные мысли. Просто улыбаюсь, протягиваю руку и слегка сжимаю ее колено.

– Давай сделаем это, – пробормотал я, заставив ее щеки вспыхнуть. Она отвернулась и стала смотреть в окно.

Я вижу загадочную, легкую улыбку, играющую на ее губах.

Я не сомневаюсь, что еще до наступления ночи я поцелую Челси.

Оуэн выезжает из города и движется по Скайвэй, шоссе, по которому я проезжала максимум пару раз с тех пор, как переехала сюда. Но он местный, вырос в этом районе и знает все окрестности, малоизвестные дороги и места с лучшими видами.

Я не дура. Мы едем туда вовсе не любоваться потрясающим видом мерцающего огнями города. Может, у меня и нет большого опыта, но я понимаю, что парень с девушкой, припарковавшись в тихом местечке с хорошим видом, жаждут удовольствия несколько иного рода, нежели эстетического.

Я одновременно и сгораю от нетерпения, и трясусь от страха.

Мы молчим всю дорогу. Работает радио. Оуэн настроил волну, где играет только рок девяностых годов. Как только начинает звучать одна песня, он увеличивает громкость и слегка улыбается.

– «Кэндлбокс»[14]. Эта песня напоминает мне о детстве, – задумчиво произносит он. – Мама любила эту группу.

Никогда не слышала о них, ведь моя мама всегда предпочитала что-то вроде топ-сорок. А гранж вообще отсутствовал в моем подростковом репертуаре.

– Мне нравится голос, – искренне говорю я. Песня и правда хороша. Понимаю, что с годами вкусы меняются. Я становлюсь сама собой, нахожу вещи, которые нравятся именно мне, а то, что родители слушали, читали, смотрели… остается в прошлом.

– Эти слова напоминают о тебе, – мягко произносит он.

От удивления я поворачиваюсь к нему.

– Как это?

– Песня называется «Цветение»[15]. С тех пор как ты сказала мне, что твое второе имя – Роза, всякий раз, когда я слышу слова роза, цветок, цветение, цвет, то думаю о тебе. Улыбка становится шире, но на меня он не смотрит. Просто выбивает пальцами на руле музыкальный ритм, ведя машину через холодную темную ночь.