— Отойди, — бросила злобно и жестко оттолкнула его.

Вальс начался, я слышала приглушенную музыку через закрытую дверь. Саша начнет беспокоиться и выйдет меня искать. Нужно что-то сделать. Я не хочу сейчас раскрывать эту правду. Ну, пожалуйста.

Обогнув тушу Эда, пошла в сторону лестницы, собираясь спуститься на первый этаж: как раз оставлю гитару у вахтера, чтобы не таскать с собой. Знала, что парень увяжется, знала. Нужно просто поговорить с ним и поставить точку раз и навсегда.

В холле было холодно, а на улице еще холоднее, но в Академии много глаз и ушей: потому, отдав Елене Васильевне чехол с гитарой (она без вопросов поставила ее в кабинку), пошла к выходу.

В лицо ударил ледяной воздух, такой же воздух разгулялся в моей груди. Он превращал меня в ледышку, что он легкого прикосновения разлетится на кусочки.

— Зачем ты пришел? — рыкнула и отодвинулась, когда Эд подался ближе. — Стой на месте! — тормознула я его рукой и вложила в толчок все силы.

— Не упирайся, я же тебе нравился. Не верю, что так быстро все прошло. Сладенькая, ну-у-у…

— Ты идиот? Иди играй в крестики-нолики с кем-то другим! Я не твоя вещь. Не нужно ко мне приходить. Да я с тобой и говорить не хочу! Ты пришел обгадить меня с головы до ног? Зачем ты приперся?

— Да просто так. Знал, что концерт будет, вот и пришел, — он покачал головой и застыл с изучающим сальным взглядом в моем декольте.

— Он уже закончился, — отрубила я, обняла себя за плечи и съежилась. Хватит с него, много чести. — Уходи, Эд… пожалуйста, не лезь в мою жизнь, оставь меня в покое.

Я внезапно рассмотрела, какой он противный. Лицо угловатое, нос острый, плечи вогнуты вперед, спина колесом, губы щербатые. Что я в нем тогда нашла?

— Си-и-и, какая ты стала аппетитная, — Эд облизнулся, оставив влажный след на губах, а я поморщилась от неприязни и посмотрела в сторону. По дороге в нашу сторону шла Якина. Бекар тебе в нос! Ее только тут не хватает!

— Уходи, — быстро бросила я и, наклонив голову, чтобы спрятать лицо, бросилась к двери. — Выкрикнула напоследок через плечо: — Никогда ко мне не приближайся!

Холод толкнул в спину, а жар затащил в просторное помещение, но внутри меня ждал сюрприз: за дверью стоял Саша.

— Кто это был, Настя?

Собрала все силы и потянулась к нему, но Гроза отступил немного, а я покачнулась.

— Это старый знакомый, Саш. Придурок редкостный, не бери в голову.

— Ты вышла на улицу в десятиградусный мороз беременная, в одной тонкой блузе, и мне не обращать внимания? — говорил он жестко. Я никогда его таким не видела, даже страшно стало, отчего я побоялась подходить ближе.

— Я была там несколько секунд.

Но Гроза нахмурился и сложил руки на груди.

— И эти несколько секунд нельзя было поговорить здесь? В помещении?

Дверь приоткрылась, в холл заплыла Светка. Она хитро оскалилась, а, проходя мимо нас, пропела:

— Что, Гроза, чуть не украли птичку?

— Что ты несешь? — выкрикнула я. — Иди уже, тощая курица.

— Настя, контролируй себя, — оборвал меня Гроза.

— А как же!

Я отмахнулась и бросилась в класс. Мне срочно нужна была тишина и опора. Я устала, нервы скачут, как дикие зайцы, а Саша цепляется, ревнует на пустом месте и при всех меня отчитывает. Это было жутко обидно и неприятно. Но как же повезло, что Эд не зашел за мной и не усугубил ситуацию. Чудо просто.

Гроза поймал меня на ступеньках.

— Настя, что опять? Мы выбрались из одной ямы, попали в другую? — его голос смягчился, а прикосновения не обжигали, а успокаивали.

— Все хорошо, Саш, — я привалилась к его широкому плечу. — Ноги просто еле идут, и я просто устала.

— Если бесконечно падать, можно еще сломать ноги, а ты вечно летаешь, — он погладил меня по волосам и приобнял за талию. Саша не прятался, не скрывал, что встречается со мной, да и многие знали, что мы собираемся пожениться. Учителя радовались, что будет красивая и талантливая пара, а ученики ехидничали, что я залетела. Да пусть, мне все равно.

— Я постараюсь быть аккуратной, Грозный мой жених, — мы вышли на второй этаж, и Саша неожиданно дернулся. Я подняла голову и увидела возле его кабинета Ирину. Она стояла у стены, красиво скрестив тонкие ноги, листала что-то в телефоне и посматривала в нашу сторону из-под пышных ресниц.

— А я тебя жду, — сладко протянула она и сделала вид, что меня рядом с Сашей нет.

Глава 66. Саша

Опять эта… Ну, что ей теперь нужно?

Я молча открыл кабинет и пропустил Настю внутрь. Она ошарашенно смотрела то на меня, то на Ирину.

— Побудь здесь? — попросил я тихо.

— Конечно… — Чудакова что-то еще попыталась сказать, но я закрыл дверь, спрятав невесту от ехидных серых глаз.

— Саша, даже не поздороваешься? — хмыкнула бывшая и отлепилась от стены. Подошла ближе, и на меня вылился сладко-приторный парфюм. Захотелось не только прикрыть локтем нос, но и сбежать. — А у меня есть кое-что для тебя.

— Мне ничего не нужно. Ира, уходи. Не понимаю, чего ты добиваешься?

— Я если меня Егор попросил?

— Сомневаюсь, — я потер щеку от неприятного ощущения грязи на коже. Хотелось избавиться от общества этой курвы и поехать с Настей домой.

Ирина ухмыльнулась и встряхнула в руке телефон.

— Да-а-а, Егор тут не при чем, ты прав, но у меня, правда, есть для тебя кое-что важное. И ты выслушаешь.

Не нравился мне ее уверенный тон и наглый взгляд.

— Даю минуту, — отрезал и посторонился от ее клешни. — Держи дистанцию, мы не на свидании.

— Муженек, какой ты стал вредный, — скривила она рожу и потрогала золотое колечко в ухе.

— Быстрее, время идет, — я бросил взгляд на часы. — Осталось двадцать секунд. Что там может быть такого важного?

— Твой сын, Саша. Твой сын, — она понизила голос, а возле плеча пролетел тревожный вздох. — О, и ты тут, будущая женушка-несушка. Саша любит таких, особенно гнать в шею, когда становятся неугодными.

— Иди отсюда, Ира, пока я тебя с лестницы не спустил, — меня зажало в мысленной пружине так сильно, что связки скрипели, а язык заплетался. Что эта сука несет?

— Станешь пинать мать твоего ребенка?

Я засмеялся. Истерично и зло, жаль, что не бью женщин, потому что руки жутко чесались влепить этой мерзкой женщине мозг в лоб, потому что он явно вывалился где-то по дороге.

— Ты совсем свихнулась? Пойдем, Настя, я не стану эту ересь слушать, — я обернулся и попытался затащить невесту в класс, но она внезапно отпихнулась. Заметил, что Чудакова уже набросила пальто и взяла рюкзак. Тонкие пальцы сжимали до хруста бархатные лямки. Голубые радужки налились темной синевой, губы сжались, а волнистые волосы рухнули на покрасневшие щеки.

— Я выслушаю, — тихо сказала Настя и недоверчиво сощурилась.

— Вот и умница, — съязвила бывшая и протянула Чудаковой телефон. Я был в откровенном шоке.

Хотел отобрать, но Настя отскочила от меня, как кузнечик от сапога, и уставилась в экран. Она смотрела несколько секунд, лишь раз коснулась стекла и передвинула изображение. Я видел, как белеют ее пальчики, как глаза наливаются слезами, и ничего не мог сделать.

— Что там? — выдавил я и обомлел, когда она подняла голову.

— Так, значит, бесплодный? Я, Гроза, считать и читать пока не разучилась! — она бросила мне на ладонь мобильный, и, пока я ловил его, просто ушла.

— Стой! Настя! — я крикнул, но, опустив взгляд, понял, что Ирина сломала мне жизнь дважды.

С фото на меня смотрел мальчик лет пяти: черные, как смоль, волосы, темно-карие глаза, знакомый размах бровей. Маленький вылитый я. А ниже выписка из роддома: «Егорова Ирина Марьяновна, 93 г. рождения. Мальчик, вес 3000 г, рост 55 см». А ниже дата: 20 февраля, 2014 г.

Не. Может. Быть.

Мы расстались в конце ноября 2013. Тогда у Иры было… шесть месяцев. Как? Почему она скрывала? Это какое-то жуткое вранье! Я замотал головой, дернул до яркой боли волосы и попытался что-то сказать, но слова не шли, стояли комом и давили меня, как пресс, угрожая сломать шею.

— Он твой, — проговорила спокойно Ира. — Ниже почитай.

На следующем фото скан документов. Заключение экспертизы ДНК. Мое имя, а рядом Гроза Максим Александрович и ниже «99 % отцовство».

— Я не знаю, как ты это сделала, но не верю ни единому слову, — и, бросив в ее кривые пальцы телефон, побежал за Настей.

Поймал ее на улице, на перекрестке. Я даже не понял, как вылетел в одной рубашке в лютый мороз и пробежал не дыша сто метров.

— Ирина врет, — потянул Настю за руку.

Она брыкнулась и, оттолкнув мою ладонь, окинула меня холодным презрением.

— Может, это ты, Са-ша, врешь?!

— Зачем?

Настя напряженно повела плечом.

— Гроза, оставь меня в покое. Иди, а то простудишься. Иди к сыну.

— Нет, Настя, пожалуйста. Даже если это так, я ведь ничего не знал!

— Знал, не знал… Ты бросил беременную жену! Ты не поверил, что она верна тебе и не лгала. Ты уличил Иру в том, чего не было, выгнал с животом на улицу и пять лет не интересовался ее жизнью. Тебе было плевать на всех, кроме себя. Я даже понимаю, почему она такая стерва. Теперь понимаю. С меня достаточно! Ты никому не веришь, а я не хочу всю жизнь оправдываться!

— Да как вам верить, если вы постоянно не договариваете? Скрываете переживания, прячетесь в коконе прошлых ошибок, а я не пророк и не экстрасенс!

Я понял, что ляпнул лишнее, но слово не воробей…

— Еще скажи, что у меня пятнадцать недель, и ребенок не твой.

— Я… — поперхнувшись ответом, я выдохнул горячий воздух в ладонь.

— Да, — Чудакова, запрокинув голову, горько засмеялась. В синих глазах переливались, как капли растаявшего снега, слезы. — Ты так подумал, когда мы были на УЗИ, просто не сказал вслух. Что ж ты сейчас не пнешь меня, как Иру? До сих пор считаешь каждый день беременности, потому что не до конца уверен, что ты отец.