Косте был вручен фотоаппарат ФЭД с пленкой – вполне готовый к употреблению, – и сын мгновенно запечатлел, как Говоров набрасывает на плечи Маргарите серый каракулевый полушубок.

– Маргарита Васильевна… – простонала восхищенная Варвара. – Королева!

Маргарита бросилась на шею мужу, и поверх ее головы Говоров взглянул на Тасю. Она мгновенно опустила голову, но ему не почудился, нет, не почудился промельк жестокой ревности и боли в ее ясных серых глазах!

Говоров почувствовал себя таким счастливым, каким не был уже давно, очень давно!

«Ничего, Тасенька! – мысленно пообещал он ласково. – Ты не думай – я тебя не забыл! Это дороженный полушубок – ерунда, отвлекающий маневр, дымовая завеса! Все это делается только ради тебя – ну и ради детей, конечно!»

Варвара получила настоящий оренбургский платок, над которым принялась причитать так восторженно, что все покатились со смеху.

– А Тасе? – вдруг встревожилась Лиля. – А Тасе подарок?

Говоров хотел схватить их обеих в объятия – и дочку, и ее мать, двух своих самых любимых женщин. Какое же счастье, что Люлька такая чудесная девчонка! Как же она его порадовала этим восклицанием, этой заботой!

Тасе стало неловко. Маргарита поджала губы и «тактично» зашикала на Лилю, как бы давая понять, что зря она это, зря, ведь прислуга ни на какие подарки рассчитывать не может. Варвара – ладно, она почти член семьи, а эта Тася кто вообще?! Какие ей подарки?!

– Конечно! – почти с мстительной радостью вскричал Михаил Иванович. – И Тасе будет подарок! Конечно!

Он достал из красного мешка коробочку и постарался встать спиной к Маргарите.

– Тася… вот!

Напускное веселье исчезло из его голоса, и лицо стало серьезным:

– Часы…

Взгляд Маргариты прожигал спину, Говоров чувствовал это физически!

Но сейчас все было неважно, кроме радости в глазах Таси.

– Ну что вы, не нужно, это же очень дорого… – пролепетала она, страшно смутившись при виде маленьких анодированных – ну почти как золотых! – часиков на затейливом кожаном ремешке, лежавших в продолговатой бархатной коробочке.

– Но вы же должны знать, когда завтрак, обед и ужин, – хрипло сказал Говоров, не сводя глаз с Таси и точно зная, что слышит она сейчас совсем другие слова – те, которые он произносил мысленно: «Я хочу, чтобы ты думала обо мне каждую минуту, каждую секунду! Чтобы ты знала, что я томлюсь по тебе каждую минуту, каждую секунду! Эти стрелки отсчитывают время моей любви к тебе, которая бесконечна, как само время!»

Судя по тому, каким светом засияли ее глаза, она все услышала, все поняла.

Пробормотала:

– Спасибо вам, Михаил Иванович! – и быстро ушла в кухню.

Вот если бы кто-то подарил Говорову возможность свободно пойти за ней и обнять…

Но Деду Морозу почему-то никто и никогда не дарит подарков, тем более – таких!

– От фронтовика – фронтовику! – провозгласил Говоров, отвлекаясь от этих ненужных мыслей и опасных желаний и вручая Евсею Ильичу серебряный портсигар.

Он и не заметил, как Маргарита тоже отправилась на кухню.


Там Варвара помогала Тасе застегнуть ремешок часов. Конечно, с непривычки трудновато.

Маргарита с самым приветливым выражением лица погладила Варвару по полным плечам, прикрытым белым роскошным платком, и улыбаясь взглянула на Тасю:

– Похвастайтесь подарком, Таисия!

Тася встревожилась, но часы неохотно отдала.

Маргарита взяла их изящной ручкой, повертела, а потом, не сводя с Таси глаз, вдруг разжала пальцы.

Часы упали на пол…

– Маргарита Васильевна! – ахнула Варвара.

Тася стремительно опустилась на колени, схватила часики, поднесла к уху.

Они не шли.

– Надо же, – равнодушно сказала Маргарита, – упали! Я такая неловкая…

Тася медленно выпрямилась, сжимая в кулаке часы.

Варвара просто похолодела, увидев, с каким выражением она смотрит на хозяйку.

– Вы же… – пробормотала Тася. – Вы же…

«Замолчи!» – мысленно приказала ей Варвара. Слепому было видно, что Маргарита Васильевна нарочно уронила часы. Бросила их, вот и все! Ох, стервозная… но что делать? Небось тошно ей стало видеть, какой дорогой подарок Михаил Иванович прислуге преподнес! А уж если бы она знала про тот случай, когда ее муж… Да вцепилась бы Таське в волосы, вот и все, не посмотрела бы на свою образованность, воспитание, на то, что истинная дама. Ревность из любой дамы базарную бабу сделает!

– Что? – с вызовом произнесла Маргарита, насмешливо глядя на Тасю. – Ну, что я?

Та зажмурилась и кинулась вон из кухни.

– Тася! – донеслось восклицание Лили. – Ты куда?

И дрожащий голос Таси:

– Я сейчас приду, сейчас…

Маргарита почувствовала, что ее губы расползаются в торжествующей улыбке, но вдруг заметила, как на нее косится Варвара.

Толстуха тоже все поняла.

Э-э, нет! Надо немедленно расставить все по местам. Таська получила свое, но Маргарите нужны не только враги, но и союзники.

От победительной улыбки и следа не осталось – теперь губы Маргариты жалобно кривились.

Ей в самом деле стало невыносимо жалко себя… Из-за того, что вынуждена вести такие разговоры с этой толстой старой дурой! Но нужно все раз и навсегда выяснить, в конце концов.

Варвара ей не соврет!

– Варвара, – словно бы с усилием выговорила Маргарита, – между моим мужем и этой… есть что-нибудь?

– Бог с вами, Маргарита Васильевна, вы что?! – сердито пожала плечами Варвара. – Да ведь кто он – а кто она?! Что вы! Михаил Иванович просто широкой души человек. Вот и делает такие подарки. Ну вы ж ко мне его не ревнуете, а мой платок, поди, дороже, чем ее какая-то побрякушка.

«Дура старая! – чуть не рявкнула Маргарита. – Совсем спятила, чтобы я к тебе ревновала?! Или она притворяется? Нарочно всякую чушь несет, чтобы меня отвлечь?»

Но Варвара смотрела так преданно, так участливо…

– Маргарита Васильевна! – ласково прожурчала она. – Ну?..

Маргарита осторожно вытерла мизинчиком воображаемую слезинку в уголке глаза и смущенно улыбнулась:

– Спасибо вам!

– И не думайте об этом! – распиналась Варвара.

Обе женщины ласково переглянулись, причем каждая из них напряженно размышляла в этот момент, удалось ли обмануть другую.

– Варвара! Маргарита! – раздался голос Говорова. – Что вы там засиделись! К столу! Евсей Ильич, готовь бокалы!

– Папа, и мне шампанского! – закричал Костя.

– Можно! – согласился Говоров. – Сегодня все можно! Время, время!

Хлопнула пробка, шампанское хлынуло пенистой струей…

Раздался телефонный звонок.

– Уже поздравляют! – всплеснула руками Варвара.

Михаил Иванович передал бутылку Евсею Ильичу и взял трубку:

– Да, Говоров.

– Миха, Мих, это я, – послышался голос Шульгина.

– Дементий! – радостно закричал Говоров. – Ну ты где? Мы уже все за столом! Двенадцать часов почти! Пирог сейчас будет горячий!

– Миха… – Шульгин говорил с трудом. – Мне час назад сообщили… За мной придут.

Говоров выронил трубку.

– Говоров! – подбежала Маргарита, сунула в руку бокал: – Пять минут до Нового года, ну какие могут быть дела? Пойдем, пойдем! – Она брякнула трубку на рычаг и принялась подталкивать мужа к столу. – За Новый год, за день грядущий! Давай-давай! Говоров, с тебя тост!

– Давай, батя! – приободрил Костя.

А Михаил словно онемел.

– Давай, пап! – попросила Лиля.

Говоров молчал.

– Ну давайте я скажу! – воскликнула Маргарита. Голос ее стал серьезным: – Первый тост – за самого близкого и дорогого всем нам советского человека – за великого Сталина!

– Ура! – заорал Костя.

– А теперь я!

Лиля вскочила на стул и выпалила без запинки:

В небе столько звездочек

В светлой синеве,

Сколько дум у Сталина

В светлой голове!

– Молодец! – заохала Варвара, и Маргарита вторила:

– Молодец!

Все чокались, кричали:

– С Новым годом!

Говоров с трудом сделал глоток и едва не подавился. Поставил бокал, буркнул:

– Извините! – и поспешно вышел.

Маргарита удивленно оглянулась.

Где муж?

И кухарки нет…

Уж не утешать ли ее Говоров отправился?!

Маргарита выскочила из комнаты.

Ее не смутило, что придется подслушать под дверью.

Из-за Тасиной доносилось тихое всхлипывание.

Маргарита криво усмехнулась. Ну поплачь, поплачь… А ведь если сгорит пирог, еще горше заплачешь!

Однако где же Михаил? Никаких больше в комнате посторонних звуков… мужского голоса тоже не слышно.

Стоп, да Говоров же в своем кабинете!

– Миша! – ворвалась в дверь Маргарита. – Ну куда ты пропал?! Перед гостями же неудобно!

И осеклась, увидев, что он складывает в чемоданчик какие-то вещи.

Вот те на… Какая может быть командировка в новогоднюю ночь?!

– Чемодан? – спросила изумленно.

И тут же увидела лицо мужа.

Такая тоска в глазах… Тоска.

И страх.

Маргарите стало не по себе.

– Что происходит?!

– Мне надо уехать, – с запинкой выговорил Михаил. – У Шульгина неприятности.

– Неприятности? – повторила Маргарита, не понимая… Или отказываясь понимать?

– Ну, – пожал плечами Говоров, – назовем это так.

И снова отвернулся к чемодану.

Маргарита как стояла, так и плюхнулась на диван.

– Он что… тоже оказался врагом народа? – пролепетала в ужасе.

– Слушай, не говори чепухи! – рявкнул Говоров.

Впрочем, в глазах его не было злости. Только отчаяние…

Маргарита постаралась взять себя в руки, но не получалось.

– Миша, но ты же… Ты же не делал ничего плохого! – еле выговорила она дрожащим голосом.

Михаил безнадежно усмехнулся. У Маргариты так и хлынули слезы:

– Может, обойдется?

– Да все знают, что я человек Шульгина, – угрюмо ответил Говоров, убирая в чемодан кусок хозяйственного мыла.