Размышляя об этом, я вдруг обнаружила, что свернула на Невский не к площади Восстания, а в другую сторону — к Адмиралтейству. Ну что ж, видимо, подсознание подсказало, чем занять время.

— Я здесь, Инезилья, стою под окном[2], - остановившись у служебного входа в Михайловский театр, обрадовала я Люку по телефону. — Можешь выскочить на полчасика? Зашибись надо.

Она вышла, застегивая на ходу пальто, и я присвистнула:

— Мать, тебя можно снимать для рекламного баннера «Жизели». Прямо вилиса[3]: красивая, бледная, унылая.

Мы устроились в ближайшей кафешке, и я в деталях изложила события последних дней. Люка слушала с какой-то обреченной усталостью, словно из другого мира. Вяло ковыряла ложечкой пирожное, кивала, а сама была где-то далеко-далеко. И только после прямого предложения официально работать со мной в глазах появилось что-то живое.

— Не знаю, Том, извини. Бизнесом заниматься с друзьями и родственниками — последнее дело. Ты, считай, из-за этого брата потеряла. Не хочу, чтобы и нас с тобой рассорило.

— Послушай, — я подергала ее за рукав. — Все так, но мне хочется надеяться, что у нас все по-другому. Может, конечно, с моей стороны непорядочно так давить, но мне правда нужна твоя помощь. Чувствую себя абсолютно никчемушной. Отец обещал помогать, но ты же понимаешь… Кто-то, между прочим, говорил, что так меня любит, что даже собаку доверил бы. И машину. Не помнишь?

— Я даже помню, что было сказано в ответ, — улыбнулась Люка. — Чум, надеюсь, ты не хочешь, чтобы я прямо сейчас ответила? Можно подумать?

— Подумай, — великодушно разрешила я. — Извини, я настолько на нервах в последние дни, что чувствую себя электрическим скатом.

— Самое время с Артемом встретиться. Чтобы искры полетели.

Она вздохнула совсем печально, и мне страшно захотелось сказать, что ей тоже подобное не помешало бы. И я даже знала, с кем. Но Люка заговорила об этом сама:

— Тома, можно я поплачусь? Я кретинка! Полная и законченная.

— Да? — удивилась я. — А что так? Только не говори, что все-таки хочешь к Матрасу вернуться, меня это просто убьет сейчас.

— Нет, что ты. С этим все. Я послала в сад Пашу.

— Что?! Зачем?

— Не знаю. Он позвонил сразу после того, как ты мне прислала счет. И я как-то… в общем, резко попросила оставить меня в покое. Мол, все равно ничего не выйдет.

— Блин, Люка…

Длинные тонкие пальцы с розовыми ногтями зарылись в волосы, привычно потирая виски. Глаза подернуло слезами. Я определенно ее не узнавала.

— Подожди, не реви. Позвони, объясни. Думаю, он поймет.

— Я позвонила, — всхлипнула она. — Вчера. Он сбросил.

— Ну, может, занят был, — не слишком уверенно предположила я.

— Тогда перезвонил бы. Все, ладно. Проехали. Умерла так умерла.

— Вот правда глупость.

Как ни странно, меня это не только расстроило, но и разозлило. Несмотря на наличие Артема, где-то в моем дальнем уголке все равно пряталась досада. Туда я складировала все под маркировкой «эх, а ведь могло бы быть иначе». У меня с Павлом не сложилось, потому что в принципе не могло сложиться, а эта коза взяла его и отфутболила. А теперь слезы льет.

— Ладно, Барабас, — я погладила ее по руке, — ты права. Умерла так умерла. Прорвемся.

Мы поговорили еще немного и разошлись. Времени все равно оставался вагон, но домой возвращаться уже точно не имело смысла. Я все-таки пошаталась по магазинам, но ничего не понравилось, все раздражало. По-хорошему, в таком настроении имело смысл отложить свидание, но я надеялась, что встреча все изменит.


На часах было ровно шесть, Галя собиралась уходить.

— Здрасьте, — буркнула она. — Артемий А… Артем занят. Подождите.

Видимо, зная или догадываясь о моем статусе, сообразила, что отчество будет лишним. Теперь я уже не испытывала по отношению к ней ничего негативного, но чувство неловкости за ту сцену в гардеробе не уходило. Хотя, с другой стороны, не прощения же просить, она ведь действительно передо мной влезла довольно по-хамски.

Артем выглянул из кабинета.

— Привет, Том. Посидишь минут десять?

Можно подумать, у меня был выбор.

Галя давно ушла, я прочитала вдоль и поперек найденный журнал и начала потихоньку закипать. Толку в этом не было никакого, работа есть работа, но это раздражение наложилось на уже скопленное за день.

Без двадцати семь из кабинета вышли две хмурые злые тетки предпенсионного возраста. Проводив их до двери, Артем мешком плюхнулся рядом со мной на диван, обнял за плечи, чмокнул в ухо.

— Прости, Тома. Если б ты знала, как я замахался.

— Неприятности? — с сочувствием спросила я.

— Скорее, сложности. Ничего, все решаемо. Жаль, сегодня не пятница. То есть не суббота. Можно было бы на всех забить и снова на дачу поехать. Хотя нет, дожди обещают. Ну тогда прокатиться куда-нибудь на денек. А правда, давай махнем в субботу в какую-нибудь приятную Буржуинию, где тепло?

— Извини. Боюсь, не имеет смысла. К субботе я, скорее всего, буду в режиме ограниченной годности. И ночь так себе, и гулять тоже не очень.

— Понял, — вздохнул он. — Ну ладно, что делать. Закажем пиццу и будем киношки смотреть. Если, конечно, не предпочтешь свой триппер. А пока давай пойдем куда-нибудь поедим. Я с утра не жрамши. Расскажешь, как там у вас все прошло.


[1] as is (англ.) — как есть

[2] "Я здесь, Инезилья, стою под окном" — неточная цитата из стихотворения А.С.Пушкина "Я здесь, Инезилья" (1830), которое, в свою очередь, является вольным переводом "Серенады" английского поэта Барри Корнуолла (настоящее имя — Брайан Уоллер Проктер). Кстати, сегодня как раз день рождения Александра Сергеевича!

[3] вилисы — мистические персонажи балета А.Адана "Жизель, или Вилисы", невесты, не дожившие до свадьбы


62

— Артем, только давай куда-нибудь не в пафосное место, ладно? — попросила я, когда мы вышли на улицу. — Нет настроения. Чтобы просто поесть съедобно. Я похожа на ежа колючками внутрь.

— Интересное сравнение, — он приподнял брови. — Пытаюсь представить. У меня тоже сегодня денек был адов. Тут есть маленький ресторанчик в стороне от муравьиных троп, я туда хожу обедать время от времени.

Ресторан спрятался на одной из узеньких улочек, соединяющих параллельные Большой проспект и Большую Пушкарскую. Тихий уютный подвальчик. Пока мы ждали заказ, я в деталях описала сегодняшнее шоу. Артем слушал, кивал, задавал вопросы, но все равно мне показалось, что большей частью сознания он в своих проблемах. И снова шевельнулось раздражение, которое становилось все сильнее.

— Спасибо, что предупредил, — сказала я, критически изучая принесенную киевскую котлету. — Что такой расклад возможен. Иначе и для меня был бы шок, не только для Матраса.

— Что? — Артем оторвался от телефона, куда уже не в первый раз свалилось сообщение. — А… ну… это был самый очевидный расклад. Я бы удивился, если б не угадал. Извини, позвонить надо.

Он вышел и вернулся, когда я уже злобно обгладывала косточку от котлеты.

— Что случилось-то? — поинтересовалась мрачно, и Артем с досадой дернул плечом.

— Срань очередная случилась, вот что. Ненавижу, когда приходится выкатывать иски с требованием возместить нецелевой расход. Суды выигрываем, но вони при этом — на весь свет. Собратья-журнашлюхи обожают поваляться на Ивашкиных косточках, особенно если дело касается людей богатых и известных. Да и возвращают деньги очень туго. Помнишь тот аукцион, где мы познакомились? Часть средств оттуда отдали на операцию и лечение одной девочки. Из небедной семьи, но и сумма была очень неслабая. Операцию сделали, девочка все равно умерла. Остаток в несколько миллионов не вернули. Родители в разводе, кивают друг на друга, деньги таинственно исчезли. И вот сейчас приходится блокировать их счета, отслеживать движение, проверять все расходы.

Я видела, что он кипит, только что пар из ушей не идет. Разговор не клеился. И я уже пожалела, что не прислушалась к внутреннему голосу и не перенесла встречу на завтра.

— Ну что, пойдем? — Артем посмотрел на часы. — Ко мне или к тебе?

Я открыла рот, чтобы сказать: «Может, лучше домой поеду?», но вместо этого ляпнула:

— К тебе. У меня завтра утром прием. Закинешь в клинику?

Не то чтобы мне сильно нравилась идея заниматься сексом в таком настроении, но включился режим какой-то гнусной упертости. А может, еще надеялась, что по пути все потихоньку развеется?

Мы шли обратно к Большому, Артем держал меня за руку, но мыслями явно был где-то в другом месте. На углу перед пешеходным переходом нас обогнала девочка лет пяти, которая неслась, оставив далеко позади мамашу, на ходу тупящую в телефон. Визг тормозов и детский крик слились воедино.

Каким-то чудом Артему удалось схватить ее за куртку и вытащить буквально из-под колес. Бледный водитель вылез из машины, вытирая пот со лба.

— Спасибо, парень!

Артем отмахнулся и повернулся к подоспевшей курице с телефоном.

— Следить надо за ребенком, — он подтолкнул к ней вопящую девочку.

— Не твое дело! — ощетинилась та. — Сама разберусь, что мне делать.

Пару секунд Артем смотрел на нее, и я видела, как подрагивают его ноздри, а под скулами играют желваки. Потом, сопровождая свои действия отборной матерной тирадой, он выхватил у обнаглевшей бабы телефон и грохнул об асфальт. Развернулся и пошел к стоянке, не обращая внимания на ее крики.

— Ну и что? — процедил сквозь зубы, не глядя на меня, когда мы сели в машину. — Скажешь, что я такое говно, обложил женщину матом, уничтожил частную собственность? Не будь там девчонки, я бы ей еще и по роже съездил. Хотя… будь она сама на месте девчонки, и пальцем бы не шевельнул, чтобы эту тупизду из-под машины вытащить. Для таких дебилов премию Дарвина как раз и придумали. Очистка генофонда.