— Вишня? Да не принято пустую посуду отдавать. Не понравится — выбросишь.

— Спасибо, — повторила соседка.

Михаила раздражал ее вид. Какая-то потерянная, и нос красный. Неужели плакала? Из-за него?

— Маруся, ты зла не держи. — Он поднял платок, подал ей. — Я тебя обидеть не хотел. Вернее, хотел, но…

Не было печали. Какого черта он оправдывается тут, как мальчик?

— Я поняла. — Она снова накинула на плечи платок. — Ко мне это не имеет никакого отношения.

Ядрена вошь! Не рассказывать же ей эту историю!

— Все в порядке, — добавила соседка. — Спасибо. Боюсь, я все же не смогу покупать у вас… у тебя молоко. Для меня это дорого.

— А тебе для чего? — поинтересовался Михаил.

— В смысле?

— Ну… пить или…

— Пить, конечно, — удивилась она. — А что еще можно делать с молоком? Разве что творог или сыр…

— Договоримся.

Без кружки молока он не обеднеет, а девочка бледная, худенькая. Может, больная? И в деревню лечиться приехала, чистым воздухом дышать? Идиот, как есть, идиот.

— Ты замерзла?

— А? Да… немного… Тут печка есть, а топить я так и не научилась, хоть Николя и показывал, как.

— Давай помогу.

Михаил не понимал, как можно мерзнуть теплым вечером, однако растопить печь несложно. Пусть греется.

— Ты не заболела?

— Нет. Спасибо.

Еще одно «спасибо» — и его стошнит. Боевой настрой соседки нравился ему больше. Может, дело вовсе не в их ссоре? Может, случилось чего? С расспросами Михаил не спешил. Захочет — сама расскажет. Нет — и не надо.

Он растопил печь, рассказал, что нужно сделать, когда прогорят дрова. И ушел домой, спать. Деревня приучила его ложиться и вставать рано.

Утро выдалось богатым на события.

Михаил уже часа три, как работал, когда к соседскому дому подкатила машина, не Колькина. Из машины вылез лощеный мужик с огромным букетом цветов. Завертел головой, увидел Михаила.

— Простите, это Лесная, восемь? — спросил он, показав на дом Маруси.

— Восемь, — подтвердил Михаил.

Мужик зайчиком поскакал к терраске. Михаил подошел поближе.

— Машуля, солнышко, открой, — проворковал мужик, колошматя в дверь.

Дверь распахнулась, как будто Маруся открыла ее с ноги. Мужик едва успел отскочить.

— Паспорт! — рявкнула соседка. — И пошел вон!

— Машуля, давай поговорим. Я могу все объяснить!

Михаил навострил уши.

— Вон, я сказала!

— Машуля, это тебе.

Букет полетел по направлению к калитке.

— Паспорт!

— Не отдам! Сначала поговорим!

Мужик схватил Марусю за руку, она взвизгнула от боли.

Михаил и не заметил, как очутился на соседской терраске.

— Слышь, козел! Пошел вон отсюда!

— А, ты уже любовника завела! — заверещал мужик. — Быстро! Или он у тебя давно?

— У него мой паспорт, — сказала Маруся. — Забери, пожалуйста.

Легко! Михаил взял мужика в захват. Тот заверещал еще громче, чисто баба.

— Пальцы! Руки! Я хирург!

— Пальцы переломаю, — пообещал Михаил, сообразив, чего тот испугался. — Если сейчас же не отдашь. Считаю до трех, один и два уже было!

— В кармане пиджака!

— Маруся, забери, — велел Михаил.

Ей сподручнее лазить по карманам.

— Все, у меня, — обрадовано произнесла соседка.

— А этого куда?

— Пусть убирается туда, откуда пришел.

— Слышал? — Михаил отпустил мужика и подтолкнул его к калитке. — Проваливай.

Взъерошенный мужик нырнул в машину и ударил по газам. Михаил запустил ему вслед букетом.

— Марусь, а кто это был? — спросил он, когда осела пыль на дороге.

— Муж, — ответила она.

= 8 =

Сбежав от ненормального соседа, Маша заперлась в доме. И даже окна закрыла. У этого Михаила настроение меняется, как у женщины во время предменструального синдрома: то спокоен, то истерика. Все, хватит! Больше никаких попыток наладить отношения и никаких пирогов! Сходит завтра… да хоть к Василисе, жене участкового. Та точно подскажет, кто в деревне продает молоко, а, может, даже и творог со сметаной.

Хозяйственный Николя купил хлебопечку, так что у Маши всегда будет свежий хлеб. И полмешка картошки откуда-то притащил. Холодильник забит продуктами. С голоду она не пропадет. Завтра займется садом-огородом. Искать Алима по деревне не придется, он оставил свой номер телефона. А еще пора настроить интернет и взять заказ на перевод. Запас денег у нее приличный, но и он когда-нибудь закончится.

Так что вскоре Маша и думать забыла о придурковатом соседе. Измена мужа и предстоящий развод волновали ее куда сильнее. Всю боль и обиду она выплакала еще в первый день, на груди Николя. Зацикливаться на этом и изводить себя страданиями она категорически не желала. Ребенок — вот ее единственная забота. Хотя, конечно, совсем не думать о муже не получалось.

Они четыре года прожили вместе, а встречаться начали, когда Маша была студенткой-первокурсницей. Анатолий старше ее на десять лет, познакомились они в клинике, он оперировал маму. В красивого молодого хирурга Маша влюбилась без памяти. Ухаживал Толик красиво, благородно, в койку затащить не спешил, а потом стал ее первым мужчиной. Поженились, когда Маша закончила институт. И жили… да нормально, в общем-то, жили.

Анатолий не заставлял ее работать. Считал, что сам может обеспечивать семью, а место жены дома. Маша заботилась о том, чтобы муж возвращался в чистый дом, чтобы носил чистые вещи, вкусно ел, нормально отдыхал. Переводы брала для себя, для практики, и деньги оставляла себе, Толик не требовал от нее отчета, потому и скопилась на ее счету приличная сумма.

Сам он часто пропадал на дежурствах, а как стал заведующим — и в командировках. Теперь-то понятно, что это были за командировки!

Справедливости ради, Маша не страдала от одиночества. Влюбленность давно прошла, осталась лишь привычка. Рядом с Толиком было сытно, спокойно и безопасно. Мать твердила ей, чтобы она держалась мужа, и советовала завести ребенка. Как будто это кошечка или собачка!

Ребенка Маша хотела сама, только все как-то не получалось.

За последнее время она не раз и не два задумывалась, сможет ли она простить Толика ради ребенка. И каждый раз перед глазами возникала случайно увиденная сцена, а к горлу подступала тошнота.

Родители уже в курсе того, что она ушла от мужа. Толик звонил им в поисках Маши. И мама уже умудрилась достать ее по телефону.

— Мария, что за фокусы? — гаркнула она, едва Маша ответила на звонок. — Куда ты пропала?

— Мам, у вас все хорошо? — спросила Маша.

— У нас — да! А что ты себе позволяешь?

— Мама, это тебя не касается. И прости, я не могу сейчас говорить, потом перезвоню.

Этот номер она тоже добавила в черный список, временно. Разговора с матерью не избежать, да и кто знает, что ей наплел Толик. Но перезвонит она ей попозже, когда устроится на новом месте. Родители на мужа надышаться не могли, навряд ли они будут на ее стороне.

— Ну вот за что мне это? — жаловалась Маша Николя. — Почему я все время должна оправдываться? Нет бы просто пожалеть…

— Я тебя пожалею, — широко улыбался друг. — А они тебя любят и хотят, чтобы у тебя все было хорошо.

— Да, только их «хорошо» и мое «хорошо» — это разные понятия, — вздыхала она.

— Да она просто не знает о том, что Толик — козел, — утешал Николя. — Навряд ли он ей об этом сообщил.

Так-то оно так, только Маша сомневалась, что мама поверит ей, а не Толику.

— Машуль, рыбка моя, у нас проблемы… — Николя позвонил вечером, как и обещал. — Паспорт из регистратуры забрал твой неблаговерный. Теперь он ругается матом и требует дать твой адрес. Ты не обидишься, если я заеду к нему и лично дам в морду?

— Ой, не надо! — испугалась Маша. — Не надо, пожалуйста!

Она не боялась Толика. Что он мог ей сделать? На квартиру его она не претендовала, на деньги — тем более. А вот испортить Николя карьеру — это запросто. Маша знала, что выступления в клубах — не предел мечтаний друга. И публичный скандал из-за его сексуальной ориентации ему не нужен.

— Маша…

— Коля, нет! Пообещай! Мне нельзя нервничать, быстро обещай!

— Ладно… — проскрипел он. — Только без мордобоя мне у него паспорт не забрать.

— Дай ему адрес, — разрешила Маша.

— Рыба, ты с ума сошла?!

— Пожалуйста. И скажи, чтобы он паспорт с собой взял, иначе на порог не пущу.

— Маш, я не смогу быть рядом, когда он…

— И не надо. Я справлюсь, не переживай.

После этого разговора Маша поняла, что ее трясет: то ли от холода, то ли от нервов. Она отыскала среди вещей теплый платок, накинула на плечи. Немножко поплакала — совсем чуть-чуть, капельку. А потом в дверь постучали.

Маша даже испугалась поначалу, думала, что Толик уже здесь. Потом сообразила, что с такой скоростью он мог долететь до деревни только на реактивной метле. А когда услышала, что стучит сосед — испугалась еще сильнее. Даже пожалела, что не прихватила из сарая топор.

Михаил удивил — в очередной раз. Хорошо, что приятно. У Маши не хватило бы сил на очередное сражение.

К утру она поняла, что разговаривать с мужем не желает. Наверное, обида слишком велика, еще не время. Потому и не пустила блудного мужа на порог. А сосед и тут отличился — помог отобрать паспорт, да шуганул Толика так, что он растерял весь свой пыл.

Маша не тешила себя иллюзией, что это конец. Возможно, теперь Толик попытается вывернуть все так, как будто это она ему изменила, а ребенка нагуляла. Но если он не совсем дурак, то должен понимать, что генетическая экспертиза подтвердит, кто отец. И когда обнаружится, что Маша права, пострадает его, а не ее репутация. Так что, скорее всего, стоит ждать второго пришествия. Но не сейчас, не сегодня и даже не завтра. И она не будет трепать себе нервы!