— Пожалуйста, не сейчас…

Он оторвался от моих губ и посмотрел вопросительно, с недоумением.

— Я… еще не готова.

Вздохнув тяжело, Стас кивнул и отодвинулся. Я встала и пошла в воду. Он, чуть помедлив, за мной. И я старалась смотреть куда угодно, но только не в его сторону. Чтобы не зацепить взглядом область ниже пояса. Честно старалась. Но получалось плохо.

Следующий час был пыткой. Думаю, для обоих. Мы оба лежали на животе, отодвинувшись друг от друга подальше и уткнувшись носом в покрывало. Мысли метались птицами, напуганными ружейным залпом. Сердце заполошно колотилось.

Вагон электрички оказался полупустым. Стас взял меня за руку и сказал тихо:

— Тома, я буду ждать… сколько надо. Я тебя люблю.

— Спасибо, — я поцеловала его, едва коснувшись губами. — Я тоже тебя люблю.

Ждать Стасу пришлось больше года. Меня клинило от страха, совершенно ничем не обоснованного. Думая о нем, я умудрялась раскочегариться так, что хоть беги и тащи его в какой-нибудь темный уголок. Представляла такое… Ничего себе скромная девственница! Однако стоило нам остаться наедине… Целовались до одури и позволяли себе ну очень взрослые ласки. Будь Стас чуть понастойчивее, все давно бы произошло, но он честно ждал моей отмашки «можно». А я, стоило дойти до главного, впадала в железобетонный ступор.

Стас не упрекал, ни о чем не спрашивал — просто стоически терпел. Ждал. А меня эта ситуация здорово напрягала. Я считала себя какой-то ненормальной, неправильной. И поговорить об этом было не с кем. Даже Люке стеснялась признаться. Ведь все думали, что мы со Стасом давно уже перешли сакральную черту. А учитывая то, что произошло у нее с Тарасом, я и вовсе не хотела упоминать о сексе, чтобы не наступать на больную мозоль.

Если не считать этой острой темы, все остальное у нас было идеально. Мы проводили вместе все свободное время, гуляли, разговаривали, делали уроки. А еще я ходила со Стасом в клубы. В школьной группе он уже не играл: пригласили в активно выступающую «взрослую». И даже несколько раз ездил с ней в другие города, пропуская занятия в школе. А еще понемножку диджеил. Не в том смысле, что ставил на дискотеках музыку, разбавляя ее шутками-прибаутками, а, по его выражению, «гонял пласты». Накладывал на записанные композиции визг и скрежет виниловых пластинок, которые руками крутил туда-сюда на вертушке. На мой взгляд, это звучало на редкость противно, но ценители жанра были в восторге.

Учебу Стас вполне предсказуемо запустил. Бабушка на этот счет сильно переживала, а я как могла пыталась его вытянуть. Нам повезло окончить школу за два года до введения в Питере ЕГЭ, и мне пришлось впахивать за троих: писать билеты и шпоры, заставлять Стаса и Тараса зубрить. Люке моя помощь не требовалась, она и сама хорошо училась, но готовились мы к экзаменам все вместе. Мне в итоге это пошло на пользу. Отличницей я не была, но и выпускные, и вступительные сдала без труда. Люка тоже, а вот Тарас в мед поступил только благодаря связям отца. Стаса непонятно зачем понесло на какую-то мутную инженерную специальность в Политех, где он с треском завалил математику.


20

Флешбэк-7

— Ну что, дети, вечером отметим? — отец обнял нас за плечи. — В ресторан? Предлагаю «Борсалино» в «Англетере». Не каждый день вы становитесь студентами.

Мы стояли перед списками зачисленных на лечебный факультет. Одна моя половина бурно радовалась, другая грустила, потому что я уже знала: Стас не поступил. Вины никакой за собой не чувствовала. Надо было заниматься, а не пластинки мучить. Неловкости из-за того, что поступила, а он нет, тоже. И все же мою радость это обстоятельство омрачало.

Тарас умчался по своим делам, отец поехал в клинику, которую готовил к открытию. А я — к Стасу. Бабушка уехала на дачу, он сидел один — мрачный, растрепанный, в мятой футболке и трениках. Я даже сказать ничего не успела — понял по моему лицу, едва открыв дверь. Обнял, прижал к себе, сказал на ухо, касаясь мочки губами:

— Поздравляю, Тома. Правда, очень рад за тебя. Ты это заслужила.

Мы стояли в прихожей и целовались. И прямо там куда-то улетела моя блузка, за ней отправился лифчик. А затем из действительности, видимо, выпал кусок, потому что я вдруг обнаружила себя в комнате Стаса. На кровати, в одних трусах. И его рядом — в таком же виде. Впрочем, до этой стадии мы уже несколько раз доходили. Одеваться потом было не слишком приятно.

Странное дело, в тот день я вдруг почувствовала себя взрослой. Не девочкой-школьницей, а студенткой. Будущим врачом. И страх показался неуместным. Ну правда же, все взрослые делают это. Тем более, я буду изучать человеческое тело. И лечить его. Мало того, специальность моя напрямую будет связана с сексом, теснее не придумаешь. Женские болезни, беременности, роды…

Стас посмотрел на меня вопросительно, и я прикрыла глаза — в знак согласия. Задыхаясь от волнения, пытаясь проглотить тугой комок сердца, колотившегося где-то в горле.

— Томка… — словно не веря, прошептал он. — Милая…

Когда мы избавились от последних деталей одежды и сплелись руками и ногами в какой-то сложный морской узел, я вдруг спохватилась.

— Стас… а как насчет?.. Ну, насчет этого?..

Он понял, выпутался и дотянулся до тумбочки. И подколол меня, вытащив из ящика разноцветную коробочку:

— Боялся, что срок годности кончится.

Я не удержалась от ответной шпильки:

— А ты хоть знаешь, что с этим надо делать?

Как и все рыжие, Стас легко краснел, но тут превзошел сам себя. У него даже задница стала свекольной.

— Я тренировался, — буркнул он, разрывая фольгу.

— На банане? Или на огурце? — я расхохоталась, вспомнив свои поцелуи с яблоком.

— На себе.

Промелькнуло легкое-ревнивое: а дальше что? Снимал? Или… использовал по назначению… с кем-то? Я и раньше не раз думала об этом. Столько времени мариновать парня, а он ездит с группой на концерты в другие города, наверняка там симпатичные поклонницы… Что, если для него чувства и секс по разным квартирам? Мухи отдельно, котлеты отдельно. Может, поэтому и ждал так терпеливо, когда созрею?

Но как только он вошел, неловко и не сразу, все сомнения мгновенно отпали.

Для него это был такой же Великий и Ужасный Первый Раз, как и для меня.

Мы оба оказались одинаково неуклюжими, скованными, как деревяшки, и страшно стеснялись своей неопытности. Все теоретические познания мгновенно улетучились, приходилось опираться исключительно на инстинкты и всемогущий метод ненаучного тыка. Да и какие там познания! Медицинские книжки? Или видеокассеты с порнушкой, которые мы с Люкой, дождавшись, когда взрослые уйдут из дома, смотрели вдвоем, а потом отдавали Тарасу и Стасу?

А уж больно-то как было! Я искусала все губы, сдерживая стоны, — и вовсе не от удовольствия.

Все будет, Тамара, убеждала я себя, когда потом мы лежали рядом, пытаясь отдышаться. Чуть позже, но обязательно будет. Это же первый раз, для обоих. Главное, что мы вместе и любим друг друга. И наконец-то сделали это. Научимся, привыкнем, подстроимся, и все будет прекрасно. Целоваться вон тоже не умели — а оказалось, что ничего сложного.

— Том… — Стас страдальчески сдвинул брови. — Извини, если что-то получилось не так… как надо. Я… не знаю. Все-таки первый раз…

— В первый класс. Мне тоже не с чем сравнивать, — хотела пошутить, а получилось не очень. — Слушай, простыню бы застирать. А то потом Вера Ивановна увидит, неловко будет. Ты же не девушка все-таки.

— Да, пожалуй, — согласился он и встал, чтобы пойти в ванную.

— Холодной водой! — крикнула я вслед, пытаясь разыскать трусы в складках скомканного одеяла.

На самом-то деле меня не слишком беспокоило, что подумает бабушка Стаса, увидев столь явные улики. Просто не хотела слушать эти его извинения, оправдания. Несмотря ни на что, я была счастлива, а это вносило ноту диссонанса. Хотелось хоть несколько минут побыть наедине с этим своим счастьем, и чтобы ничто не мешало. И никто.

Вечером мы с отцом и Тарасом сидели в роскошном итальянском ресторане, ели салтимбокку по-римски[1], пили тосканское вино, говорили о нашем блестящем — а как же иначе? — будущем. Оно виделось именно таким. Отец через месяц открывал свою многопрофильную клинику, и мы точно знали, где будем работать после окончания института. Правда, я изначально рассчитывала на роддом, но что помешало бы совмещать?

Выпив чуть больше обычного, отец ударился в воспоминания о своих студенческих годах, о всяких забавных случаях. Как и многие другие люди в возрасте, он часто повторял одни и те же истории, забывая, что рассказывал их уже не раз. Я слушала вполуха и глупо улыбалась, вспоминая о том, что произошло днем. А еще старалась не делать резких движений, на которые подвал каждый раз отзывался ноющей болью.


[1] Телятина, запеченная с пармской ветчиной


21

Флешбэк-8

Следующие полгода можно было охарактеризовать всего одним словом. Угар. По всем направлениям. Кто врач, тот поймет, кто нет, тому все равно не объяснить. Но я, что называется, поймала волну. Любовь давала мне силы на все. Как я только успевала учиться, встречаться со Стасом, подрабатывать урывками в клинике у отца? И с Люкой мы виделись время от времени.

Стас, подгоняемый моими пинками, после провала на экзаменах подал документы на заочку в тот же институт, что и она, и со скрипом поступил. Хотя и ворчал, что толку от этого диплома — ноль без палочки. «Ты мне еще скажешь за это спасибо», — возражала я. На работу он устроился в маленький магазинчик, где продавали всякие приблуды для звукозаписи и электронные музыкальные инструменты. Армия Стасу не грозила. В детстве он сильно мучился от астмы, затем приступы почти сошли на нет, но диагноз так и остался висеть.