Она как зритель, который пришел в кинотеатр на романтическую комедию, а попал на научно-популярный фильм.

– Варька, да ты мне лапшу на уши вешаешь. Неужели он тебя даже в ресторан не пригласил?

Я вгрызаюсь в сухарик особенно громко.

– Пригласил! Только в Вельске. Настюха, ну ты пойми – он в Архангельск работать приехал! Работать! У него завтра какое-то выступление. Мы с ним знакомы всего два дня. Да, я знаю его дольше. Но он-то об этом не догадывается. Он сказал, что с удовольствием устроит мне экскурсию по Вельску. По-моему, для первых дней знакомства это вполне приличное предложение. Или ты хотела, чтобы он сразу же пригласил меня к себе в гостиницу?

Настя снова тянется к чипсам.

– Пожалуй, ты права – если бы он пригласил тебя к себе в номер, о серьезных отношениях можно было бы забыть. Кстати, он ничего не говорил про Леру?

Я качаю головой.

– Нет, не говорил. Он же не знает, что я знаю о ее существовании.

Она снова соглашается:

– Да, конечно. Но тебе хотя бы с ним интересно? С ним есть о чем поговорить?

Сама Настя интеллектуальные беседы не считает непременным атрибутом романтических отношений, но признает, что для кого-то они могут быть важны.

– Да, – не задумываясь, отвечаю я.

– Это хорошо.

Она почему-то вздыхает, и я настораживаюсь:

– Настя, а ты сама – не того…? Не втюрилась в кого-нибудь?

Она морщится.

– Фу, какой слог! Скажешь тоже – втюрилась. Так, немножко увлеклась.

Но краснеет она так, словно увлеклась совсем не немножко.

Я отправляю в рот еще один сухарик.

– И кто он? Бизнесмен? Политик?

Насколько я знаю, других мужчин в окружении Насти раньше не водилось. Хотя не мне ее критиковать – сама связалась с депутатом.

Настя сияет:

– Художник!

Это настолько не вписывается в стандартный типаж ее кавалера, что я цепенею. А потом выдаю единственное, что хоть как-то эту аномалию может объяснить:

– Он знаменитость?

Конечно, с моей стороны это – свинство. И я сама понимаю это, как только слова срываются с губ.

Но Настя не обижается. Она торжествующе сообщает:

– А вот и нет! Он обычный художник в обычной городской газете. Но он окончил Академию художеств, и рисует он потрясающе.

Она сияет. Неужели, правда, влюблена? Раньше мне казалось, что она просто не может влюбиться. Я знакома только с одним ее бывшим ухажером – холеным воображалой на крутом мотоцикле. Но, думаю, что и остальные ее воздыхатели были примерно такими же – из состоятельных семей, легко способные подарить любимой девушке на восьмое марта какую-нибудь побрякушку, усыпанную драгоценными камнями.

Настя ждет вопросов – ей хочется о нем поговорить. И я спрашиваю:

– А где ты с ним познакомилась?

Она – отнюдь не ценитель живописи.

– Случайно оказалась на выставке. Одна знакомая позвала. Сказала – очень модная экспозиция, народ валом валит. Шел дождь, было скучно. И я подумала – почему бы и нет? Нет, правда, – ходят же другие по музеям. Им же нравится!

– А тебе, тебе понравилось? – не выдерживаю я.

Настя так решительно мотает головой из стороны в сторону, что слетает заколка, и золотистые волосы рассыпаются по плечам.

– Да что там может понравиться? Нет, ты только подумай – там целый зал был отдан под картины с квадратами. Оранжевый квадрат, квадрат в черно-белую клетку, квадрат с желто-зелеными полосами… Вроде как нечто похожее на «Черный квадрат» этого, как его там…

– Малевича, – подсказываю я.

– Вот-вот. Но тот хотя бы первым это придумал. Новое что-то придумал! А эти просто подражают и мнят себя гениями. Ой, а вот еще – посреди комнаты – стул, на нем – кактус в кастрюле, – она хихикает. – Забыла, как называются такие нагромождения…

– Инсталляции, – снова подсказываю я.

– Точно! Там целая галерея с такими шедеврами. Есть даже инсталляция, посвященная суши. А самое офигительное, что народ это хавает. В каждом зале – восхищенный шепот. «Ах!» да «Ах!» Нет, я себя спецом в таких вопросах не считаю, но уверена, что если бы рядом с картинами не было названий, никто бы из толпы ценителей и не догадался, что там изображено.

Я начинаю терять терпение:

– Настя!

– Да, поняла, поняла. Но мы же с ним как раз на выставке познакомились. Перед гигантским суши. Там как раз телевидение приехало, ну и репортер ко мне подошел – попросил поделиться впечатлением, – Настя заливисто хохочет. – Я могла бы соврать. Вздохнула бы томно, восхитилась. Но хоть иногда нужно говорить правду, да? Для разнообразия. Я и выдала всё, что думаю. Сказала, что хоть я и магистр филологии (а то!), но ничегошеньки в этом безобразии не поняла. Моя знакомая смотрела на меня с ужасом. Думаю, мой культурный уровень ее сильно разочаровал. А репортеру, кажется, понравилось – по телевизору мое интервью показали.

– Настя!

– Артур подошел ко мне, когда я одевалась в гардеробе. Сказал, что восхищен моей откровенностью и приглашает меня на чашечку кофе. Между прочим, ему и картины, и инсталляции понравились.

На всякий случай, я высказываю то, что вызывает у меня беспокойство.

– Слушай, Настя, а ты не думаешь, что он из категории «охотников за приданым»? Звучит ужасно глупо, но так бывает.

Она не возражает:

– Конечно, бывает. Уж я-то знаю. Нет, Артур не такой. Может быть, он и охотился бы за приданым, если бы догадывался, кто мой папочка. Но Питер – не Архангельск, там мой папочка известен мало. Да не волнуйся ты – я Артуру сказала, что живу в съемной квартире, что недавно окончила универ и теперь ищу работу.

Слова о работе я пропускаю мимо ушей. Как выясняется, зря.

– Нет, я, правда, ищу работу. На всякий случай. Папочка не обрадуется, когда узнает, что я встречаюсь с художником. На случай опалы нужно иметь хоть какой-то источник дохода.

– Ты собираешься работать?

Теперь хихикаю уже я. Это невежливо и не по-дружески. И Настя, наконец, обижается.

– По-твоему, я не могу работать? Все могут, а я не могу?

Я торопливо оправдываюсь:

– Можешь, конечно. Только зачем тебе это? На твоем месте половина из работающих девушек проголосуют против работы. Ты думаешь – это удовольствие – вставать в шесть утра и в битком набитом транспорте трястись в какой-нибудь пыльный офис, где человек человеку – волк?

Я говорю со знанием дела, как трудящийся человек.

Настя холодно спрашивает:

– Надеюсь, ты все-таки не возражаешь, если я попробую?

6

Затею Шмыгунь с работой я не воспринимаю всерьез. Но напрасно.

Настя звонит мне на следующей неделе – уже в Солгу.

– Я на работу устроилась! Ты же сомневалась, да? Да ты не думай, я не обижаюсь. А знаешь, куда устроилась? В турфирму, гидом. Одна потрясающая фирма предлагает иностранным туристам литературные экскурсии. Типа «По Пушкинским местам». Никогда бы не подумала, но на такие экскурсии огромный спрос.

Я в шоке.

– И что? У них нет своих гидов?

Настя хмыкает:

– Что значит «своих»? Конечно, у них есть гиды, но спрос определяет предложение, ты это знаешь? Они не только на русском такие экскурсии предлагают, но и на английском, немецком.

Я все еще не уверена в серьезности ее слов.

– Ты же, вроде, в английском не сильна.

Мне так и хочется добавить, что и в литературном русском тоже – но я героически сдерживаюсь.

– А им требовался гид со знанием французского и итальянского. А я зря, что ли, все школьные каникулы в Провансе тусовалась? Итальянский я знаю хуже – но разговаривать вполне могу. Правда, наших классиков ни на французском, ни на итальянском я еще не читала.

Тут я не выдерживаю:

– На русском, наверно, тоже.

– Да, – соглашается Настя. – И что? Если бы я их в школе читала, я все равно бы ничего не поняла. Их нужно в зрелом возрасте читать. Я уже «Евгения Онегина» на французском купила – оказывается, это вовсе не скучно.

Я топаю к подоконнику, на котором стоит недопитая пачка кефира, наливаю его в чашку.

– Ты уверена, что тебе это надо?

Настя отвечает с каким-то остервенением:

– Да! Имею я право хотя бы попробовать заработать что-то своими руками? Или языком? У меня есть диплом магистра филологии! Должен же он хоть какую-то пользу приносить? Начальницу отдела кадров диплом, кстати, очень впечатлил. Они даже собеседование по литературе устраивать не стали – только по французскому. Да ты не волнуйся, я же не буду строить из себя литературоведа. Я на экскурсиях буду на всякие интересные факты напирать – у кого с кем роман был, кто кого на дуэль вызвал и все такое. Я в интернете столько интересных статей нашла!

Я чуть не захлебываюсь кефиром.

– Настя, да они, может, специально в Питер приезжают, чтобы о творчестве любимых поэтов и писателей узнать. А ты им истории из желтой прессы рассказывать собираешься.

Она ничуть не смущена.

– Про творчество они и сами знают. Может, попадется на целый автобус один зануда, которому романтические истории не интересны, но его остальные туристы сразу образумят. О том, в каком году была написана поэма, можно и буклете прочитать. Нет, ты не думай – стихи я тоже им прочитаю – сначала по книжке, а потом, может, и выучу. Но разве плохо, если они услышат еще и что-нибудь новенькое о любимом поэте?

Я слизываю остатки кефира с верхней губы.

– Настюша, ты хотя бы бульварные газеты не читай, ладно? Там иногда такое пишут!

– Думаешь, я не понимаю?

Тут я вспоминаю, из-за кого, собственно, она решила приобщиться к труду, и спрашиваю: