В ординаторскую заглянула Света, глава отделения.

— Отдыхаешь? Кофе хочешь? — Поинтересовалась Света, приблизившись к кофеварке.

— Нет, спасибо… — Олеся присела на диване, положив руку себе на живот.

— Тяжело знаю… — Света налила себе кофе, присев на диван, — Сама через это проходила. Где-то шестнадцать недель?

— Точнее тринадцать, И да тяжеловато. Тошнит постоянно, сил нет. Ничего не помогает.

— Эдику, когда расскажешь?

— Скажи мне, здесь вообще есть те, с кем он не спал?

— Я не спала. И ты зря так о нём думаешь. Он в отличие от Антона, более избирателен в отношениях. Кто не совершает ошибок? Ну, было, это в прошлом, он же не знал что Оля твоя тётка.

— Знаю я, но мне от этого не легче. Это омерзительно. Как подумаю, мне плохо становится.

— Но он же узнает. И что тогда?

— Ничего. Он к нему не приблизится. — Олеся встала и, покинув ординаторскую, пошла, проверить послеоперационных больных детей.

Разумеется, он узнает. Но она сделает всё, что бы оградить от этого психа, своего ребёнка. К тому же он сейчас в Швеции у родителей, заедает поди горе — мамиными пирогами. При мысли о выпечке, Олеся проглотила слюну, припомнив, какая он всё-таки вкусная.

Сделав обход, девушка вернулась в ординаторскую, забрав свои вещи, поехала домой.

****

Эдик сидел на кухне с угрюмым видом, поедая мамин мясной пирог, запивал тёплым молоком.

На часах двенадцать ночи, а он, как ни пытался так и не мог заснуть.

Два месяца назад, он приехал в Швецию, попытаться пережить утрату, но чем дольше он оставался в доме родителей, тем хуже ему становилось.

Она прогнала его, нет смысла даже пытаться её вернуть, и он смирился, уехав как можно дальше.

— Эдик…

На кухню вошёл его отец, присев за стол, налил себе молока из графина.

— Отец не стоит, я сам знаю что идиот.

— Согласен, и что вот так и будешь сидеть заедать горе? Ты так скоро себе ожирение заработаешь.

— И что? — Эдик засунул в рот кусок пирога, — Может, сдохну быстрее.

— Замолчи. Тоже мне страдалец. Ты хоть подумал какого ей?

— Думал, потому и уехал. Не хочу попадаться ей на глаза. Не могу видеть в них презрение, и отвращение.

— Мне никогда не нравилась Валерия, знал, придёт день и она разрушит твою жизнь. Но ты женился на ней, и мы не вмешивались, приняли твой выбор. Сейчас я ужасно расстроен, твоя мама тоже. Может, всё-таки ты поговоришь с ней?

— Вернусь, и подумаю, что делать дальше. А пока пойду спать,

Эдик встал из-за стола, и пошёл в свою комнату.

Завтра он возвращается, с него хватит. Ему нужна операционная, где он Бог. Его призвание спасать жизни, а не горевать в провинции.

Покидав свои вещи в чемодан, рухнул в кровать.

****

Антон выскользнул из кровати, натянув шорты, пошёл открывать входную дверь.

В квартире никого не оказалось, и кто-то настойчиво нажимал на дверной звонок.

Распахнув дверь, хотел уже было выругаться, но увидев Олесю, оторопел от неожиданности.

— Меня глючит? — Проморгав глазами, снова посмотрел на неё.

Олеся не став отвечать, вошла в квартиру, скинув куртку, пошла в гостиную.

Антон, пожав плечами, закрыл дверь.

— Ты должен женится на мне, — Выпалила Олеся, как только он вошёл в гостиную.

— Подожди, меня точно глючит. Или нет?

Антон захлопал глазами, пытаясь, проснутся. Он два дня дежурил в клинике, поспал только несколько часов.

— Я тебя очень прошу, выполни мою просьбу.

— Давай я сварю кофе, и поговорим. Хорошо?

— Мне нельзя кофе…

— Почему? Ты заболела? — Обеспокоенно поинтересовался он, окинув её взглядом остановился на животе. — Твою же…

— Да… — Олеся присела на диван, шмыгнув носом. — Ты сволочь ещё та, но не лгал мне. Говорил как есть. Сейчас я пришла просить о помощи.

— Эдик знает? Что происходит вообще?

— Я всё знаю. Он мне рассказал. И нет, я ему не сказала, и не скажу. Поэтому ты должен женится на мне. Ты скажешь ему, что ребёнок твой.

Антон потерял дар речи. Ничего подобного с ним в жизни не случалось и сейчас он понятия не имел что делать.

— Я всё же сварю кофе…

Пробормотал обалдевший мужчина, и пошёл на кухню.

— Понимаю, тебя это шокирует… — Олеся пошла за ним.

— Нет, это не шок. Ты просишь меня врать. Ты вдумайся, о чём ты говоришь. Сказать ему, что ты изменила? Это его ребёнок, чёрт возьми. Олеся ты не права. Он может и совершил ошибку, только ты не думаешь, что установила слишком высокую плату?

— Значит, ты не поможешь мне? — Разочарованно протянула Олеся.

— Нет, только не так. Ты же хочешь ограничить его в общении, с тобой и с ребёнком, я правильно понял?

— Да, только так он отстанет.

— Нет. Не проси меня делать это. Мы и так натворили дел. Я всё ещё пытаюсь простить себя, а ты пришла и снова просишь меня вляпаться в дерьмо.

— Хорошо, я поняла. Извини…

Олеся пошла к двери, с трудом сдерживая слёзы. Она не сможет избавится от Эдика, как бы того не хотела.

Антон в ярости выругался, и бросился за ней.

Это его шанс вновь быть с ней.

— Я сделаю это! Хорошо! Но ты должна мне пообещать одну вещь.

— Какую? — Олеся застыла, взявшись рукой за дверную ручку.

— Ты попытаешься простить меня. И если я надену тебе кольцо на палец, то только будучи уверен в этом.

— Хорошо…

Ответила она и покинула квартиру.

Она не знала, сможет ли простить, и что вообще творит, но была твёрдо убеждена, что не позволит Эдику прикоснутся к ней. Он найдёт способ внушить ей свою версию происходящего, и она снова сдастся, а потом будет только больнее.

Как только за ней закрылась дверь, Антон хохотнул и пошёл на кухню.

Это не просто удача. К чёрту мораль! Эдик отнял её у него, не сумел удержать, и это не его проблема.

****

Валентина с нетерпением ждала Эдика в его кабинете, собираясь ему всё рассказать. Она не могла допустить свадьбы с Антоном — это станет её самой огромной ошибкой в жизни.

Эдик вошёл в кабинет, ему уже сообщили о визите Валентины, и она находился в замешательстве.

— Здравствуйте, — Поздоровался он, присев за стол, — Что-то случилось?

— Олеся ждёт ребёнка, и хочет выйти замуж за Антона…

— Что? — Эдик вскочил, — В смысле ждёт ребёнка? И какого хера, простите, она выходит замуж за Антона?

— Так она решила ограничить твоё общение с ребёнком.

— Это шутка? Она окончательно разум утратила?

— Ты должен остановить её…

— Разумеется, остановлю! Где она?

— У себя в квартире…

Эдик не стал дальше слушать, схватив свои вещи, бросился из кабинета.

Он заставит её выслушать его. Она не имеет право так поступать с ним!

Спустя час он уже стучал в её дверь, требуя открыть.

Олеся стояла за дверью, вжавшись в стену, обвив живот руками, будто опасаясь что сейчас заберёт ещё не родившееся дитя.

— Олеся, открой немедленно! Я не уйду, пока ты мне всё не объяснишь!

— Уходи! Я сейчас вызову полицию!

— Да похуй, вызывай! Только вот всё равно придётся выслушать меня, не сейчас так я найду способ.

Издав мучительный стон, Олеся повернула ключ в замке.

Эдик ворвался в квартиру, треснув дверью.

— Эдик, ты…

— Какого хера ты творишь? — Выпалил мужчина, впившись взглядом в её живот. — Это мой ребёнок, и тот придурок не прикоснётся к нему!

— Эдик, мне нельзя нервничать, а ты меня пугаешь, — Проныла Олеся, при виде его посеревшего лица.

— Ладно… — Эдик сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоится.

— Мама сказала да?

— Да, и правильно сделала. Ты в своём уме? Можешь ненавидеть меня сколько хочешь. Но я, не позволю тебе совершить эту глупость!

— И как ты это сделаешь? — В голосе Олеси прозвучали издевательские нотки.

— Привезу маму, и отца…

— Не смей! — Взорвалась Олеся, — Они ничего не смогут сделать!

— Правда? — Едко поинтересовался Эдик, покривив губами. — Вот и посмотрим.

— Это не честно, — Завыла девушка, понимая что он так и поступит.

— Ты забыла? Я же лжец, и негодяй. Разве могу поступать честно? Господи Олеся! Я понятия не имел что она твоя тётка! Это было так давно, что когда увидел её, испытал шок. Долго ты будешь ещё злится на меня?

— Я так и знала!

Олеся бросилась в гостиную.

— Что ты знала? — Эдик пошёл за ней, не собираясь сдаваться.

— То, что ты найдёшь себе оправдание! И я снова не выдержу.

— Какое это оправдание? Это правда! Та самая — правда, которую ты боишься принять! И это меня выводит из себя.

— Какая разница, когда это было?

— Слушай ты святоша! Когда ты спала с Валерией, не думала о том, что я буду чувствовать?

— Да ты в это время был рядом!

— Да был! И ты меня не прогнала!

— Так, стоп! — Завопила Олеся, — Мы уже ушли от сути проблемы. Этот спор бессмысленный.

— Конечно, и поэтому я тебя заверяю, если свадьба состоится, то только со мной. А этот гандон смотрю в своём репертуаре. Надо наведаться, и сломать ему нос повторно.

— Не трогай его. Он не виноват, я сама к нему пошла. Он отказывался, но потом передумал.

— Короче! Мне плевать. Хватит сходить с ума! Это мой ребёнок, и ты моя женщина. И сейчас я пойду звонить своим родителям.

— Эдик… — Издав стон, Олеся рухнула на диван. — Пожалуйста, не надо. Они такие замечательные, и мне не хочется их разочаровывать.

— Да неужели? — Эдик едва сдержал улыбку, она выглядела такой потерянной и беззащитной, — Значит, что нужно сделать?