Я сглатываю подступивший к горлу комок. Неуверенно киваю. Я бывала в деревне несколько раз, когда училась в школе – ездила с подружкой к ее бабушке. Правда, это было летом.

– Кирилл, ну хоть ты ей объясни!

В отличие от мамы, папа принимает мое решение почти спокойно. Сомневается в серьезности моих намерений?

– Варя, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Может быть, ты решила ехать в деревню потому, что не хочешь ехать в Лондон?

Не очень логичное предположение, учитывая, сколько усилий я потратила, чтобы поступить туда в университет, но мама сразу воодушевляется.

– Да, Варя, если тебя пугает учеба в чужой стране, то никто не заставляет тебя туда ехать. Нет никакой необходимости оканчивать еще одну магистратуру. Мужчины вообще не любят слишком умных женщин! Если ты хочешь работать в школе – пожалуйста! Но для этого не обязательно ехать в деревню. В городе полным-полно школ. Хотя нынешняя школа – это совсем не та школа, в которой училась ты! Не уверена, что это подходящее место работы. Может быть, лучше попробовать себя в журналистике? Я говорила тебе, что Нинель стала главным редактором журнала «Уют»? Очень милый журнал.

– На прошлой неделе заведующий кафедрой русского языка сказал, что у них есть вакантное место ассистента, – это уже предложение папы. – Уверен, он согласится тебя взять. Если ты будешь работать в университете, сможешь продолжать заниматься наукой. Выбери тему кандидатской диссертации. Хочешь, я позвоню профессору Полыванову?

Я киваю. Импозантный и с чувством юмора Полыванов – мечта любого аспиранта.

Мама улыбается:

– Ну, вот! И Аркаша будет рад.

Она уже забыла свои слова об умных женщинах, которых не любят мужчины.

Я кладу голову ей на плечо.

– Мамочка, я хочу писать диссертацию у профессора Полыванова, но делать это я могу и в Вельском районе – в аспирантуре можно учиться заочно. Правда, папа?

Он предпочитает промолчать.

3

На следующее утро вразумлять меня приходит старшая сестра. Маргарита достает из буфета пирог с клубникой, отрезает большой кусок (после развода она перестала отказывать себе в мучном и сладком, и за полтора года сменила сорок четвертый размер одежды на сорок восьмой) и без обиняков заявляет:

– Варька, ты – ненормальная!

Я даже не возражаю.

– Люди из деревни в город бегут, а ты – наоборот. Зимой по телевизору показывали, как в какую-то деревню медведь из леса приходил.

– С балалайкой? – уточняю я.

– Что? – не понимает Рита.

Чувство юмора не самая сильная ее сторона.

– Может, тебе чаю налить?

Она отрезает от пирога еще кусок – уже поменьше.

– Лучше кофе. Без молока. Нет, сахар не убирай.

Я тоже наливаю себе кофе.

– Рита, хоть ты не доставай меня, ладно? Я еду не в Сибирь и не в Арктику. До Вельска всего шестьсот километров. Можно приезжать в город хоть каждые выходные.

Сестра качает головой:

– Не понимаю я тебя, Варюха. Предпочесть Лондону какую-то Тьмутаракань – уму непостижимо! Надеюсь, ты понимаешь, что отказываешься не только от Лондона, но и от Аркаши? Не думаю, что он будет терпеть такие выкрутасы. Ты уже разговаривала с ним на эту тему?

Вместо ответа я спрашиваю:

– Еще кофе?

Маргарита вздыхает.

– Напрасно ты так легкомысленно относишься к вашим отношениям. Поверь моему опыту – хорошие мужчины встречаются не так часто.

В свой кофе я добавляю молоко.

– А что меняется для Аркадия? Я уезжаю из Архангельска – да, но он против этого не возражал. Он говорил, что готов приезжать ко мне в гости. Так пусть приезжает. Билет до Вельска стоит тысячу рублей, билет до Лондона – гораздо больше.

Рита начинает сердиться:

– Ты прекрасно понимаешь, что дело не в расстоянии. Ему не понятны мотивы твоего поступка. А когда мужчина чего-то не понимает, его это пугает.

Я снова нажимаю на кнопку чайника.

– Он мог бы постараться понять, если бы захотел.

Рита снова осуждающе качает головой.

– Чего ты добиваешься, Варька? Чтобы Аркадий бросил тебя, как бросил когда-то Андрей? Да, знаю, знаю – решение расстаться было принято вами с Андреем совместно. Но сути дела это не меняет. Ты не умеешь строить отношения с мужчинами.

Я едва не хихикаю – кто бы говорил! Но хихикать нельзя – я знаю, что Рита до сих пор болезненно воспринимает развод.

– Чего ты зациклилась на этой Лере? Я еще могла бы понять, если бы ты знала ее раньше, если бы вы с ней дружили. Тогда да – ответственность, долг и все такое прочее. А так – не понимаю. Ты пытаешься идти чужой дорогой. Вы с этой девочкой абсолютно разные люди. Разные, понимаешь? У вас разные дороги в жизни! Это ты в состоянии понять? Параллельные дороги! Ты помнишь, что такое параллельные? Ты изучала это в школе? Они никогда не пересекаются! Это – аксиома!

Рита говорит что-то еще, размахивает руками. А я молчу. Я не знаю, как ей объяснить, что эти дороги уже пересеклись.

4

Через два дня мы с Андреем провожаем Лиду в Москву. Собственно, я могла бы пожелать ей счастливого пути и по телефону, но она забыла взять у меня путеводитель по Италии, и мне пришлось примчаться прямо в аэропорт. Она уже предвкушает встречу с Римом, но даже это не способно удержать ее от язвительных замечаний.

– Слышала, ты едешь работать в деревню. Вот уж от кого не ожидала.

Она скептически оглядывает мой бежевый льняной пиджак и белые бриджи, и я на всякий случай напоминаю:

– Я еду работать не дояркой.

– В деревне даже учителя сами приносят воду с колодца, топят печки и полощут белье на реке. Там нет инкубаторов для специалистов с университетским дипломом. Ты умеешь топить печки?

– Я научусь.

Она недоверчиво хмыкает.

Андрей пытается переключить ее внимание на путеводитель, который она вертит в руках (она бы хоть «спасибо» за него сказала!), но она не унимается:

– Глупый поступок! Хотя это не мое дело.

– Вот именно, – подтверждаю я. – Надеюсь, твоя поездка будет приятной. Выкладывай фотки в контакте.

Я машу рукой и выхожу из здания аэропорта. Я подожду Андрея у машины. При мне они даже поцеловаться толком не смогут. Лида – девушка строгих правил.

Он приходит минут через десять.

– Не сердись на нее. У нее крыша едет перед Италией. Представляешь, я сегодня всё утро сидел за компом, чтобы найти ей телефоны консульских отделов в Риме, Флоренции, Венеции. Она заставила меня распечатать схемы транспортных маршрутов в целой куче городов – я про некоторые впервые услышал.

Справедливости ради я говорю:

– Вообще-то, это разумно, ты не находишь?

Его плечи чуть приподнимаются:

– Да, если ты едешь дикарем. А в организованном туре специально обученный человек будет водить их за ручки от достопримечательности к достопримечательности. А зная Лиду, уверен, она не отойдет от гида и на пять шагов. Хотя если гид заблудится…

Мы смеемся, хотя я как раз Лиду прекрасно понимаю. Первая зарубежная поездка всегда волнительна. Андрей думает о том же.

– Я из своей первой загранки помню только море. Какое, не спрашивай – этого уже не помню, был в несознательном возрасте. Ого, какой дождь пошел! – он включает и «дворники», и музыку одновременно. – Надеюсь, ты знаешь, что в деревне в такую погоду можно выходить на улицу только в резиновых сапогах?

Он даже не смотрит в мою сторону. Он смотрит на дорогу. Дорога Аэропорт – Город, несмотря на относительно недавний ремонт, похожа на стиральную доску. Я видела такую в деревне. Не дорогу – доску. Волнистую, как море. Бабушка подруги стирала на такой белье – брала в руки простынь или полотенце и ширкала, ширкала. А дорога, при всей ее ямочности и колейности, всё-таки асфальтированная. Возможно, в Солге нет и такой.

– Ты тоже считаешь, что я поступаю глупо?

Андрей предпочитает не отвечать.

– Хочешь, я отвезу тебя в Солгу? Не сейчас, конечно. Когда ты туда собираешься? Через неделю я улетаю в Лондон, но до этого могу поработать таксистом.

Я не могу не улыбнуться.

– В деревню на феррари??? Не стоит. Поеду на поезде.

– На поезде? – удивляется он. – А почему не на машине? Кажется, на вашей «шкоде» только ты и ездишь. Или ты думаешь, аборигенов повергнет в шок любая иномарка? Хотя, всякое может быть. Я давно не был в провинции. А что касается твоего первого вопроса, то – да, я тоже считаю, что ты глупишь. Но это твое право. Люди редко учатся на чужих ошибках, все хотят совершать свои. Только не обижайся, ладно? Если тебе хочется ехать в деревню – езжай! Там тоже люди живут. И, вполне возможно, неплохие люди. Но только пообещай мне – если тебе будет там плохо, то ты тут же вернешься обратно. Плюнешь на все и уедешь. И не будешь думать о профессиональной этике, ответственности перед обществом и прочей ерунде. Геройство никому не нужно. Слышишь? Даже Валерии. Особенно Валерии – ей сейчас совсем другое нужно. И звони мне, если захочется поговорить. А если не захочешь тратить деньги на разговоры (учти, у педагогов – не большая зарплата!), отправь смс-ку, и я сам тебе позвоню.

5

Я не скрываю от Андрея, что прочитала бумаги Леры – думаю, он уже и сам это понял, – но об их содержании предпочитаю умолчать.

Единственным человеком, которому я доверяю прочесть дневник Леры, оказывается Настя Шмыгунь. Почему именно ей, я не могу объяснить. Мы с ней никогда не были особенно дружны. Она – подруга Лиды, не моя.

У нас с ней – разные интересы и разные финансовые возможности. Но, честно скажу, меня тронуло до слез, когда на следующее утро после аварии она позвонила и спросила, не нужны ли мне деньги – чтобы оплатить услуги адвоката или лечение Леры.