«Вы так рано вышли замуж. Видимо, это было не очень обдуманное решение, не правда ли?»

«А что вас заставило выбрать медицину? Пример отца? Да и его возможности помочь наверняка не были лишними?»

Как только становилось горячо, Артем отвлекал внимание на себя, переводя разговор на фонд и другие предприятия, на знакомых и родственников. Света посматривала ободряюще и поддерживала его. Алексей сидел с таким видом, как будто ему все было до лампочки, а девушка брата — в первую очередь.

Я удивлялась, что не добрались до самого вкусного — моей специальности, но это приберегли на десерт. Во всех смыслах. Слово «венеролог» ни разу не прозвучало, но когда дошло до кофе с тортом, Маргарита Андреевна, уже выяснившая, что я пишу диссертацию и буду преподавать, даже не спросила, а вынесла вердикт:

— После защиты вы ведь больше не будете заниматься практикой, Тамара? Будете только читать лекции и руководить клиникой?

— Почему? — спокойно поинтересовалась я, хотя больше всего хотелось послать ее очень и очень далеко.

Мой вопрос поставил ее в тупик. Она даже растерялась. Ну правда, не ответишь же открытым текстом: «Да потому что вы, милочка, занимаетесь неприличной фигней».

— Ну… потому что… наверно, сложно все совмещать.

— У моего отца вполне получалось. И преподавать, и руководить клиникой, и принимать пациенток.

— Но это не значит, что получится у вас.

Прозвучало грубо. В сочетании с пренебрежительным тоном — особенно.

— Мама, у Тамары все получится, — четко и раздельно сказал Артем. И наступил мне под столом на ногу: молчи.

— Не попробуешь — не узнаешь, — все-таки ответила я.

После этого разговор скис. Даже не глядя на Артема, я могла понять, что он злится. И наверняка скажет, едва выйдем из квартиры: «Я же говорил!»

Мы уже собирались уходить, когда я пошла в туалет. А возвращаясь, заблудилась. Свернула в коридоре не туда и оказалась у двери кухни, где шел явно не слишком приятный разговор. Впрочем, услышала я из него только последние фразы.

— Двух раз было мало? — резко спросил Артем. — Если вы опять поставите меня перед выбором, он снова будет не в вашу пользу. И на этот раз окончательно.

74

— У нас это не войдет в привычку?

— Что именно?

Артем лежал на животе, лицом в подушку, а я — на его спине, уткнувшись носом куда-то между шеей и плечом, с жадным удовольствием вдыхая запах влажной от испарины кожи.

— Бешеный секс после проблем.

— Да он у нас и без проблем бешеный. Или ты боишься, что мы специально будем искать неприятности на свои преступные задницы, чтобы было еще побешеней? — хмыкнув, он нащупал не глядя мою ягодицу и слегка сжал.

Мне страшно нравилось, как вольно Артем обращается со словами. Речь у него была очень грамотная и правильная, но без излишнего пиетета к нормам. Слова он использовал как рабочий материал, послушную глину, изменяя по своему желанию и разумению.

— Ну… может быть. Что тебе мать сказала обо мне?

Не слишком деликатно спихнув меня со спины, Артем повернулся.

— А с чего ты взяла, что она что-то сказала?

Я чувствовала в нем раздражение, и оно было несколько иного рода, чем в субботу после банкета. Впрочем, нет. Напряжение, раздражение — это было как раз тогда. А сейчас — банальная злость, которую он с трудом скрывал. Скорее, напоминало его настроение перед нашей первой ссорой.

— Извини, я услышала. Пошла из туалета не туда, уперлась в кухню.

— А зачем тогда спрашиваешь, если услышала? Чтобы я еще раз повторил?

— Нет. Артем, ну на меня-то не гони, пожалуйста. Я понимаю, ты злишься. И очень хочешь сказать «я же говорил».

— Да, Тома, злюсь и хочу, — он лег на спину и привычно закинул руки за голову. — Но смысла в этом ноль. Так что… Мы к ним сходили, я для себя выводы сделал, тему можно закрыть.

— И все-таки? Я только твою последнюю фразу услышала, про выбор.

— Вот прямо жужжит, да? Хорошо. Про твою неприличную специальность разговор не шел, хотя это подразумевалось. Но зато было сказано, что ты карьеристка. И что такая жена — это сплошное несчастье.

Сначала я зафиксировалась на «карьеристке» и неприлично заржала. Потом внимание сместилось дальше.

— А-а-а… — на этом бортовой компьютер прочно завис.

Артем пнул подушку, которая оказалась в ногах, поскольку использовалась в качестве секс-инвентаря. Проследил, как она улетела аж до двери, и повернулся ко мне.

— Вы хотите об этом поговорить, доктор? Ну ок. Не лучший момент выяснять отношения, но все равно черви из банки полезли, обратно не запихнешь. Я прекрасно понял твой запор. Мы еще в субботу начали, но особо не развили. Только учти, я сейчас действительно злой, могу ляпнуть что-то не так или не то. Заранее прошу прощения.

Начало показалось довольно пугающим. Вот ведь дернуло меня за язык. Но… мы договорились, что не будем скрывать, если что-то беспокоит. Не то чтобы перспектива наших отношений мне действительно так жужжала, как он выразился, но раз уж зашла речь…

— Зацепило слово «жена» в данном контексте, — формулировка получилась обтекаемой, но прозрачной.

— Да понял, Тамара, не совсем дурак, вроде. Маменька торопится. Жениться я пока не планирую.

Наверно, вид у меня был достаточно красноречивый, потому что Артем зашипел и закатил глаза в потолок.

— Черт, я же сказал, что могу ляпнуть не то. Еще раз. Пока не планирую. Это значит, что в моих планах на сегодня и завтра пункта «сделать Тамаре предложение» нет. Если ты заметила, я обычно важные решения от балды не принимаю. Сначала, как порядочный слоупок, долго думаю. Чтобы ни капли сомнений не осталось.

— Заметила, — буркнула я, старательно выковыривая из другой подушки перышко. — Ты месяц думал, стоит ли мне позвонить.

— Ну, не месяц, но да… думал. Мы вместе-то всего ничего. Для меня это серьезно. Очень серьезно, Тамара. Если помнишь, я тебе сразу об этом сказал. Но я обжегся два раза. Тогда все тоже было как у больших. С колечком и заявлением в загс. Правда, если честно, «хочу» все-таки превалировало над здравым смыслом. А сейчас оглядываюсь назад и говорю: «слава те господи, пронесло». И понимаю: в третий раз, если что, уже не пронесет. Поэтому решение надо принимать самому, головой. Вот скажи, как на духу, ты во мне видишь будущего мужа?

Обсуждать это было… хм, специально я бы точно не начала такой разговор. Но как только удалось преодолеть барьер первых фраз, сразу стало легче.

— Ну как тебе сказать?

— Как есть, — Артем, прищурившись, смотрел мне в глаза.

— Нет. Пока нет. Ладно, я даже о том, чтобы жить вместе, не думала. На сегодня устраивает то, что есть. Хотя для меня все тоже… серьезно.

— Все правильно. Потому что и ты обожглась с поспешным браком врагам назло. И теперь не хочешь торопиться.

— Ну… не совсем врагам, но… где-то да, — согласилась я. Это пятнадцать лет назад можно было говорить себе, что предлагаю Стасу прямо завтра пойти в загс исключительно по великой любви. Нет, любовь была, несомненно. Но вот это «завтра» ничем, кроме злобной истерики, не объяснялось.

— А что до серьезно… — Артем подтащил меня поближе. — Я понял, когда ты предложила ключи от квартиры взять.

— Ёшки-матрешки, ключи! — хныкнула я. — Тема, ключи не значили ничего, кроме того, что мне не хотелось вставать и закрывать за тобой дверь. Хочешь, скажу, что по-настоящему серьезно? С моей стороны? Что я таблетки противозачаточные начала принимать. Учитывая мою специальность.

— А-а-а… — теперь уже завис он. — А зачем тогда с резиной трахаться?

— Затем, что в первый месяц может не сработать. Извини, конечно, но если я пока не готова за тебя замуж, то рожать — тем более.

— Я понял. Ну а если вдруг все-таки? Потом не сработает?

— Ну это вряд ли, но если… тады ой. Никаких абортов. Буду рожать.

— А может, все-таки вместе будем?

— Что, рожать? — скептически уточнила я.

— И рожать тоже.

— Договорились. Только я предпочла бы, чтоб это было сознательным решением, а не «нушопаделать». На четвертом десятке, знаешь, стыдно выходить замуж по залету. Если он, конечно, не умышленный.

Послушай кто-то со стороны, даже не вникая в смысл, наверняка подумал бы, что мы жестко ссоримся. Потому что говорилось все на повышенных тонах, раздраженно. Хотя никакой ссорой тут и не пахло.

Отвернувшись, я натянула одеяло до глаз и сделала контрольный выстрел. Ну а что, стрелять — так стрелять.

— Вообще-то обычно люди говорят про семью и детей, когда любят друг друга.

Разумеется, я не ждала, что Артем тут же скажет: «я тебя люблю». Он и не сказал. Точнее, сказал, но не так.

— Согласен. Когда буду уверен, что люблю тебя, а не просто втюрился по уши, тогда и скажу. И знаешь, давай уже спать. Это ты завтра можешь хоть до вечера дрыхнуть, а мне на работу. Спокойной ночи!

75

Артем ушел на работу рано. Я хоть и слышала, но притворилась, что сплю. После ночного разговора стоило немного прийти в себя.

Это ни в коем случае не было ссорой, но ощущения, щедро приправленные раздражением от общения с Тимаевыми-старшими, оказались не самыми приятными. Наверно, только теперь я поняла до конца, что имел в виду Артем, сказав: «некоторые считают меня образцовой сволочью».

Манера говорить обо всем в лоб, причем не слишком деликатничая, действительно многих могла оттолкнуть. Но меня она как раз вполне устраивала, даже если временами что-то и коробило. Лучше так, чем туманные недосказанности по принципу «догадайся сама» и обидки на каждое слово. Вот этим я точно была сыта по горло. Если приходилось задавать какой-то неудобный вопрос Стасу, он молча смотрел на меня с непрошибаемым покерфейсом, пока я не уходила, махнув рукой: «ойфсё!» Или пока сама же не отвечала на свой вопрос. Обсудить с ним конструктивно какие-то важные, но не слишком приятные вещи было в принципе невозможно. От «плохо-хорошо» в сексе до перспектив нашей совместной жизни. Все попытки сделать это заканчивались ссорой с его долгим скорбным молчанием.