Мила Васильевна была мне, как строгая мама, что наказывает за проступок, но в глазах у нее все равно горит любовь. Мама, которой у меня никогда не было. Осознание такой бережности к моему здоровью и личности от чужого человека стало сегодня настоящим откровением. Оно сжало ребра и защемило сердце. Да, я могла упираться, злиться на строгость и повышенные требования, но знала, что все это ради меня и моего будущего. Со слабых и спрос маленький, а мне не хотелось в эту категорию. Я согласна на все лишь бы каждый день чувствовать свою нужность. Лишь бы видеть, что я кому-то дорога. Что мои способности не просто пустой звук и прихоть, как считает отец, а что-то большое и ценное.

Вечером я смогла почитать веселенькую книгу и залезла в соцсети, где наткнулась на входящее сообщение от друга. Никто кроме него даже не спросил, что со мной случилось. Будто всем все равно, почему я столько дней офлайн. Пропала? Ну, и ладно. Есть же куча других, более интересных.

И зачем мне в друзьях тысячи оболочек, для которых я — пустое место, а по сути девяносто процентов друзей не знают меня лично, а тех, с кем общаюсь чаще, чем раз в месяц — никогда в жизни не встречу.

Какие гадкие мысли лезут в больную голову. Пора прекращать хандрить, нужно брать себя в руки. Вот прямо сейчас и займусь. Люди просто заняты своими делами, вот никто и не заметил моего недельного отсутствия.

Тотоша: Си, Eccentric разваливается *рыдающая рожа* Группе настал Гитлер капут! *еще с десяток ревущих рожиц*

Си: что-то случилось, пока меня не было? Я еще болею *зеленый смайл с марлевой повязкой*

Тотоша: Кот сказал, что если ты в субботу не придешь на репетицию, он просто бросит нас.

Си: что за тупой шантаж? *грозное удивление* Я на концерте в это время, он же знает! *злюсь*

Тотоша: вот-вот *разводит руками*

Си: я постараюсь успеть, но не обещаю. Как там Вадим?

Тотоша: его в среду не было:(Вроде тоже болеет, но я точно не знаю. На звонки он не отвечает, а в сети его нет.

Си: мне иногда тоже хочется отказаться от всемирной паутины, я даже Вадику завидую.

Тотоша: а как же блоги? Стихи? Песни на ютуб?

Си: ну-у-у, ради этого и сижу здесь, а так бы давно отовсюду удалилась.

Тотоша набирает сообщение…

Тотоша набирает сообщение…

…и снова…

Как же долго он набирал. Было ощущение, что печатает и удаляет. И снова набирает, но сомневается, отправлять или нет. Через несколько минут все-таки прилетело сообщение.

Тотоша: Си-и-и-и, можно я на твой концерт приду?

Си: в субботу? Ребята же обидятся, если и тебя не будет на репе.

Тотоша: бли-и-ин… а я хочу тебя послушать.

Си: тридцать первого придешь? Будет еще один концерт перед вечеринкой для своих:)

Тотоша: да-да-да! Заметано! Все, я умчал — работать пора.

Я откинулась на кровать и попыталась расслабиться, но в голове шумели слова, плясали ноты… Пора вставать, я слишком залежалась.

Часов на десять мир просто меня потерял. Я завалилась бумагами, уткнулась в ноутбук и не выпускала из рук гитару. Так и уснула в беспорядке, головой уткнувшись в нотные листы и прижав к себе мою страдалицу шестиструнку. Как она выжила после моих объятий?

Утром я обнаружила, что под щекой у меня ноты и ноут, а ноги удобненько расположились в изголовье кровати. Подушка одиноко валялась на полу, а в комнате царил приятный творческий хаос. Насочинялась я от души до трех утра. Это хороший знак: я выздоравливаю. С носа уже почти не течет, а кашель не успел толком и начаться. А все бабушкин чай помог. Хотя от запах чабреца меня уже немного воротило, но зато эффект потрясающий.

На электронных часах, которые папа подарил мне на прошлый Новый год, был почти полдень. Я поморгала усиленно и выпуталась из бумаг.

— Папа! Ты почему меня не разбудил?!

Отец постучал в дверь и выждал несколько секунд. Он всегда так делал. Я же девочка, мне нужно было успеть укрыться, но вчера я даже не разделась.

— Я пытался, — папа зашел в комнату и, приоткрыв штору, впустил в мой хаос еще и солнечный свет. — Ты просто дралась и мычала, что у тебя еще куча времени.

Я отодвинулась к стене и продерла спутанные кудри пальцами. Вытянула кончики перед собой. Это же ужас! Не волосы, а мочалка.

— А! Не успею голову помыть. Во сколько там электричка? Мне к часу надо быть в Академии.

— Давай, я тебя отвезу? — вдруг сказал папа и стал складывать бумаги в стопки. А там и наброски, и стихи, и просто мысли.

Не стала дергаться и смущаться, знаю, что он не полезет в личное, потому спокойно проследила, как он складывает мои художества на тумбочку.

— У тебя своих дел полно, не хочу обременять.

— Какие могут быть дела у старика на пенсии?

На тонких губах появилась слабая улыбка. Я знаю почему у него такое настроение сегодня, но культивировать хандру не стану. Он — сильный мужчина, а мне сегодня очень нужно надежное плечо.

— И вовсе не старый. И я буду очень рада, если ты меня подвезешь, а если подождешь, пока я быстренько порепетирую, буду самой счастливой дочерью на свете.

— Тогда быстро умывайся и иди кушать гречку с котлетами…

— Только не морковные! — я закатила глаза и фыркнула.

А папа засмеялся.

— Нет, куриные.

Глава 17. Настя

Папа молча отпустил меня на Новогодний вечер и даже не прочитал перечень «что не нужно делать на таких мероприятиях». После маминой годовщины он сильно осунулся, а когда сидел на репетиции с оркестром, я видела, как блестят его глаза. Бывший военный никогда не выдаст свои чувства, но мне-то и говорить о них не надо, я и так все вижу.

Он даже привез меня к Академии тридцать первого декабря и затащил чехол с платьем в сорок четвертый. Прощался коротко, просто коснулся губами моей щеки, и ушел, сказав напоследок звонить в любое время. Если что.

А я даже не знала попаду ли к полночи домой. От этого стало как-то тоскливо, хотелось побежать за папой и попросить остаться, но… Я уже взрослая. Должна учиться отвечать за свои поступки, а он должен привыкнуть, что я не смогу быть рядом всю жизнь. Это из-за меня он не женился второй раз, и я немного чувствовала свою вину и боялась, что выйду замуж, а он совсем растеряется.

Когда его шаги затихли в коридорах Академии, ко мне подошел Алексей.

— Можешь распеться здесь, а потом спокойно переодеться. Держи, — он протянул руку и положил длинный ключ мне на ладонь. — Кабинет полностью в твоем распоряжении.

— А ты?

— У меня другие планы на сегодня, — он бросил взгляд в наполненную оркестровую. Около входа стояла незнакомая мне девушка. Рыженькая и невысокая. Она что-то весело говорила в сторону и активно жестикулировала.

— О, познакомишь?

Лёша чуть придвинулся и прошептал:

— Рано еще, но позже познакомлю. Ты только, когда будешь уходить, оставь ключ на вахте, — и, потрепав мое плечо, дирижер убежал к своей… девушке? Ну, будем верить, что скоро ею станет. С первого взгляда она очень располагает.

А мне так легко стало, осознавая, что Лёша не на меня глаз положил. Не хотелось разочаровывать хорошего человека и объяснять, почему у меня не «ёкнуло». Не люблю я это, до ужаса не люблю.

Сегодня мне хотелось чего-то необычного, потому свои кудри я спрятала под розовый парик каре, глаза подчеркнула стрелочками. Из зеркала на меня смотрела незнакомка, а в груди распускались странные неведомые чувства. Будто случится что-то сегодня. Наверное, это все ощущение наплывающего, как цунами, праздника.

Я никогда еще не отмечала Новый год вне дома, и это было по-особенному интересно, но и немного грустно. Примерная дочь вырвалась из гнезда.

Почему-то вспомнился Эдуард и его ухаживания в течении нескольких месяцев, и потом, после того, как все случилось, меня просто отшвырнули, как использованную вещь. Я жалела. Безумно жалела, что позволила украсть самое ценное. То, что берегла для единственного и любимого, а на деле он оказался проходимцем. Полгода я не могла смотреть на мужчин и парней, в груди будто окна нараспашку, до сих пор сквозило.

Наверное, от каждого нового ухажера я ожидала подобного предательства, потому и откровенно убегала от ребят.

Петь в смятении, что навалилось на меня, как камнепад, было тяжело. Я дрожала и не могла раскрепоститься. Лажанула пару раз и напутала слова. После выступления было гадко на душе, и даже веселье и танцы не спасали, потому я стала пробираться через танцующую толпу к выходу. Я пыталась. Честно пыталась не возвращаться мысленно на сцену и не переслушивать свои промашки в голове, но не получалось. И Тотоша не пришел, хотя обещал. Все скатывалось в какую-то безнадегу, и лучше никого не заражать своей грустью.

— Ты молодец, — Лёша пробрался через толпу и неожиданно обнял меня по-дружески, похлопал по плечам. — За такой короткий срок со всем справилась. Будешь с нами петь дальше? — отодвинул меня от себя и дохнул слабым запахом вишневого вина.

Я поперхнулась воздухом.

— Ты серьезно? Я же фальшивила…

— Да брось! После болезни и в такой нагрузке репетировать — да ты просто на сто процентов гений! Слышала, как наша «знаменитость» выла? Тебе до ее лаж далеко, — Лёша был весел и румян и все поглядывал на рыжую девчушку, что плясала около колонок.

— И давно Соня у вас поет? — я неловко отошла назад, стукнув каблучком лодочек по полу. Вспомнила, как передо мной выступала коротышка с пышной грудью. Она была вульгарна не только в своем наряде, но и манере пения. Мне тогда стало противно, ушки чуть не свернулись в трубочку, потому я ушла в коридор и стала ждать своей очереди.

Меня вернул к реальности голос Алексея:

— Да второй год уже, но она в этом году уже заканчивает четвертый курс, потому предлагаю тебе занять место солистки.