— Я думала, ты драться ходил! Не пугай меня больше, хорошо?

— Хорошо, — покорно согласился незадачливый «Ромео».

— А с тобой я вечером поговорю! — грозно пообещала Маруся Михаилу.

— Уже боюсь, — фыркнул он и ушел на задний двор.


За молоком Маруся пошла умиротворенная и слегка уставшая. Полдня они с Николя выбирали цветы и саженцы, потом он копал ямы под кусты, а она готовила, то и дело выглядывая из окна.

Слова Николя не шли у нее из головы. Пошутил? Или нет? Он работал, раздевшись по пояс. Сказал, что не боится обгореть на солнце. Маша пыталась посмотреть на него другими глазами, как на привлекательного мужчину.

Николя можно назвать красивым. И, благодаря профессии, сложен он великолепно. Мышцы бугрятся под кожей, и движения четкие, сильные. Тату у него на левом плече, а серьга — в правом ухе. Николя никогда не говорил, что означают иероглифы его татуировки, и фотографировать не позволял. Все отшучивался.

Когда он вернулся из Америки и объявил Маше о своей сексуальной ориентации, она поверила сразу. И с облегчением вздохнула, чего уж там. Еще в школе он пытался за ней ухаживать, но уже тогда она видела в нем друга, скорее, даже брата. И его поцелуи воспринимались, как инцест. Хорошо, что он переболел ею.

Так неужели все это — неправда?

После работы Маша усадила Николя обедать, а сама пошла за молоком к забору.

— Спасибо, — сказала она Михаилу. — Ты смог убедить этого упрямца.

— Ерунда, — отмахнулся он. — Маруся, я б дырку в заборе опять сделал.

— Зачем? — прищурилась она.

— Лорд по ночам мог бы и твой двор охранять. Тут тихо, но вдруг кто чужой забредет.

— А-а-а… Хорошо, я не против.

И отчего она решила, что сосед для себя проход сделать хочет?

— Марусь…

— А?

— А чего ты тут сажать собралась? Вдоль забора?

— Жасмин.

Маше показалось, что сосед тихо застонал.

= 19 =

— У тебя аллергия на жасмин? — спросила Маша.

Мелькнула мысль о бесследно исчезнувших кустах бабы Шуры. Николя утверждал, что они росли аккурат вдоль этого забора.

— Да, — обрадовался Михаил. — Точно.

— О… — Она расстроилась. — Я не знала. Может, еще на что-то? А то…

— Нет. — Он перебил ее так резко, что Маша вздрогнула. — Извини, я тебя обманул. Нет никакой аллергии.

— А-а-а… — Она совсем растерялась и не знала, что сказать.

— Маруся, может, жасмин в другом месте посадишь? Я помогу, сам ямы выкопаю. Вдоль штакетника, например. А здесь малину посадим. Или смородину.

— Почему?

— От них тень меньше… — буркнул Михаил и отвернулся.

— Тень? Да объясни ты толком.

— Жасмин высоко разрастается, от него тень густая, а у меня тут клубника растет.

— А-а-а! — До нее, наконец-то, дошло. — Значит, это ты кусты вырубил.

— Я. Могу компенсировать…

— Не надо, — засмеялась Маша. — Только Николя не говори, он какой-то нервный в последнее время.

— Марусь… А почему Николя? Не по-русски.

— Так сценический псевдоним. Уезжал в Америку Колька, а вернулся Николя. Это когда он в академии танца учился, — пояснила она. — Я уж привыкла.

— Ма-ша! — крикнул с терраски Николя. — Ты где?

— Иду! — звонко откликнулась Маша.

— Потерял тебя твой кавалер, — усмехнулся Михаил. — Или все же родственник?

— Практически брат.

— Иди уж. До завтра.

Михаил ушел сразу, а Маша какое-то время смотрела ему вслед.

— Маша! — снова позвал Николя.

— Да иду, иду.

Она легко взбежала по ступенькам крыльца, прижимая к груди крынку с молоком.

— Ушла на минутку, — упрекнул ее Николя. — И пропала.

— Заговорилась.

— Иди в дом, прохладно. Тебе нельзя студиться.

— Мне тепло, Коль, — улыбнулась Маша. — Обо мне такие мужчины заботятся. Тепло мне от вашей заботы.

На кухне она сразу налила себе молока и выпила, жмурясь от удовольствия. Лучше любого лекарства, сразу самочувствие улучшается.

Николя стоял у окна и пристально на нее смотрел. Он уже поел и даже посуду за собой вымыл. Николя… Может, правда, зря так? Коля — как-то привычнее, как в детстве.

— Ты с соседом быстро сдружилась, — произнес он.

— О, вовсе нет, — рассмеялась Маша. — Мы с ним успели друг другу крови попортить.

Она рассказала о яблоках, об утреннем концерте и о креме для депиляции. Коля перестал хмуриться и посмеялся над ее приключениями, но потом спросил:

— Он тебе нравится?

— Кто? Сосед? Конечно. Ты меня знаешь, я катастрофически не умею притворяться и дружить с теми, кто мне противен.

Да, и поэтому и подруг у нее нет, и работу она искала только надомную, чтобы без коллектива и обязательных дежурных улыбок, корпоративов и прочих «радостей» общения.

— Как мужчина? — решил уточнить Коля.

— Не знаю… Как-то не задумывалась.

— Но он тебе братом не кажется? Или, может, отцом?

— Да что ты пристал! — рассердилась Маша. — Я еще с мужем не развелась.

— Одно другому не мешает. Маш, ты знаешь… — Он подошел и обнял ее, прижимая к себе. — Маш, не возвращайся к Анатолию, пожалуйста.

— Даже не подумаю!

— Подумаешь, уверен. Маша, ты молодая и красивая, тебя и с ребенком замуж возьмут. А нет, так у тебя всегда есть я. Только к нему не возвращайся, умоляю. Ты достойна лучшего.

— Не вернусь.

В объятиях друга, как обычно было уютно и спокойно.

— Пообещай мне. Лучше поклянись.

— Вот еще! Обещаю, но никаких клятв.

— Хорошо. Пусть так.

На следующий день решали текущие проблемы. Коля ходил к участковому, уладили вопрос с регистрацией. Маша навестила жену участкового, поблагодарила за помощь и сообщила, что молоко будет покупать у соседа. Потом Маша возжелала краску, для штакетника перед домом. Ездили покупать. Заодно пополнили запасы продуктов. Нашли женскую консультацию, Маша завела обменную карту.

— И кто тебя на анализы повезет? — мрачно поинтересовался Коля.

— Миша, — беспечно отмахнулась Маша. — Не переживай, мне московский врач сказал, что все в порядке. Это так, чтобы карта была.

— А в Москву? Тоже он?

— Зачем?

— Ты не собираешься подавать заявление о разводе?

— Ох, да… Собираюсь. А ты уже не успеешь?

— Успею. Сегодня вечером у меня выступление, завтра утром за тобой приеду.

— Вот и отлично!

Коля уехал после обеда, Маша занялась цветами. Из-за того, что сажать пришлось в июне, она выбрала однолетнюю рассаду. Хотелось любоваться клумбами сразу, не дожидаясь, пока растения проклюнутся и пойдут в рост.

— Бог в помощь, — услышала она вскоре голос Михаила.

— Спасибо. — Маша, сидевшая на корточках, задрала голову. — А тебя жасмин дожидается.

— Жасми-и-и-н… — Михаил закатил глаза. — Маруся, зачем тебе этот сорняк?

— Мне нравится, как он пахнет. И ты обещал!

— Обещал — сделаю. Марусь…

— А?

— Ты не устала? Тебе не вредно…

— Я беременная, а не больная, — отрезала она.

— Ты прямо, как моя доча… — вздохнул Михаил. — Хорошо, убедила. Осознал, иду сажать кусты.

Он зря переживал. Маша и сама чутко прислушивалась к организму: не ноет ли живот, не болит ли голова. Но чувствовала себя хорошо, работа не казалась тяжелой. Землю Алим вскопал и разрыхлил качественно. Маша заранее нарисовала план посадки, разнесла растения, а теперь лишь делала небольшие ямки совочком, наливала туда воды из лейки и сажала цветок.

Она даже умудрялась наблюдать за Михаилом. Тот не форсил голым торсом, как Коля, однако и у него мышцы бугрились. Это было заметно, потому что футболка на спине промокла от пота.

Маша поймала себя на мысли, что сравнивает Михаила с мужем. Толик следил за собой: ходил в спортзал, тренировался, поддерживал форму. Он говорил, что хирург не может быть похожим на кусок сала. Маше нравилось, что муж у нее спортивный, поджарый. Толик хвастался бицепсами и играл в теннис. Михаилу определенно некогда заниматься на тренажерах, значит, его мышцы наработаны ежедневным трудом.

Машу восхищало, как умело он ведет хозяйство. В доме чисто, на участке порядок. Все продумано, ничего лишнего. И молоко его козы дают вкуснющее. И собака у него воспитанная. И сам он… спокойный. Это поначалу он показался ей ненормальным, а теперь понятно, просто нелюдимый и замкнутый.

Интересно, женщины у него совсем нет? Быть такого не может, чтобы такой мужчина, столько лет… Маша вдруг представила себя в объятиях соседа. Он уже приобнимал ее, но это не то… не так… А если по-настоящему?

Как он держит женщину в объятиях? Наверняка, бережно, чтобы ничего не сломать ненароком. И ладони у него широкие, шершавые. А целуется как? Маша даже кончик языка высунула, провела им по верхней губе, замечтавшись.

И тут к воротам подкатила машина. Маша разогнулась, держась за поясницу. Да что ж это такое! Ни дня без гостей!

Машину Толика она узнала сразу, настроение тут же испортилось. Краем глаза она заметила, что Михаил напрягся и поудобнее перехватил лопату. Толик вышел из машины и замер по ту сторону ворот, переводя взгляд с Маши на Михаила и обратно. К счастью, на этот раз муж явился без букета.

— Хорошо, что заехал, — сказала Маша, подходя к калитке. — Я завтра на развод подаю. Может, подойдешь туда? Сразу уладим все формальности.

Толик побледнел. Он бросил быстрый взгляд на Михаила и выдавил:

— Маша, давай поговорим. Спокойно. Прости, что в прошлый раз так…

— Как? — Она насмешливо приподняла бровь.

— Я не буду оправдываться. Признаю, что вел себя, как скотина. Мы можем поговорить? Наедине.

Маша оглянулась на Михаила. Хотела сказать ему, что все в порядке. Толика она не опасалась. Он мог говорить зло, мог обвинять и скандалить, но руки никогда не распускал. Даже когда схватил ее в прошлый раз, она вскрикнула только от неожиданности. Ничего бы он ей не сделал. Михаил смотрел на Толика с нескрываемой ненавистью.