Всех нас это держит в постоянно деятельном состоянии. И какими бы расхожими ни показались мои слова, но это правда заставляет меня чувствовать собственную нужность. Ведь мы, вроде как, реально помогаем ближним. И с некоторых пор к нам тянутся присоединиться очень много новых людей. Каждый четверг по вечерам к нам приходят женщины всех возрастов – даже Лорен с Джоэли заглянули на одно из наших сборищ! Хотя одной из изначальных участниц первого, пожилого состава, Молли, это страшно не понравилось. Она заявила, будто не хочет, чтобы «вся эта молодежь» со своими «новомодными воззреньями на мир» как-то внедрялась в ее родной клуб. Так что она использовала все свои старушечьи силы, чтобы их спровадить, отпуская разные расистские и – что еще хуже – злобно-критиканские ремарки. Членам помоложе это, естественно, совсем не пришлось по душе. Одно дело, когда старики с предубеждением относятся к китайцам, но когда они без конца называют твой новенький джемпер с единорогом «жутким, дешевеньким полиэстеровым дерьмом», это кого угодно отфутболит. Так что теперь в нашем клубе остались только прежние старушки да я сама.

На самом деле вечер четверга, пожалуй, мои самые любимые часы из всей недели. Даже не объяснить словами, как потрясающе – беседовать с этими умнейшими женщинами об их жизни. К тому же у них всегда имеется в запасе какая-нибудь «совершенно отпадная» сплетня о женщине, живущей через дорогу, над сувенирной лавкой. Последний из слушков – что у той дамочки, со всею очевидностью, роман с выгульщиком пса! А парню-то всего, мол, двадцать два!

Франни, между тем, продолжает говорить:

– Но я полагаю, есть и еще одна причина сказать Уиллу «нет». Твоя ближайшая подруга никогда тебе не простит, если ты отпразднуешь помолвку в то время, как помолвлена она. Хотя не думаю, что примадонческие истерики Лорен могли бы тебя остановить, реши ты и впрямь это сделать.

– О, это я и так понимаю, – торопливо говорю я. – Я бы ни за что так с ней не поступила. Я не стала бы оттягивать от Лорен всеобщее внимание. Поверь, я как никогда счастлива за Лорен и рада, что в ее жизни настал такой момент. Но сейчас это не имеет никакого отношения к делу, потому что я действительно думаю, что Уилл пошутил. Это была всего лишь шутка. Он вообще, знаешь, такой шутник! – Я пытаюсь рассмеяться, но звучит это глухо и фальшиво, и Франни, глядя на меня, вопросительно поднимает изогнутую дугой бровь.

Эта ее левая бровь столько способна выразить и передать! Мне так всегда хотелось освоить бабулино умение выгибать одну бровь. Когда я была маленькой, то месяцами упражнялась перед зеркалом, но эти слизняки на моем лице не выражали ничего, кроме насупленной сердитости. Они были темными и прямыми – точно ребенок чиркнул черным грифелем по белой доске. И неспроста я говорю «ребенок» – потому что они у меня еще и совершенно асимметричные. И это очень досадно. Причем как будто самого этого было недостаточно – на правой брови посередине сидит большущая проплешина, и из-за этого Лорен в четырнадцать лет устроила мне, помнится, сеанс «полного преображения». Закончилось это зелеными волосами, пурпурными тенями с блестками и донельзя, с чрезмерным пристрастием выщипанными бровями. Часть одной из них так больше нормально и не отросла, и мне каждый божий день приходится подкрашивать этот пробел.

– Я уже сказала ему «нет», а потому мне и самой непонятно, чего я до сих пор об этом говорю. Это вообще не имеет значения.

Франни глядит на меня искоса, облизывая кончики пальцев и собирая ими по тарелке крошки.

– Умница, – одобрительно кивает она.

– Так о чем мы? Да, Лорен молодчина, спасибо, что спросила, – быстро меняю я тему разговора. – Мы каждую пятницу встречаемся с ней и Джоэли, чтобы обсудить свадебные приготовления. На этот раз собираемся посидеть за стаканчиком какой-нибудь шипучки, чтобы все окончательно решить насчет девичника. Это очень важно.

– Ох уж эти нынешние девичники… – с укоризною фыркает бабуля и театрально закатывает глаза. – В прежние времена, бывало, посидишь с подружками за стаканчиком шипучки – вот тебе и девичник! И в голову не приходило устраивать какие-то посиделки, чтобы еще и готовиться к девичнику! Все это как-то нынче чересчур раздулось. Все хотят выпендриться и переплюнуть остальных. Надеюсь, за границу-то вы хоть не собираетесь?

Я, сконфузившись, прячу глаза. Мы однозначно, на миллион процентов, уедем за границу. На самом деле я все пытаюсь неназойливо отговорить Лорен от «недельки в Вегасе». С тем количеством людей, что она хочет пригласить, и считаными месяцами на подготовку это было бы просто технически невозможно. К тому же лично мне это финансово ну никак не потянуть. Тем более учитывая все прочие свадьбы и девичники в этом году. Когда я думаю о всех своих издержках и о той катастрофически ужасной ситуации с деньгами, в которой я и так уже оказалась, меня охватывает настоящая паника. А потому я просто стараюсь об этом не думать. Это самый здравый способ справиться со своими проблемами.

– Ну… ничего еще точно не решено, – уклоняюсь я от ответа.

Франни глядит на меня прищурившись.

– А ты вообще планируешь в этом году поехать в нормальный отпуск с Уиллом?

– О боже, нет, конечно, – усмехаюсь в ответ. – Помимо свадьбы Лорен, у меня в этом году еще дикое количество девичников и свадеб. А это означает кучу поездок в разные места, не говоря уже о самих официальных церемониях.

Мысленно сразу начинаю составлять для себя список задач, которые надо будет постараться вечерком решить. Надо срочно забронировать билеты на поезд и места в отеле для свадьбы моей подружки Эмили в Девоншире через пару недель. Надо разыскать логин к ее свадебному сайту – бог знает, куда я его дела! – тогда я смогу найти нужную ссылку в каталоге «Debenhams» и заказать наконец подарок для счастливых новобрачных. Еще вскоре грядет ночной девичник в Лондоне у приятельницы по работе, а значит, надо где-то раздобыть для него балетную пачку, а также разные приятные штучки, которые меня просили подобрать для восемнадцати подарочков гостьям. Когда разберусь с этим, то уже тогда буду заморачиваться прочими свадьбами – а также всем тем, что у нас по списку с Лорен.

Внезапно я просто физически начинаю ощущать тяжесть всех этих свалившихся на меня забот и уже вслух добавляю:

– А еще мне надо сделать массовый заказ свадебных нарядов в «Asos».

Бабулю это явно озадачивает.

– А ты что, не можешь сходить на все эти мероприятия в одном каком-то платьице?

– Боже упаси! Конечно, нет! – в шутку ужасаюсь я. – Только представь, Франни, какой там в Инстаграме разразится скандал! Там же на меня будут смотреть все те, кого я знаю еще со школы. Когда за тобою пристально следит интернетное сообщество, ни в коем случае нельзя появляться в одном наряде более одного, ну, максимум двух раз! – искренне потешаюсь я.

Тут уже Франни принимает совершенно ошеломленный вид.

– Ни черта себе! Ну, вы даете! То есть нам, значит, не надо ни какого-то правительства, ни «Большого брата», следящего за нами втайне, да? Все мы сами добровольно присматриваем друг за другом, отмечая любое действие и перемещение в Твиттере, – или как там это нынче называется? И что за вздор ты несешь насчет тех, кого знаешь со школы? Большинство из них просто ужасно к тебе относились! Какое тебе вообще дело, что они там о тебе подумают?

Я не знаю, как ей объяснить, почему для меня это важно – потому что, наверное, на самом деле это не так, – и я вместо ответа умолкаю.

– А все потому, что ты всегда была толстушкой, моя радость, – продолжает Франни.

Ох, ёшкин кот! Опять она про это!

Бабуля между тем начинает махать рукой Эндрии, которая суетливо торопится к нам с двумя кусками лимонного кекса. Она со стуком опускает тарелки перед нами и тут же несется обратно в кухню, прежде чем Франни не отпустила отзыв о качестве сего десерта.

– Ты была толстушкой, – повторяет бабушка, вытирая вилку о платье и напрочь игнорируя мой досадливый вздох. – И ты постоянно слушала этих маленьких безмозглых кретинок из своего класса, которые говорили тебе всякую чушь. Ты верила во все это, и даже сейчас ты все пытаешься им что-то доказать – а может статься, и самой себе. Но ты вовсе не должна это делать. Ни тогда, ни теперь в этом нет ни малейшей надобности, милая ты моя девочка! Ты в десятки раз лучше любой из них!

Я обвожу глазами помещение, ища, на что бы отвлечься. Мне совсем не хочется об этом говорить. Это нагоняет тоску, и к тому же совсем не правда.

– Я, помнится, подумала, когда ты познакомилась с этой своей подружкой… Как, бишь, ее зовут? Какое-то современное и очень несуразное имя…

– Джоэли, – посказываю я.

– Точно, Джулия. Она самая, детка. Вот уж кто толстый так толстый! Когда вы тесно подружились, я надеялась, ты чему-то у нее научишься. Приобретешь побольше уверенности в себе и начнешь хоть чуточку больше саму себя любить. А вместо этого, – указывает она рукой на мое тело, – ты взяла и похудела! Что на самом деле, может, и неплохо. Но ты всегда была и будешь красавицей, Делайла, каких бы ты размеров ни была. А ты теперь зачем-то бегаешь и суетишься, пытаясь что-то доказать людям, которые на самом деле не стоят и окольных твоих мыслей.

Я испускаю вздох. Она все неверно поняла. Все было совсем не так.

Уловив во мне раздражение, Франни радушно улыбается:

– Чудесная ты моя девочка, я лишь хочу, чтобы ты поняла, что время от времени ты можешь говорить людям «нет». Знаешь ты об этом, да? Ты вовсе не обязана ездить на все эти дурацкие мероприятия. Пошли кому надо поздравления с наилучшими пожеланиями – и оставь место для собственной жизни и всего того, чем тебе самой хочется заняться. Перед тобою замечательная, насыщенная жизнь, а ты тратишь свое время на то, чтобы реализовывать всякую блажь у совершенно посторонних людей. А с Уиллом что? Если ты хочешь, чтобы между вами и дальше все развивалось, тебе надо уделять ему больше времени и перестать отодвигать его куда-то на периферию своей жизни. Может, это его предложение было попыткой привлечь твое внимание, остановить ваше отдаление друг от друга. Если ты хочешь быть с ним, тебе следует больше прислушиваться к тому, что нужно вам обоим.