– Весело ему! – буркнула Лиля, сидевшая на диване. – Обхохочешься!

– Постараюсь вырваться к тебе зимой, – обещал счастье голос Сергея, – на каникулы. Не вздумай ни с кем встречаться и целоваться без меня! Я жутко ревнивый!

Дверь медленно открылась. Тяжело ступая, держась за стенку, вошла Динара.

– Не надоело его болтовню слушать?

Лиля не ответила: дослушивала последние слова Сергея:

– Целую тебя, до встречи!

– Три недели прошло, – хмыкнула Динара, – а ты все убиваешься!

Пластинка остановилась.

– А тебе чего? – хмуро спросила Лиля.

– Началось у меня! – взвизгнула Динара. – Чего? Схватки! Давай это… вези в больницу, дома нет никого!

Лиля до смерти перепугалась, помогла Динаре лечь:

– Сейчас я отцу позвоню, он машину пришлет!

– Ой, мамочки, мне страшно! – застонала Динара.

– Не повезу я тебя сама, – Лиля бросилась к телефону. – Мало ли что еще случится!

Крики Динары разносились по всему дому…


Егорыч приехал быстро. Лиля помогла Динаре сесть на заднее сиденье, сама устроилась впереди и всю дорогу таращилась в зеркальце на ее выкатившиеся глаза, кривившийся рот, позеленевшее, в крупных каплях пота лицо и тряслась от страха: а вдруг Динара вздумает прямо в машине рожать? Что они с Егорычем будут делать?!

Судя по выражению его лица, Егорычу было так же страшно, и оба вздохнули с облегчением, когда добрались до городского роддома и сдали Динару санитарам.

Егорыч уехал, а Лиля позвонила из автомата матери и села в коридоре перед дверью с табличкой «Родильное отделение» – ждать.

Ей было по-прежнему страшно, но вот появилась Маргарита, и стало полегче.

Лиля бросилась в ее объятия и со страхом сообщила:

– Она уже три часа рожает! Это долго? Мамочка, а ты меня долго рожала?

Маргарита отстранилась, отвела глаза. На миг у нее даже дар речи пропал, потом все же заставила себя улыбнуться:

– Я не помню.

– Может, мы папе позвоним? – беспокоилась Лиля.

– Родит – позвоним, – кивнула Маргарита. – Успеется.

В эту самую минуту дверь родильного отделения открылась и появился человек в белом халате и шапочке. Это был главврач – Силантий Андреевич Потапов. Разумеется, он знал жену и дочь первого секретаря горкома – так и засиял приветливой улыбкой:

– Маргарита Васильевна! Лиля! Все хорошо! Родила! Мальчик, три шестьсот, пятьдесят два, здоровый…

Маргарита вздохнула с облегчением. Как бы она ни относилась к Динаре, все же она родила Костиного сына… Ну, теперь Маргарита сама возьмется за воспитание ребенка! Оттеснит от него Динару! Может быть, у нее не окажется молока… Это вообще будет просто счастье!

Маргарита вдруг заметила, что главврач снял очки и поглядывает на нее как бы в растерянности:

– Только…

Развел руками, начал переминаться с ноги на ногу…

– Что? – насторожилась Маргарита.

– Мне неловко… – промямлил главврач. – У нас такой случай впервые…

– Договаривайте! – велела Маргарита.

«Может, без руки или без ноги родился?!» – мелькнула ужасная мысль.

– Одним словом, – сказал главврач, – сами сейчас все увидите! Я вам принесу халаты.

Он пригласил их в свой кабинет, что-то шепнул медсестре, и через минуту она вернулась, держа на руках запеленатого младенца.

– Ой! – сорвалась с места Лиля. – Я никогда новорожденных не видела!

Она подбежала к сестре, откинула с лица ребеночка краешек завернувшегося покрывала и…

И уставилась на Маргариту такими потрясенными глазами, что та бросилась вперед и сразу поняла, что так поразило Лилю: ребенок был чернокожий.

– Мама, – растерянным детским голоском проговорила Лиля, – а как такое может быть?..

Маргарита, задыхаясь, повернулась к главврачу.

Он только руками развел.

Да… сказать ему было нечего!


Зато Маргарита много чего хотела сказать Динаре, когда через пять минут они с Лилей ворвались к той в палату.

Отдельную палату!

Ну да, конечно, сноха первого секретаря!..

Сноха!!!

Наверное, у Маргариты было такое лицо, что Динара сжалась на кровати в комочек и завизжала в голос:

– Не надо, пожалуйста, не надо!

Видать, решила, что ее сейчас будут бить.

А следовало бы, между прочим!

– Я не знала, – лепетала Динара, в отчаянии кусала краешек пододеяльника, – простите меня, я не знала, что ребенок не Костин!

– Что?.. – не поверила ушам Маргарита.

– Я правда не знала… у нас там, в общежитии, у нас столько парней-иностранцев… Простите, пожалуйста, меня, я и правда не знала!

Маргарита метнулась вперед.

Так эта тварь… тварь… нагуляла ребенка невесть от кого, даже не представляя, от которого из многих «парней-иностранцев», – и решила подкинуть его Говоровым? Обречь Костю на пожизненную каторгу рядом с собой и чужим ребенком?

Уж Маргарита-то хорошо знала, что такое – чужой ребенок! И ее сына, любимого сына, ждала та же участь?!

Может быть, она просто убила бы эту мерзавку, но, на счастье, Лиля бросилась наперерез:

– Не надо, мама!

Маргарита с трудом взяла себя в руки. Прохрипела:

– Дрянь!

И выбежала вон.

– Потаскуха! – в лицо Динаре выкрикнула Лиля самое страшное ругательство из всех, которые только знала. – Как дала бы тебе!..

Динара снова истошно завизжала, и Лиля выскочила в коридор, хлопнув за собой дверью.


Маргарита ворвалась в кабинет главврача.

– Ну, дрянь…

Тот поглядывал на ее белое от ярости лицо не без опаски и беспомощно бормотал:

– Да, к сожалению, такая катавасия…

«Что же теперь станут Говоровы делать? – мелькнула у него шаловливая мыслишка. – На них же пальцами показывать будут!»

Он с трудом подавил смешок… Но в следующую секунду подавился им.

Маргарита перевела дыхание – глаза ее были как лед.

– Силантий Андреевич, об этом никто не должен знать. Как вы это сделаете, меня не волнует. Если по городу поползут слухи и прозвучит фамилия Говоровых, я буду знать, что эти слухи из роддома…

Главврач растерянно моргнул, ожидая продолжения, которое ничего хорошего ему не сулило.

Ну, он не ошибся.

– …И здесь будет новый главврач, – сказала Маргарита. – Вы это понимаете?

– Конечно, – кивнул он, понимая также и то, что осталось недоговоренным: а его, бывшего главврача роддома, даже в дворники при самой захудалой больничке не возьмут… И счел необходимым добавить: – А как же!

– Вот и чудесно, – процедила Маргарита и вдруг упала в кресло, задыхаясь от подавленных рыданий.

– Маргарита Васильевна, вы поплачьте, вам легче станет, поверьте! – засуетился Силантий Андреевич. – Успокойтесь, сейчас валерьяночки выпьете… А до разговоров… Поговорят-поговорят, да и забудут!

Он явно надеялся утихомирить Говорову, спустить это дело на тормозах. Поднес ей валерьянку, но Маргарита вскочила, выдавила:

– Не надо! Я надеюсь, вы меня поняли! До свиданья! – и вылетела вон.

Главврач понял, что спустить это дело на тормозах не удастся.

Оставалось решить, как накинуть платок на каждый роток в роддоме.

Начинать надо прямо сейчас…

Для храбрости он осушил стаканчик с валерьянкой, который приготовил для Говоровой, и пошел в отделение.

* * *

Костю вызвал к себе начальник училища. Однако, когда «курсант Говоров по вашему приказанию прибыл», полковник торопливо вышел из кабинета.

Костя, недоумевая, повернулся за ним, но вдруг увидел сидевшего в углу дивана какого-то человека, прятавшего лицо за развернутой газетой.

Впрочем, через мгновение газета была свернута, и Костя узнал отца.

– Ну, здравствуй! – сказал тот неловко.

Костя смотрел на него мгновение, потом резко отвернулся.

Отец подошел, явно не зная, как начать разговор, потом промямлил:

– Неважно выглядишь, сын!

– Если пришел извиняться, – едко усмехнулся Костя, – давай тезисно.

Говоров поправил галстук, кашлянул, опустил голову…

Черт знает, как ему было стыдно перед сыном!

Не знал, что сказать. Поглядел на портрет Хрущева, висевший над столом начальника училища.

Но Хрущев улыбался и молчал.

– Ну вот… – выдавил Говоров.

И снова умолк.

– Впрочем, – хмыкнул Костя, – других извинений я от тебя и не ждал! Ладно, тогда я тезисно! Про Динару я знаю – мама звонила.

Говоров с некоторым облегчением кивнул. Самое главное сказано, слава богу!

Однако рано радовался.

– Домой я не вернусь, – твердо сказал Костя. – Как закончу училище, попрошусь куда-нибудь подальше! Например, к белым медведям!

Михаил Иванович озадаченно таращился на сына.

– Или на Кубу! – распинался Костя. – Там, говорят, скоро будет жарко, а я как раз помогу!

– Ты это, Котька… – начал было Говоров, но сын перебил:

– Ну а чего? Вы как раз вздохнете свободно. Будет у вас идеальная семья Говоровых! Без непутевого пижона! А теперь прости – у меня обед! Честь имею!

Щелкнул каблуками, бросил на отца последний насмешливый взгляд, повернулся через правое плечо и ушел.

Михаил Иванович оторопело кивнул, потом вдруг улыбнулся:

– Настоящий Говоров!

У него было отличное настроение! С сыном помирится, не может не помириться! С Лилькой все нормально, он избавился от этого Морозова, который разбил ей сердце. Сын вернется, дочь рядом… Все будет хорошо! Все наладится!


Он и представить себе не мог, что ждет его впереди и сколько лет, сколько долгих лет еще пройдет, пока хоть что-то наладится в жизни его детей, его семьи, в его собственной жизни – и в Доме с лилиями…

Конец первой книги