— Попался! — прогрохотал Михаил. — Стоять!

— Убери сабака! Убери сабака! — запричитал кто-то.

Алим?!

Маша выскочила на терраску.

Лорд молча сидел у крыльца. В углу терраски Михаил срывал черную шапку-маску с прорезями для глаз с Алима. Лопатой он его, к счастью, не огрел, но врезал кулаком по лицу, отчего Алим закричал и схватился за нос, а Маша завизжала, закрывая рот руками.

— Маруся, домой! — рыкнул Михаил.

— Миша, не надо! — закричала она и подбежала к нему, обняла сзади. — Не трогай его!

Алим не убегал и не пытался напасть, молча утирал кровь, хлещущую из носа.

— Охранять! — приказал Михаил Лорду, указав на Алима. — Виталий, иди к Ксении, она, наверняка, испугалась.

И только потом он обернулся к Маше, схватил ее, приподняв, и потащил в дом — аккуратно и бережно.

— Миша, прекрати! — Она попыталась его лягнуть. — Так нельзя! Я так не хочу!

— Маруся, это мужские де…

— Нет! Не надо!

Она злилась и топала, стучала кулаками по Михаилу, цеплялась за одежду, кричала и плакала. В общем, устроила истерику и добилась своего. Михаил позволил Алиму умыться, совместными усилиями они остановили кровотечение, а потом Алим им все рассказал.

Как Маша и предполагала, за «диверсиями» стояла ее мать, собственной персоной. Алим клялся детьми и призывал в свидетели аллаха, что нанимала его она одна, никаких мужчин с ней не было. Даже приехала в деревню не с мужем, а на такси. Маше стало немного легче от мысли о том, что Толик в этом не участвовал.

— Зря ты его отпустила, — процедил Михаил, когда Алим ушел.

Маше было не по себе от его сурового вида — и желваки гуляют по скулам, и губы превратились в тонкую полосочку, и глаза потемнели.

— Алим — исполнитель, — вздохнула Маша. — Если кто и виноват, так это моя мать.

— А если бы с тобой что-нибудь случилось?

— Самое страшное, что могло случиться — это мое возвращение в Москву. Миша, пожалуйста… — Она обняла его, прижалась к груди. — Спасибо за помощь. И спасибо, что сделал так, как я хотела.

— Маруся, Маруся… — Он провел ладонью по ее спине. — Ты что дрожишь? Замерзла?

— Перенервничала… — призналась она. — Теперь я бы точно прилегла. Ничего больше не случиться. Иди домой.

— Что ж ты меня все гонишь? — с досадой спросил Михаил.

— У тебя гости. — Она подняла голову, их взгляды встретились. — Иначе я никуда тебя не отпустила бы. Правда.

— Пойдем со мной.

— Миша-а-а…

— Я знаю, что произошло. Маруся, Ксюша просто ошиблась. Она незлая девочка.

— О боже… Я ничего такого не говорила и не думала. Миша, пожалуйста, я не в состоянии…

В дверь постучали.

— Нет, я не могу-у-у, — простонала Маша.

— Я разберусь.

Михаил распахнул дверь. Из-за его широкой спины Маша не видела, кто пришел.

— Ксюша, не сейчас, — произнес Михаил.

— Все в порядке? — спросила та.

— Да. Я скоро…

Маша встала и попыталась отодвинуть Михаила с прохода. Он словно хотел заслонить ее собой, защитить. Пришлось пихнуть его в бок, только после этого он посторонился.

— Ксения, простите меня, пожалуйста, — сказала Маша, обращаясь к его дочери. — Ваш отец сейчас вернется домой и больше никуда не…

— Маруся!

— Маша, это вы меня простите… — Взгляд Ксении скользнул вниз, и она осеклась. — Вы беременны?

— Как видите. — Маша машинально накрыла ладонями живот. — И не от вашего отца, не переживайте.

— Не-е-ет? — разочарованно протянула Ксения. — Жалко…

— Жалко? — переспросил Михаил растерянно.

— Ну, может, еще родите мне сестренку или братика, — махнула рукой Ксения. — Только он уже будет младше твоего внука, пап.

— Ксюша! — возмущенно прогудел Михаил.

— Мы, и правда, поедем, — произнес Виталий. Маша только теперь заметила, что он стоит внизу, у крыльца. — У вас тут и без нас…

— Нет! — отрезал Михаил.

— Нет-нет! — запротестовала Маша. — Миша, иди уже, а?

— А вы? — хором спросили Ксения и Виталий.

В итоге, после препирательств и взаимных извинений, Михаил согнал все семейство, включая Машу, в собственный дом. Ксюша занялась обедом, Маша ей помогала, а Виталия Михаил увел во двор, «эксплуатировать».

— Маш, ты не обижайся, — попросила Ксюша еще раз. Они уже перешли на «ты». — С этой беременностью настроение скачет, сама не рада.

— И у меня так же, — фыркнула Маша.

— А у вас с папой… серьезно?

Она ожидала такой вопрос, вот только ответа на него у нее не было.

— Не знаю. Я понимаю, что… — Маша всхлипнула и замахала рукой перед лицом, осушая слезы. — Ну вот, опять!

— Ой, не расстраивайся.

— Нет, ничего.

Ксюша быстро повернула разговор на безопасную тему, расспрашивая Машу, как протекает беременность. Об этом женщины могут говорить вечно — искать похожесть и отличия, обсуждать приметы и суеверия.

— А Дуськи не боишься? — поинтересовалась Ксюша, кивнув на кошку, которая давно уже обосновалась на подоконнике. — Токсоплазмоз, все дела…

— Не-а, — отрицательно покачала головой Маша. — Кошка здорова, лоток я за ней не чищу. Да Дуська и сама беременная, по-моему.

— Да ладно! — Ксюша засмеялась. — Какая концентрация беременных в одном доме! Бедный папа!


— Зачем Алима отпустили? — ворчал Виталий. — По его вине козы цветы обглодали, пусть и сажал бы!

— Да пошел он… — проворчал Михаил. — Маруся попросила, я отпустил. Ей нервничать нельзя.

При трезвом размышлении Алима даже жаль. Каждый зарабатывает, как умеет, а Марусина мамаша отвалила сумму, которой его семье на полгода хватит. Четыре сыночка и лапочка дочка, ядрена вошь! Нет, Алим не давил на жалость, просто Михаил и сам знал, зачем тот приехал на заработки и отчего жил в деревне.

А что Алим Лорда сумел запереть, так Михаил сам виноват. Когда тот яблоки гнилые на его участок таскал, он приказал псу пропускать его, как своего. Растяпа. Чего теперь-то!

Ладно, самое главное, Маруся жива и здорова. Алим не успел ее испугать. Это же он в маске к ней в дом лез, чтобы «типа ограбить». Маруся добрая, иначе Алим не отделался бы разбитым носом. Вот только Михаил ему строго-настрого запретил подходить к ее участку. Ничего, цветы он и сам посадит.

Девочки помирились — тоже хорошо. У Михаила теплело на душе, когда его любимые женщины улыбались. Они и на обновленную клумбу пришли любоваться вместе.

— Миш, у тебя теплицы крепкие? — поинтересовалась Маруся как-то подозрительно задумчиво.

— Да. А что?

— И клубника отошла, да?

— Да. Ты это к чему?

— Это хорошо. Град скоро будет, хоть клубнику не побьет.

— Какой град?! Когда? На небе ни облачка.

— Ну, я не зна-а-аю… — Маруся посмотрела на небо. — Недельку, думаю, цветочки проживут. А потом их град побьет, не иначе. Или ливнем смоет.

— Я над ними тент натяну, — мрачно пробурчал Михаил. — Заранее.

= 38 =

Несмотря на Марусин скепсис, клумба цвела и благоухала все лето. И, к огромной радости Михаила, цветы умиротворяли Марусю. Она даже гимнастикой для беременных занималась, расстелив коврик перед клумбой. Красивый вид и чистый воздух укрепляют нервы.

У Маруси больше не было поводов переживать. Деревенская жизнь текла тихо, сыто и размеренно — никаких волнений, никаких проблем.

С мужем она развелась быстро, потому что Анатолий, к огромному удивлению Михаила, не стал искусственно затягивать процесс. Согласия на развод он не дал, но все решилось в пользу Маруси. Имущество они не делили, а на алиментах муж, теперь уже бывший, настоял.

— Надеется, что я вернусь к нему еще до родов, — пожала плечами Маруся, когда они обсуждали этот момент. — И платить не придется. Блажен, кто верует.

Михаил предлагал оформить отношения, но Маруся отказалась наотрез.

— Это не потому, что я не хочу быть с тобой. Наоборот, мне еще никогда не было так спокойно и хорошо. Просто штамп в паспорте ничего не значит.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — упрямо повторил он. — И по паспорту тоже.

— Спроси меня еще раз, когда родится малыш.

Что ж, это уже компромисс.

Они и жить продолжали на два дома. Ночевала Маруся у него, и готовила тоже, а работала и закатывала соленья на зиму у себя. Она и варенье варила, и компоты делала. И, после долгих споров, все же взяла на себя часть домашних дел.

Лето вообще прошло спокойно. К Михаилу время от времени приезжала дочь с мужем, к Марусе — отец. С матерью она поссорилась окончательно и не желала ее видеть. Эта тема была под запретом, да Михаил и сам не хотел расстраивать Марусю.

Михаил все чаще задумывался о будущем. Это ему в деревне хорошо, а держать здесь жену и ребенка жестоко. Первые несколько лет — замечательно, малышу тут будет лучше. А потом? Деревенская школа против столичного образования — это аргумент. Да и зарабатывать надо больше, и зарплата должна быть стабильной, не зависеть ни от дождей, ни от морозов. Уровень ответственности иной, ядрена вошь.

Михаил подозревал, что Маруся не хочет за него замуж и по этой причине. Пересидеть в деревне — одно, а жить постоянно — другое. А ему либо укрупняться, ферму открывать, либо искать другую работу. Какой из него бизнесмен? Зато преподаватель должен получиться неплохой. Если поднять старые связи…

Или подработку какую найти?

Маруська сама пашет, как проклятая. Днем по хозяйству крутится, потом полночи за компьютером сидит, переводит, печатает. Он порой и спит давно, когда она приходит к нему под бочок, уставшая и невменяемая.

Нехорошо…

Впрочем, она шустрая, все успевает, несмотря на выросший живот. И на рыбалку за ним увязалась. Ага, всю рыбу распугала, зато радовалась, как ребенок, когда сама на удочку щучку подцепила. И в лес они вместе ходят, по малину, да по грибы. Лесная малина, хоть и мелкая, и не такая сладкая, как садовая, а ароматная до одури. Из нее Маруся тоже варенья наварила.