Анна Владимирова - Чили

— Я — нормально.

Фейс проводил его хмурым взглядом и проследовал в кухню.

— Узнал?

— Да.

— А Оливер?

— Кофе, пожалуйста, — устало опустился на стул. Кажется, каждая мышца дрожала, а взгляд так и норовил выискать дверь комнаты. — Как Элль?

— Просидела в комнате весь день, ничего не ест, — наябедничал Фейс. — Что ты натворил снова?

От его слов с губ сорвался смешок:

— Ужином накормил.

— Только накормил?

— Нет, не только, — от воспоминаний об их ночи тело прострелило приятным импульсом. Кофе уже не хотелось, ему нужна была Чили.

— Ну, значит, что-то ты все равно делаешь не так, — неожиданно жестко ввернул Фейс, брякая перед ним чашку и сопровождая это все обвиняющим взглядом.

Злится. Но собственные нервы тоже были на пределе — день был не из легких.

— Я, возможно, что-то упустил, Фейс? — сузил недобро глаза. — Поправишь, если я где неправ. Хочешь, чтобы я схватил ее и дал деру… в Мексику? Прекрасно! Донна Паула наверняка будет рада, когда я поселюсь с Чили в одну из ее трех комнат, а лучше обратно в свою, где просидел, как изгой, три года. А Чили и оттуда сможет писать свои блоги, правда? Нет проблем!

— Мексика — не единственный вариант! — Фейс оперся руками на стол, нависая сверху.

— Мне плевать! — резко вскочил со стула. — Я уже говорил, что не держу тебя!

— А ее?! — Фейс непривычно не сдавался.

— И ее тоже! — пнул со всей силы стул так, что тот отлетел в дверцу шкафа, и направился в свою комнату.

Дверь издала солидарный со стулом глухой звук, и он остался в тишине.

К лучшему. А то еще привяжется к ее теплу, телу, спокойствию, что давала Элль… Потом, когда все кончится, он сможет себе позволить ее. Но не сейчас. Сейчас она казалась каким-то адским искушением, которое сам себе и устроил, идя на поводу у чувств и эмоций. А может, просто устал.

Он упал на кровать и закрыл глаза. Но когда в квартире все стихло, понял, что не уснет от напряжения. Вернулся в кухню налить себе что-нибудь покрепче остывшего кофе, но невольно снова застыл, вслушиваясь в тишину. Взгляд скользил по столу, на котором вчера извивалась Элль. Ни с чем несравнимое сочетание эмоций и вкуса…

Он тяжело сглотнул и понял, что не хочет без нее ни есть, ни спать. Больше не может.

Дверь ее комнаты оказалась не заперта. Он тихо вошел и огляделся, привыкая к темноте.

— У меня атрофируются все конечности, Киран, если я проведу в этой комнате еще хоть день, — укоризненно заметила Чили, голос подрагивал.

Она сидела в кресле возле окна, поджав под себя голые ноги. Широкая футболка еле прикрывала бедра, волосы разметались по шее и оголенному плечу, притягивая взгляд. И уколом совести просто сбило дыхание — он бросил ее после их первой ночи на целый день, не приготовил завтрак, не поцеловал в благодарность… Был, мать его, занят. Он приблизился молча, замерев на секунду, чтобы заглянуть в глаза, и подхватил ее на руки.

— Черт! — вырвалось злое у рыжей. Но брыкаться не стала, наоборот, обхватила шею и уткнулась лбом в скулу. — Куда?!

— Кормить, — еле сдержался, чтобы не прижать ее к себе до хруста.

Чили пахла так соблазнительно какой-то своей собственной смесью невесомых ароматов: гель для душа, цитрусовый шампунь, Артизан, что он подарил, смешались просто в наркотический коктейль на ее коже. И этот наркотик был, несомненно, из разряда тяжелых, вызывающих привыкание и необратимые последствия в психике.

— Ничего нет, — прошептал «наркотик» в шею, и кожа покрылась мурашками.

— А мы что-нибудь найдем, — выдавил хрипло, усаживая ее на стол, но оторваться не смог.

Да, он хотел ее, но видя, с каким счастьем в глазах она смотрит в его, понимал — не только хочет заняться с ней любовью. Он безумно желает с ней проснуться и исправить сегодняшний убийственный во всех смыслах день.

— Привет, — все же прошептал глупое и скользнул по ее губам легким поцелуем, оплетая руками спину, вжимаясь между ее бедер и понимая, что она отвечает также сильно.

Элль ждала и боялась за него, и теперь едва не дрожала, всхлипывая в его натянутую меж ее пальцев футболку:

— Привет… — шмыгнула носом, — и больше не слова.

Он понимающе усмехнулся — стоило им начать говорить, и кухня разлеталась вдребезги.

— Просто приготовь, что ты там хотел, молча едим… и…

— Хорошо, — сжал ее сильнее в руках напоследок и с трудом отшатнулся.

Он почти не соображал, что берет из холодильника — вытаскивал все, что под руку попадалось. Пытался сосредоточиться, и не мог — все мысли были о ней, пальцы дрожали от болезненного желания держать Элль в руках.

— Иди сюда, — рявкнул, наконец, обернувшись.

Она вздрогнула и нахмурилась, настороженно поднимаясь из-за стола, и он поспешил объяснить:

— Далеко… ты слишком далеко. Рядом сядь, пожалуйста.

Но Чили не послушалась. Она сделала то, что сейчас ему было нужно больше всего — подошла сзади и обняла, прижавшись и уткнувшись лбом между лопаток. Наверняка встала на носочки… Он улыбнулся, замер на секунду, прислушиваясь — да, так определенно лучше.

Что там попадало под нож — он не следил. Помидоры, копченое мясо, сыр, зелень — все зашвырнул на сковородку, залил яйцом, взбитым со специями, и замер, прислушиваясь к дыханию Элль. Как же все это неправильно! Она рядом, бардак в сковородке, молчание — как единственная возможность быть вместе. Он тяжело оперся на руки, не спеша разрушать момент тишины и незаслуженного приятия ей.

— Молчи, пожалуйста… — напомнила она, и все терпение разнесло в клочья.

Он обернулся и обхватил ладонями ее лицо. Взгляд Чили, такой отчаянный и смелый, в секунду подернулся дымкой, когда он впился в ее губы. Она доверчиво оплела его шею руками, отдаваясь полностью, и мир снова перестал существовать. Была только она — его лекарство, спасение, маленький солнечный рай.

Он подхватил ее, вытянувшуюся, и понес в их спальню, не переставая целовать. Поставив в темной комнате на пол, зарылся пальцами в ее волосы, очертил языком подбородок и прихватил нежную кожу на шее. Чувствовал, что теряет контроль, что желание больше напоминало животное, но не стал его сдерживать — хотел Чили так сильно и глубоко, чтобы она кричала! Ему нужен был ее благодарный стон.

Элль попыталась его раздеть, опустив руки на пояс, но он не мог терпеть — толкнул ее на кровать и начал нетерпеливо раздевать сам. Через минуту, правда, уже пожалел, что не позволил освободить себя от тесных джинсов. Так ему и надо.

Он наслаждался каждой мелочью и не мог остановиться: ощущение ее кожи на подушечках пальцев, нервный вздох, вершинка тазобедренной косточки, что подвернулась губам… Невесомые случайные касания никогда еще не приносили столько удовольствия. Ему самому казалось, будто он под крепким кайфом — так обострились все чувства. И не было сил терпеть, даже снять джинсы. Все, на что хватило, рывком приспустить их и ворваться в нее на полную, до предела, чтобы смотреть, как выгибается рыжая, как запрокидывает голову, подставляя хрупкую шею под его губы. Он дал ей привыкнуть, первые секунды двигаясь медленно и осторожно, но с каждым разом терял сцепку с реальностью все больше. Коготки рыжей оставили на коже саднящие дорожки, и сердце сбилось с ритма от ее первого вскрика, разделив его жизнь на «до» и «после». Он будто чувствовал ее изнутри — касался губами ее соска, а било током собственные нервы. Все, ради чего он теперь дышал — ее стоны, всхлипы, крик, даже рычание! Чили бесновалась в его руках, перенимая инициативу и двигаясь ему навстречу все жестче, с силой сжимая его бедра ногами.

— Элль! — вскрикнул он, хватая бестию за волосы, и тут же кончил от ее вскрика и силы, с которой она сжалась вокруг его члена. — Твою мать… — еле смог прорычать сквозь стиснутые зубы, но было поздно. Элль жадно дышала, откинувшись на спину в его руках, и он не смог отказать себе, вжимаясь в нее сильней.

— Молчи… — проурчала сыто. — Таблетка же…

— Да? — судорожно втянул воздух.

— Угу.

— И сколько?

— Ммм… я так поняла, до следующих месячных.

Тут из кухни послышалась ругань Фейса и долетел запах гари.

— А, черт! — выругался и поднялся на ноги, подхватывая джинсы и натягивая их на голое тело.

Оказалось, ужин сгорел к чертям, потому что остался на плите. Фейс бегал по кухне с полотенцем в легком пряном тумане, открывая окна и матерясь.

— Ну вы даете! — закатил глаза на их появление друг.

— Есть такое, — он вытащил смущенную Элль за руку следом.

— Я в ванную… — прошептала она. Умом понимал, что ей надо, но боялся спускать с нее глаза: — Только быстро. Одна нога тут…

— Да-да, — закатила глаза рыжая, вызывая новую волну желания.

— Не хочешь помочь? — укоризненно вопросил Фейс, выводя его из созерцания уходящей в сторону ванной девушки.

— Закажи пиццу.

— Уже! — рычал Фейс. — И вина. Хочу напиться. И беруши.

— Прости, — усмехнулся довольно, нисколько не сожалея. По телу гуляла приятная расслабленная сытость. Хотя он не мог гарантировать, что сегодня для рыжей был последний раз. — Можешь занять дальнюю комнату.

— Уже! Черт, а было бы вкусно, наверное… — Фейс уже схватился за сковородку, но тут в кухню вернулась Элль.

— Погоди-погоди! Мне нужно это зафиксировать! — потрясла она фотоаппаратом в руках и подхватила сковородку. — Дай сюда.

— Старик, — с сомнением проследил за ней Фейс, — ты был так плох?

Элль довольно улыбнулась, закусывая губы. Она водрузила сковороду на красивую металлическую подставку и теперь крутила ручку с серьезным видом, выбирая ракурс.