— Слышали, Гроза с какой-то студенткой живет? — шушукались девчонки. — Говорят, на руках ее вчера выносил из Академии. Наверное, наш Гроза — плодовитый мужик и успел отложить личинку.

Я чуть не прыснула от сравнения, но сдержалась, отвернувшись максимально к стене. Даже зубы хрустнули от давления.

Якина навострила уши, бросила в меня уничтожающий взгляд, а потом прошлась мимо и, будто случайно, скинула мою одежду с лавки. Я не гордая — подниму молча, пусть идет. Драться с ней больше не было желания, мне жизнь малыша дороже, чем что-то и кому-то доказывать.

— Слышали, что его в Новогоднюю ночь побили так, что чуть в ящик не сыграл? — выдала Светка на одном дыхании, глядя в мою сторону. — Я даже проведывала нашего красавчика, йогуртик возила. Какая у него крова-а-ать, — она закатила глаза, — закачаешься! Там прямо пахнет сексом, как и он сам — чистый секс. М… И нет там никакой девицы, это вы мне поверьте. Слухи все!

Под колени вонзилась игла, я присела, делая вид, что поправляю чешки, а сама держалась за стену и старалась просто дышать. Побили? Моего Сашу? В Новый год?! Так это его тогда… О, Боже!

— Чудакова, ты в порядке? — поинтересовалась Кирюшина и несильно сжала мое плечо.

— Да, Аня, нормально. Просто не выспалась, — тихо ответила я и покосилась на Якину. Та довольно улыбалась и продолжала рассказ:

— Ребра же переломали, нос, лоб зашитый был. Думаете, чего-это он челку отпустил? Какие-то твари, — она притихла, когда в класс зашла Земская. — Говорят, из-за девушки получил, — договорила Светка вкрадчиво и загадочно. Одногруппницы заукали хором и разбрелись к станкам.

Я поднялась на каменных ногах и вцепилась вспотевшей ладонью в деревянную подставку.

— Начнем, — строго проговорила хореограф. — Настя, сегодня уже в форме. Похвально. Кого нет?

— Кирилла, — доложила Якина.

— Да этот никогда не ходит, а Миша где?

Дверь распахнулась.

— Ага, как всегда опаздываем, — проворчала Юлия Сергеевна и показала студенту его место.

Дорофеев бросил рюкзак в угол, откинул коротким движением длинную светлую челку с глаз и, не переодеваясь, встал к станку. Что удивляло, ему Земская никогда не делала замечаний, а меня с этим трико достала. Ну, не люблю я обтягивающие бифлекс-недоразумения, но вот пришлось надеть — слово дала. Теперь в отражении я мало того, что бледная моль, так и еще черная кишка в светлых чешках. Хорошо, что лента последняя и не надо из этого безобразия выползать.

А потом я пойду к Грозе и выскажу ему все. Придумал скрывать такое, укушу его больно-больно!

Танцевала я в полноги. Как-то нервы все силы забрали, руки тряслись, а в голове было столько ярости, что хватило бы на всю группу. Я напоминала гранату, у которой сорвали чеку и подбросили в воздух.

— У тебя там, что жаба завелась, что ты руку держишь? — поддела меня Якина, когда урок закончился, а я все никак не могла отдышаться. И мысли возвращались к побитому Саше и его ушибам, шраму. Почему я тогда не пошла к крыльцу? Ведь чувствовала что-то нехорошее! Нет, обиделась, разозлилась, упертая курица.

Я отдернула ладонь от живота и через силу заулыбалась:

— Ты за своими змеями следи, а потом будешь жаб моих воспитывать.

— Да ты борзая, я посмотрю.

— Якина! — отрезала Земская. — Домой иди, ты же спешила.

— Ах, да, — девица взмахнула рукой и, приоткрыв дверь, бросила через плечо: — Сейчас только загляну к любимому преподавателю по аранжировке, — и гордо ушла, а у меня перед глазами все еще висела тугая черная коса, будто кобра, что подняла толстую башку и шипела на меня, готовая броситься и впрыснуть под кожу смертельный яд.

Я переодевалась намеренно медленно, чтобы не столкнуться с ней у Саши в кабинете. Земская уже недобро поглядывала в мою сторону, а потом захлопнула журнал и проворчала:

— Долго ты еще?

— Уже все, — я толкнула от себя тяжелую дверь и глянула в сторону класса аранжировки.

Якина чуть ли не висела на моем Саше, а он стоял истуканом и молчал. Почему он соглашается на ее приставания? Хотя я не была уверена, что с моего ракурса все правильно вижу.

— Светлана, ты сначала поработай, а потом будешь приходить ко мне с вопросами, — он бросил в мою сторону взгляд, а я приморозилась к месту и не заметила, как дверь за спиной толкнулась сильней, чем нужно, и ударила меня по плечу, отчего в рухнула вперед, прочесав ладонями грязный паркет. Правда, успела немного сгруппироваться и удариться боком, а не животом.

— Настя! — Гроза подбежал первым, чуть ли не оттолкнул Земскую, которая тоже пыталась помочь, и затащил меня в свой кабинет так быстро, что я не успела опомниться.

Глава 50. Саша

Падать самому, получать в нос и даже лежать на холодной земле, обливаясь кровью, — это совсем не так страшно, как видеть, когда мать твоего будущего ребенка летит лицом вперед, споткнувшись на ровном месте.

Я испытал боль в сто тысяч раз сильней, чем свою.

Настя испуганно смотрела в мои глаза, губы ее дрожали, а на ресницах застыли бисеринки слез.

Я развернул к себе ее ладони и грязно выругался.

— Прости, Малинка, — подул на раны, присел рядом на корточки. — Мне будто кувалдой между ног зарядили. Как малыш? Ничего не болит?

— Как ты мог, Саша? — она смотрела и жалобно, и яростно. Терпела боль и забирала у меня руки, словно не хотела прикасаться.

— Что?

— Я ведь видела, как били кого-то возле Академии, видела, но ушла. Злилась, обижалась. Думала, ты меня бросил, а ты просто не смог вернуться, потому что… — она набрала много воздуха ртом и сжалась. — Ребра, нос, шрам на лбу. Почему ты не сказал? — Настя не плакала, не хныкала, а ревела без слез.

— Настя, уже все прошло, не переживай так, — я распахнул шкафчик стола, достал влажные антисептические салфетки и мамино масло.

— Как это «не переживай»?! — яростно вскрикнула Малинка и, ударив себя по коленям, глухо застонала. — Ты чуть не умер там, а я не должна знать? Издеваешься?! — крик перешел на фальцет.

Я резко приложил салфетку к ее царапинам, и Настя на миг затихла, но, глубоко вдохнув, снова зашипела:

— Я тебя покусаю, Гроза, если ты еще раз так сделаешь! Ухо отгрызу, негодяй! Так и знай, я этого так не оставлю, скрытный мой мужчина!

— Договорились, — я заулыбался. Так приятно ложилось на душу «мой мужчина».

Царапины на ладонях Насти оказались неглубокие, но их было много, даже несколько колючек попалось. Пришлось осторожно достать. Я делал это аккуратно, но быстро, пока девушка не начала брыкаться и лупить меня от злости. А когда она попыталась еще что-то проворчать, я перебил ее:

— Ты почему под ноги не смотришь?

— Не переводи стрелки, — рыкнула Малинка. — Я еще не все сказала. И когда ты собирался мне сообщить, что не вернулся тогда из-за вот этой, якобы, чепухи?

Я признался честно:

— Вообще не хотел говорить, Настя, — помассировал ее руку, распространяя по классу сладковато-терпкий запах гвоздично-кипарисового масла.

— И, если бы не Лешка, ты не пошел бы мне навстречу и не поговорил со мной о беременности? Признайся!

Она давила на больное, но не получалось юлить:

— Наверное, я…

Пока я искал нужные слова, Настя дернулась и попыталась встать.

— Отпусти, — дернула плечами. Категоричная девочка. Моя девочка. Женщина.

— Нет, Анастасия, ты со мной теперь. Я не отпущу! — повысил немного голос и нажал на плечо, заставляя сесть. — Выслушай.

— Не хочу, — она метала холодные молнии и стискивала кулаки. Уверен, что из-за злости не чувствовала, что выжимает капельки крови из ранок. — Ты будешь снова юлить, уходить от ответов, прятаться за спиной прошлого, утаивать правду. Не это я хочу услышать, Саша! Совсем не это!

Я резко встал и пошел к двери. Настя затихла, с хлопком набрав воздух в грудь. Наверняка, подумала, что просто хочу уйти. Нет, я хочу сделать другое.

Заперев класс на ключ и оставив его в замке, я повернулся на каблуках и строго посмотрел на Настю. Она сжимала и разжимала руки, пытаясь успокоиться.

Я подошел ближе и присел рядом.

Наверное, настало время об этом поговорить, хотя мне было не по себе. Да и ворошить прошлое — тяжелее, чем стоить будущее.

— Я женился в двадцать один. Был влюблен и ослеплен, но через полгода будто прозрел, стало скучно, противно, раздражался от истерик и капризов жены. Потребовал развод, как только понял, что не люблю ее, а Ирина меня привязала мнимой беременностью и обманывала еще шесть месяцев. Я думал, что больше никому не поверю.

— А после нее? — вдруг спросила Малинка.

— Несколько коротких романов, ничего не значащих для меня.

— И Якина среди них? — Настя нахмурилась и будто приготовилась к удару.

— Что?! — я опешил. — Это она так сказала?

— Даже описала твой сексодром в квартире.

— Вот же… — я ласково поцеловал Настины раненные ладони и, еле касаясь, провел по запястью кончиками пальцев. — Я еле вытолкал Светку. Она же навязчивая, как муха. Пришла меня проведать, а сама виды имела. Но там без шансов, ты же знаешь, я не мешаю личное с работой, — подмигнув Насте, снова поцеловал, теперь уже ее крошечные пальцы.

— А в коридоре, что это было? — злобно протянула девушка. — Она чуть ли не висела на тебе.

— Пыталась, но я стоял достаточно далеко и готов был отскочить, аха. Да ты ревнуешь, — состроил довольную рожу и коварно заулыбался, потянулся обнять Настю, но она стукнула меня кулачком по плечу.

— Не дождешься!

— Не падай больше, пожалуйста, — сгреб в свои ладони ее руки, коснулся губами. Сладко-молочный аромат ее дыхания, терпкий вкус горячей кожи будил во мне табун сумасшедший колючек, приливал кровь к паху, сдавливал бедра сладкой болью и натягивал ткань брюк.