– Тасенька, поздравляю тебя с днем рождения Лильки Михайловны, – попытался улыбнуться Шульгин, хотя плохо это у него получалось. Похоже, он тоже всю ночь не спал и ждал… Ждал невесть чего! Возможно, и самого худшего.

Разве он не знает, что самое худшее уже случилось?..

Тася кинулась к нему и обняла так, как не обнимала никогда.

Да она и вообще никогда его не обнимала.

– Дементий, – зашептала, уткнувшись в его шею, – Дементий, пожалуйста, забери меня! Меня родная дочь ненавидит!

– Заберу… – ошеломленно прошептал он. – Обязательно заберу! Прямо сейчас?..

– Да, прямо сейчас, – решительно кивнула Тася.

– Пойдем, милая! – Шульгин захлопнул чемодан и взял его за ручку.

Он вышел, а Тася на минуточку вернулась к кровати. На ней остался аккуратно сложенный плащ, который она покупала для Лили, и два конверта.

В конвертах лежали письма. Одно – Михаилу. Другое – Лиле.

И все. Больше в этой комнате, в этом доме Тасе было нечего делать.

* * *

Костя проснулся ни свет ни заря от того, что слышал какие-то шаги, шум машины за воротами. Кто это так рано приехал и уехал? Гости, что ли, собираются спозаранок? Ну, надо успеть поздравить сестру, пока ее не начали рвать на части многочисленные поздравляльщики!

Однако не удалось. Пришлось помогать Егорычу готовить сюрприз. Сюрприз был замечательный… Костя умер бы от зависти, если бы не любил так Лильку.

Он бы тоже не отказался от такого подарка. Но курсанту его просто некуда деть. Вот окончит летную школу – тогда, наверное…

Однако подготовительная возня с подарком заняла довольно много времени, так что домой Костя вернулся только к обеду.

Стол был накрыт в саду, гости сидели в беседке. Этих старых друзей отца всегда приглашали на Лилины дни рождения. Вот только Шульгина на сей раз среди них не было…

Не было и виновницы торжества.

– Сбегай за ней, – сказал отец.

Он был непривычно хмурым. А мама, как всегда, сияла красотой… и весельем. Просто лучилась счастьем!

А вот Варвара почему-то ничем не лучилась. Угрюмо хлопотала у стола.


Одна. Тася ей не помогала.

Впрочем, Костю эти домашние дела, тем более дела прислуги, волновали мало. Он торопливо поднялся к комнате сестры и постучался. За дверью слышался какой-то шум, что-то падало и грохотало.

Встревожившись, Костя толкнул дверь – да так и ахнул: Лиля сидела на полу, уже одетая в новое платье, но непричесанная, с каким-то вороньим гнездом на голове, и швыряла в чемодан свои игрушки. Да с такой яростью, словно вознамерилась отомстить им за то, что они так радовали ее раньше.

Костя невольно прыснул:

– Лилька, давай уж выходи! За тобой послали!

Она даже не оглянулась.

– А ты раньше не могла это барахло пособирать? – начал сердиться Костя.

Лиля с трудом закрыла чемодан и задвинула его под кровать. Обернулась к брату и рявкнула:

– Значит, не могла!

Костя на миг онемел: это Лилька?! Ну и ну!!!

Накрашена… нет, это не то слово – размалевана! Вокруг глаз черные разводищи, губы намазаны таким толстым слоем помады, что хоть стенку крась, а на голове… Ну да, то, что он сначала принял за воронье гнездо, оказывается, ее прическа!!!

Вернее, Лилька ее прической считает, дурочка!

– Лиль! – чуть не взвизгнул от смеха Костя. – Это что?! Чучело огородное!

– А что ты в этом понимаешь? – огрызнулась сестра.

– Да тут и понимать нечего! – расхохотался Костя. – Это пошлость и вульгарщина!

– Ну вот еще! – возмутилась Лиля.

Странно, у нее такой вид, будто она весь мир ненавидит, а прежде всего себя. Когда четыре года назад Косте исполнилось шестнадцать, он чувствовал себя куда более лояльным к человечеству! А эта… сущая мегера.

Обиделась, что брат не оценил ее боевой раскраски? Нет, ну она еще маленькая, просто не понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Надо ей доходчиво объяснить…

– Ну, если бы ко мне такая герла приперлась на свиданку, – доходчиво объяснил Костя, – я бы ее отправил умываться тут же!

Ух ты, как она зыркнула-то исподлобья!

– Лиля… – почти жалобно попросил пощады Костя, но тут же снова разъярился, увидев ее накрашенные ногти: – Нет, ну вот это… Это что за цвет?! Ты как кошка драная! А губы… ой!

Его аж повело от отвращения!

– Лилька, значит, так: давай бегом умываться, а то батя рассвирепеет…

– А вот и пусть свирепеет! – перебила Лиля яростно.

– Ты чего? – изумился брат.

– Я, может, этого и хочу! – выкрикнула Лиля, и Костя наконец увидел, что она еле сдерживает слезы.

Что случилось?! Когда?! Вчера вечером все было отлично, они с сестрой перекинулись парой слов перед сном, она была веселая, смешливая, а утром словно подменили девчонку! Наизнанку вывернули! Перекрасили!

– Лиль… – растерянно пробормотал он.

– Коть! – отозвалась она жалобно, скривив свои ужасные напомаженные губы, и вдруг забралась к брату на колени, как, бывало, делала совсем еще крохотулькой. – Котенька! Мне так плохо… так плохо, я тебе даже рассказать не могу, из-за чего! Не хочу я всего этого дня рождения!

И она сделала попытку уткнуться своим «портретом» в его белую рубашку, но этого Костя уже не мог допустить. Сбросил сестру с колен, как котенка:

– Так, так, так, а вот этого не надо!

– И ты! – закричала она обиженно.

Плюхнулась на свою кровать, прижала к себе забытую куклу, но тут же отшвырнула ее с отвращением, словно вспомнив, что уже – большая.

«Большая, да дурная!» – подумал Костя, не зная, смеяться ему или жалеть сестру.

Жалость победила.

– Знаешь что? Давай так: я сейчас спущусь и нахамлю им всем! – предложил он. – Гости разбегутся, никакого дня рождения не будет!

– Балбес! – вскочила Лиля, но тут же у нее подвернулась нога: – Туфли!

Костя опустил глаза: что это у нее на ногах?! Что за дикие каблучищи?! Как вообще можно ходить на шпильках такой высоты?!

Он снова рассвирепел:

– Эх, пороли тебя в детстве мало! – И шлепками погнал сестру к двери.

Выходя на крыльцо, Лиля снова чуть не подвернула ногу и вцепилась в брата, как утопающий за соломинку:

– Котька! – Глаза у нее были умоляющие. – А может, ты им действительно это… ну, нахамишь, а?

– Шагай! – засмеялся Костя, который очень вовремя вспомнил о сюрпризе и решил, что ничто на свете не заставит его испортить ожидаемый эффект.


Завидев дочь, Михаил Иванович встал:

– Ну что, давайте праздновать!

– Ох, я так нервничаю сегодня! – Маргарита встала рядом, поправляя платье.

– А что нервничать? Дочуня наша совершеннолетней стала сегодня!

На самом деле Говоров нервничал куда больше.

Лилька какая-то… На себя непохожая… А глазами жжет!.. Почему он надеялся, что к утру дочь успокоится? Напрасно надеялся, кажется!

И Тася, главное, куда-то запропастилась… Варвара, вон, одна суетится. Как же неладно все получилось!

– Давай-давай, – подтолкнул сестру Костя, – шагай, тебя гости ждут!

– А ты куда? – перепугалась она.

– Я сейчас!

Костя убежал за дом.

Лилю затрясло от страха, когда представила, что сейчас надо будет подойти к отцу и посмотреть ему в глаза.

Что она вчера ему наговорила… Нет, все правильно, все правильно, а тем не менее как-то…

Но наконец она набралась храбрости и шагнула навстречу родителям, стоявшим под руку.

– Ты Тасю сегодня не видела? – вполголоса спросил жену Говоров.

– Нет, – пожала она плечами. – А что?

– Ничего, – буркнул он. – Спросить нельзя?

Маргарита вырвала руку и быстро прошла к Лиле – да так и ахнула:

– Это что такое?! Это что за вид? Я первый раз такое вижу. Лиля?!

Маргарита с извиняющейся улыбкой обернулась к гостям, пытаясь понять, разглядели они эту жутко размалеванную физиономию именинницы или есть еще надежда спровадить девчонку умыться.

– А Семеновы что скажут? – простонала она. – У них такой приличный мальчик растет…

– Ну и пусть растет, – дерзко пожала плечами Лиля.

– Ладно, – примирительно сказал Говоров, – не трогай ее, Рита. Характер выказывает Лилька твоя…

Он явно заискивал, и Лиля не собиралась этого спустить!

– Папа! – с самым невинным видом произнесла она. – А ты сегодня Тасю не видел?

Родители переглянулись.

– А что? – насторожился Говоров.

– Ничего, – улыбнулась Лиля. – Спросить нельзя?

Говоров перевел дыхание. Так она услышала его разговор с Маргаритой…

А Маргарита прищурилась. Что происходит? До нее доносились вчера отголоски каких-то разговоров с первого этажа, но болела голова, поднялось давление, и она выпила столько коньяку (последнее время Маргарита считала, что это лучшее лекарство от житейских невзгод и от давления), что проснуться не смогла, да и не захотела.

Что же она пропустила? Почему девчонка так язвит обожаемому своему папаше? И где, в самом деле, кухарка?

Тем временем Лиля сделала шутовской книксен гостям:

– Здрасьте!

Те потянулись с цветами и поздравлениями. Если кого-то и удивило состояние личика именинницы, то виду никто не подал. Варвара, правда, шарахнулась от Лили, но тотчас, поджав губы, унесла подаренные букеты в дом.

В саду на столе остались только золотистые лилии.

– Дочуня, – начал Говоров, – мы с мамой тебя очень любим.

Маргарита бросила на него острый взгляд.

– У тебя сегодня знаменательный день… надеюсь, ты все поймешь…

Теперь Лиля бросила на него острый взгляд.

– Ты стоишь на пороге самостоятельной жизни. И пусть она у тебя будет счастливой и долгой!

– Лучше, чем у нас! – добавила Маргарита.

– Как, еще лучше?! – почти оскорбленно воскликнула одна из гостий.

Все натянуто рассмеялись.

– Ну, а теперь – вот… – Говоров подал дочери конверт. – Подарок наш.

Маргарита кивнула.

– Интересно, какой? – Гости переглянулись. Потом еще раз: им было странно, что именинница стоит и без всякого интереса смотрит на загадочный конверт.