— Вечная любовь, верны мы были ей, но время –

зло для памяти моей, чем больше дней, глубже рана в ней.

Когда куплет добрался до завершения, я не сдержала слез, просто больше не могла. Меня ломало изнутри.

А если Ира подстроила? А если я неправа и зря его оттолкнула? Вдруг Саша не врет?

Я бросила взгляд на его изысканные и крепкие руки. Правая распухла, посинела, костяшки сбиты до глубоких ран, но пианист играл. Сжимал губы, покрывался потом, но играл.

Как и обещал.

Вот тогда я и не сдала экзамен, потому что рухнула в обморок.

Глава 71. Саша

Она совсем не изменилась. Все такая же светлая, маленькая и пушистая. С яростным категоричным взглядом, наполненным синевой морей.

Я чудом заметил, что она падает, бросил клавиши, подлетел за доли секунды и успел смягчить удар. Раны на пальцах открылись, но я не чувствовал боли.

Зал ахнул и затих.

Подхватив Малинку, я понес ее через забитый зал. Люди расступались и шушукались. Мне было все равно, что подумают и, прижав губы к ее бледному лбу, втянул запах волнистых волос. Знакомый и любимый.

Как я соскучился. До колик в животе, до взрыва между ребрами. Только бы с ней и ребенком все было в порядке. Это я виноват, что она себя довела до такой слабости, наверное, ничего не ела: плечи торчали узловатыми углами, ключица выпирала, а подбородок заострился.

За мной вышел Женя, паренек, что пел с ней, и я всю песню мечтал разукрасить ему морду, потому что ревновал, как конченный придурок.

— Александр Олегович, — позвал студент и стушевался от моего убийственного взгляда. — Настина одежда, — он приподнял в руках вещи и побежал со мной на первый этаж.

— Поедешь с ней? — спросил я, осторожно укладывая Настю на заднее сидение.

Парень отступил.

— Нет, меня ребята ждут, да и еще дела есть. Настя плохо себя чувствовала до концерта, да и всю неделю ходила сонная и бледная.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулся ему и повернулся к Чудаковой.

Девушка приоткрыла веки и туманно изучала мое лицо. Я не удержался и погладил ее по бледной и прохладной щеке, а она резко отвернулась и прошипела:

— Не прикасайся.

Как мне это знакомо. Ладно, она может злиться сколько захочет, только бы ей стало лучше. А я потерплю.

— Извини, — я убрал руку и выровнялся. — Но в больницу ты поедешь. Можешь не общаться, если так неприятно мое общество.

Я захлопнул пассажирскую дверь и сел на место водителя.

Не бросать взгляды в зеркало заднего вида было крайне сложно. Настя сидела, отвернувшись и прижавшись щекой к стеклу, потому я украдкой наблюдал за ней, чтобы не дай Бог не стало хуже.

Полчаса шероховатой тишины, но я был счастлив. Не знаю, это трудно объяснить, но рад просто ее видеть, слышать приятный запах кожи, чувствовать порывистое дыхание в метре за спиной. Пусть сердиться, ей все можно.

В частой клинике пахло булочками и какао. Навстречу вышла молоденькая медсестра в белоснежном коротком халатике. Теперь я понимаю, почему друг до сих пор не женился.

— Давид Рустамович ждет, — девушка повела нас по светлому коридору и приоткрыла дверь в просторный кабинет.

Настя шла осторожно и держалась подальше от меня, я не настаивал на помощи, но готов был поймать в любую секунду. В прочем, ничего не поменялось с первого похода в больницу, с той разницей, что сейчас я знаю, зачем мы сюда пришли.

— Саша? О, заходите, — Давид растянул красивые полные губы и показал нам нитку ухоженных зубов. — Мамочки, — он прищурился, спрятав синие глазища, — Саша, если ты ее обидишь, я заберу себе и не отдам! — он сплел пальцы перед собой и подмигнул Насте. — Это же надо, как природа исхитрилась и создала такое чудо, — он дернул спиральку волос, но девушка не насторожилась, а улыбнулась ему в ответ. — Настоящие же! М… — он завоевал ее доверие с первых секунд, взглядом попросил Настю сесть, и она послушалась.

— Пусть… — Малинка бросила обжигающий взгляд через плечо, — Гроза выйдет.

— А как же, — поддержал ее прихоть Давид, — выйдет, чтобы принести нам гранатовый сок. Быстро! — он махнул, показывая на дверь. — Возле приемной есть бар. Принеси девушке напиток.

— Я ничего не хочу, — уперлась Чудакова.

— А мы не тебе. Мы ему, — и друг опустил взгляд на ее живот. — Или есть возражения?

Настя уронила плечи и замотала головой.

Когда я вернулся, Давид увлеченно что-то рассказывал и активно жестикулировал. Очередная байка, любит он это дело.

— Ну, что, папанька? — обратился он ко мне, стоило подойти ближе. — Анемия — вещь не смертельная, но нужно быть осторожней.

— И что мне делать? — спросила Настя.

— Что вам делать, — подчеркнул друг. — Хорошо есть, много пить, гулять на свежем воздухе и не нервничать.

— Я постараюсь, — Малинка заломила пальцы и втянула голову в плечи.

— Да, Сань, — Давид наклонился и распахнул ящик стола. Покопался в нем и выложил перед Настей файлик. — Нашел я для тебя информацию. Твоя распрекрасная бывшая женушка не рожала никогда. Это тебе любой гинеколог подтвердит, у которого она была на приеме. Водит она тебя за нос.

Настя заинтересованно бегала глазами по бумаге, и я видел, как дрожат ее губы, а руки сжимаются в кулаки и белеют.

— Но, — резко добавил Давид, отчего Малинка дернулась, а я, пользуясь моментом, подошел ближе и положил руки на ее плечи. И она не оттолкнула.

Друг поднял одну бровь, поиграл ней, а потом выдал:

— Но ребенок на самом деле твой. Я лично перепроверил. Из-за этого пришлось так долго ждать.

— Как это? — прошептала Настя.

— А вот так, — Давид вытащил документы из файла и перелистнул несколько страниц. — Врачебная тайна и подкуп, а другими словами — суррогатное материнство. При чем, сроки ее обмана и родов совпадают. Видимо, Ырка хотела большую семью, но не собиралась портить хфыгуру, — он хохотнул. — Вовремя ты ее запалил, Сань.

Я несильно сжал пальцы на плечах Насти, а она неожиданно подняла голову и посмотрела мне в глаза. В глубоких радужках искрились синие звезды.


— Прости меня, я… — и она заплакала, спрятав лицо под ладонями.

Я присел на колени и повернул ее стул к себе. Одна рука Насти была плохо заклеена лейкопластырем, под ним виднелась глубокая резаная рана. Я поцеловал нежную кожу и мотнул головой.

— Прости, что сомневался. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ну же, не плач, я рядом, никуда не ухожу. Малинка…

— Сань, а с рукой что? — Давид вытащил бинты, баночки со спиртом и засмеялся. — Да вы прямо близнецы сегодня. И-и-и-и, — он хихикнул, — не благодарите.

Друг что-то еще тараторил, перевязывал наши руки по очереди, а я не мог отвести взгляд от девушки. Какая же она красивая. Моя Чудачка.

Глава 72. Настя

В дороге мы уютно молчали. Саша поглаживал мою ладонь и смотрел сосредоточенно на дорогу. Я так измоталась, что почти отключилась на его плече.

Сначала мы заехали к отцу. Папа как-то очень быстро отпустил меня, даже не уточнял, что случилось, только перебросился несколькими фразами с Грозой, пока я переодевалась.

А потом мы с Сашей вернулись домой. Так странно было зайти в комнату и увидеть, что все мои вещи на тех же местах, даже беспорядок на столе остался, словно не было трех недель разлуки.

— Я представлял, что ты не уходила, — прошептал Саша и уткнулся носом в мой затылок, обнял со спины и положил теплые руки на живот. — Смотрел на твои вещи, слышал твой запах, даже вон ту сокровищницу с нитками перебирал, — он показал на комод. Возле коробки, как на витрине, стояли разноцветные пинетки, а рядом в стопку были сложены свитера и шапочки. — Я тебя так люблю, Малинка. Так люблю…

Высвободившись из сладкого плена рук, я полезла в коробку. Достала черный шарф, связанный тонкой нитью. В уголочке я вышила для Саши маленькое послание, но видно его, только если присмотреться. — Саша, я тебя тоже очень люблю и… верю. Глупо, так глупо убегать от проблем, бояться поговорить о них. Я осознала это. Сможешь ли ты доверять мне, как раньше?

— Я и не прекращал, — сказал он тихо и опустил голову. — Я знаю про Эда, Настя. Не нужно было это скрывать, моя ласковая. Он подонок, я из-за этого перестал с ним играть и общаться.

Я укусила губу и хлопнула глазами, чтобы смахнуть подступившие слезы, посмотрела на сжавшийся распухший кулак Саши. Уточнять не стала, но почему-то была уверена, что эта сильная рука встретилась с наглой рожей Эда. И стало намного легче в груди, будто камни раскололись и упали в небытие.

Саша перехватил шарф и долго мял его в руках, а потом поднял встревоженный взгляд и спросил:

— Ты это мне вязала? А я ломал голову, кому предназначено сердечко в углу.

— Тебе, — я осторожно кивнула и помогла Саше замотать шарф вокруг шеи. — Жаль, что сезон закончился.

— В следующем году буду носить, — он ласково погладил мои руки и обнял за плечи. — Но когда ты успела?

— Тебе лучше не знать, — прошептала я, вдыхая запах его рубашки и прислушиваясь к звукам, наполненным гулким стуком любимого сердца под моими ладонями.

— Невыносимая упертая женщина.

— И что дальше, Саш? Знать, что где-то ходит твой сын — так тяжело.

— Он не мой. Я даже не видел его ни разу.

— И не хочешь увидеть?

— В этом нет смысла. Ирина — дочь известного преступного деятеля, не думаю, что мне позволят с ним видеться, потому не станем терзать друг друга.

Где-то в коридоре зазвонил мобильный. Саша с разочарованием отлепился от меня и пошел отвечать. Я шла за ним и любовалась выправкой широких плеч.

— Да, мам… — Саша замолчал, а потом тревожно спросил: — Что случилось? — он тяжело выдохнул в ладони и продолжил: — Не плач, пожалуйста. Я буду через час. Держись, мам.