Джин Флей - Чумазая принцесса

– Тебе очень плохо было?

–Да.

– А сейчас?

– Сейчас получше. Ты ведь тоже пропадал пять лет, но вернулся же. Вот и он вернется.

– Может быть.

– Не может быть, а так оно и случится. Поверь моему слову, он скоро даст о себе знать!

– Чего ради он решил отправиться в эту экспедицию?

– Сида один фанатик-специалист уговорил что-то неслыханное раскопать. Только в те широты ураган закатился и устроил жуткую свистопляску, а они почему-то не успели вовремя укрыться. Но будь спокоен, Сид тому урагану не по зубам пришелся, его вообще никто не мог одолеть, ты это знаешь не хуже меня.

– Да, твой братец крепкий орешек. Искали их хорошо?

– Боюсь, недостаточно, хотя отец и летал туда, но у него было не очень много денег. Когда они все закончились, он вернулся домой, чтобы собрать нужную сумму. Продал акции, мастерскую, еще кое-что, но этого не хватало. И он по наущению одного мошенника пустился в биржевую аферу и погорел. Он как узнал об этом, так ахнул и на пол осел. В клинике сказали, что сердце не выдержало. А ведь он никогда на него не жаловался. Страшно! Такая вдруг пустота и безнадежность! И ничего нельзя поправить! Я потом все вспоминала и каялась, что часто не соглашалась с ним. А тут еще Сид, оказывается, мне вовсе не родной брат, поэтому мы с ним нисколько не похожи: он красивый и замечательный, а я только рыжая. Я у родителей долго не получалась. Они потеряли терпение и усыновили Сида, когда ему полгода было, так в официальных бумагах написано. К счастью, Сид их не видел и не увидит, я их опять спрятала. Не вздумай об этом проболтаться, когда Сид вернется!

– Кто, кроме нас двоих, посвящен в это дело?

– Никто.

– Уверена?

– Абсолютно, мне и тебе не следовало говорить.

– Где хранятся документы?

– За картиной скотчем приклеены. По-твоему (меня встревожило презрительное выражение на лице Фрэнка), это не слишком надежное место? Тогда я их еще ненадежнее спрячу.

– Куда? В жестянку из-под муки?

– Ну да.

– Черт побери, Рыжая! Ты когда-нибудь слышала о сейфах?

– У меня нет денег на их оплату.

– Ладно, завтра поедем в банк, положим документы в мой сейф. Между прочим, крошка, должен напомнить, истекает срок твоего долга, надеюсь, ты догадываешься, о чем я толкую.

– Догадываюсь.

Назавтра конверт был, действительно, привезен в банк и оставлен в сейфе Фрэнка.

Когда щелкнул швейцарский замок на бронированной дверце, я была вынуждена взглянуть на Фрэнка, но сказать, что здесь не самое подходящее место для долгов и сюда вот-вот кто-нибудь непременно нагрянет, не успела.

Потом, когда мы наконец перестали целоваться, я понеслась к выходу. На лестнице приостановилась и, переведя дух, поглядела на Фрэнка, и облегченно выпалила:

– Я с тобой теперь рассчиталась!

– Рано радуешься, ты мне еще будешь должна.

– А я не стану больше делать глупостей!

– Дорогуша, ты для них создана.

– Сам ты создан!

– Возможно, я создан для того, чтобы тебя из них вытаскивать.

– Я не нуждаюсь в твоих услугах.

– Ты этого не знаешь.

– Но ты все знаешь!

– Знаю.

– Фрэнк Ловайс, ты самоуверенный болван!

– А ты дерзкая чумазая дурочка, и когда-нибудь…

– Ты меня поколотишь? – ехидно спросила я.

– Нет, к сожалению, не придется, но, возможно, ты изменишься.

– Не дождешься! – пропела я.

– Дождусь, терпения у меня для тебя хватит!

Не зная, что он имел в виду, но с тех пор прошло три месяца, а мы ни разу сколько-нибудь запоминающе не ругались, не говоря уже о том, чтобы подраться. И что самое удивительное, мой брат Денни прилип к нему, как слепой к тесту.

Это началось с того самого родительского дня, на который я не приехала из-за спустившегося колеса. Оно продырявилось посредине заброшенной дороги, выбранной мною за ее исключительную прямоездкость к лагерю Денни по сравнению с остальными, указанными на карте.

Запасного колеса у меня не было, ближайшие населенные пункты тоже отсутствовали, поэтому я не стала ничего предпринимать, а устроилась на обочине в надежде, что кто-нибудь еще заманится прямоездкостью и будет настолько великодушен, что подберет меня.

Первые два часа пронеслись незаметно, благодаря интересному роману, который я прихватила с собой; вторые два – благодаря хорошей погоде и живописным окрестностям; на третьих двух ход времени существенно замедлился, заронив смутное опасение; на четвертых двух ход окончательно застопорился. Опасение перешло в твердую уверенность, и даже составился предварительный план действий, по которому мне предстояло, не мешкая, углубиться в ближайшие леса в поисках источника пресной воды и топлива для костра.

Охапка насобиралась приличная, когда послышалось долгожданное завывание форсированного двигателя при подскоках на ухабах грунтовки.

Бросившись к дороге, я выбежала к красной спортивной машине, которая остановилась неподалеку от моей.

– Как… как, – начала было я, но тут на меня что-то набросилось сзади, чмокнуло куда-то в ухо и оглушительно закричало родным голосом:

– Нашлась! Нашлась! Говорил я тебе, что с нею все в порядке!

Из-за моей спины выскочил Денни и, тыча одной рукой в сторону Фрэнка и дергая другой меня за рукав, продолжал восторженно орать:

– Это знаешь кто?! Знаешь?! Провалиться мне на этом месте, но это тот самый Фрэнк Ловайс! Вспомнила7 ! Нет, ты вспомнила?!

Я неуверенно кивнула,но Денни не унимался:

– Какого?! Главный дьявол! Он когда приехал к нам, то старик Бингли прямо остолбенел от неслыханной чести и ну водить его по лагерю, а я как раз на кухне отбывал за кое-что, потом расскажу. Фрэнк увидал меня с Джейком, скосил один глаз на старика и говорит: «Сдается мне, мистер Бингли, эти ребята уже все осознали и с вашей стороны не будет большим попустительством досрочно освободить их». Старик, ясное дело, не посмел не согласиться. И в самый раз он это сделал. Игра-то вот-вот начнется! Однако успели! Протаранили и раскидали их оборону. Классно сыграли! А тебя нет! Фрэнк уже приз мне вручил, а ты продолжаешь опаздывать. Нас начало разбирать беспокойство, Фрэнк как в воду глядел, когда свернул на эту пыльную стиральную доску. Интересно, что тебе здесь понадобилось? Кстати, можешь пожать догадливому мистеру руку, он не кусается.

Руки у меня были все заняты, поэтому, скромно присев, я сказала:»Мерси!».

Фрэнк открыл мне дверцу своего автомобиля. Я хотела садиться, поскольку все мои вещи были уже там, когда Денни заверил, что в дровах у них в лагере недостатка нет, почти всю охапку можно оставить здесь на тот случай, если кого еще сюда занесет.

Я ее оставила рядом с моей машиной. Место надо было пометить, чтобы потом не сомневаться, если машину украдут, хотя это маловероятно, слишком непрельстительна. А все-таки жаль, если украдут.

– Погоди вздыхать, Катерина. Пока я на отдыхе, Фрэнк обещал мне позаботиться о тебе. Он пристроит тебя в свою контору на хорошую должность, я договорился, и за нашей машиной пришлет, кого надо. Ты бы уж лучше воспитывала сейчас, а то в лагере некогда будет.

В лагерь мы добрались под вечер, Денни выбрался из машины, махнул нам рукой и скрылся в густых зарослях, он не любил долгих прощаний.

– А как ты в лагере очутился? – спросила я Фрэнка.

– Замещал жену от ее фонда в благотворительной акции.

– А про меня как догадался?

– Рыжая, у меня в отношении тебя есть что-то вроде внутреннего радара.

– Да, Фрэнк, у тебя это не отнять, ты умный и далеко пойдешь. Когда-нибудь я буду хвалиться своим внукам, что была с тобой знакома.

– Надеюсь, в этом их не надо будет убеждать.

– Нет, придется попотеть, они мне сразу не поверят.

– Ну, если есть сомнения, почему бы не запастись доказательствами? Я говорю о фотографиях.

– Хорошо бы.

– Пожалуй, в следующий уик-энд я смогу уделить тебе пару часов.

– Но вы с Лорейн собираетесь к ее родителям.

– Это отменяется, жена вылетела в Принстон читать лекции на две недели.

– Твоя жена тоже умница, когда вернется, я и ее попрошу со мной сфотографироваться.

– Вряд ли тебе удастся уговорить Лорейн, жена считает себя не фотогеничной.

– Это она зря. Она самая красивая леди в нашем городе.

– Ты права, к сожалению, мне не удалось переубедить ее.

В следующий уик-энд Фрэнк явился ни свет, ни заря, застав меня врасплох с неполностью раскрывшимися глазами, которые я загородила одной рукой от вспыхнувшей вспышки, когда вторая открыла дверь.

– Не надо! – вяло запротестовала я, но он продолжал щелкать затвором. У дверей моей комнаты только и приостановился, потому что она захлопнулась перед самым его носом и чертовым фотоаппаратом.

– Послушай, Рыжая, – забарабанил он, – не вздумай прихорашиваться. Как старый друг семьи, с которым не церемонятся, ты имеешь право увековечиться со мной в этом своем утреннем, неприбранном виде.

– Хорошо, а только зубы почищу и другой халат со всеми пуговицами надену.

– Никаких пуговиц! Этот то, что нужно.

– Ты хочешь, чтобы мои внуки считали меня неряхой?

– Нет, твое одеяние весьма живописно, тебе очень идет.

– Ты правда так думаешь?

–Да.

– Мне оно тоже нравится, и Сид его любит, только пуговицы отрываются и теряются, где попало. Я все собираюсь пришить их как следует, вот сейчас и пришью, если тебе нравится. Не вздыхай напрасно. Пока все до одной не пришью, не открою, лучше спускайся вниз и подожди. Можешь налить себе там, что найдешь.

Прошло около пятнадцати минут.

– Рыжая, ты часом не заснула?

– Нет.

– Что делаешь?

– Пуговицы пришиваю.

– И дались же тебе эти пуговицы!