Елена Архипова - Чужая женщина

– Себе решил бабенку прибрать?

– Вообще-то, она замужем, если Вы помните. А я и сам тут замазан. Их сыночек под шумок дом мне свой продал. Так что, не светит мне Ирина ни с какого боку!

На это Михалыч расхохотался и потом произнес:

– Хорошо! Ни тебе, ни мне! – он встал и протянул мне руку. Пришлось скрепить наш с ним договор рукопожатием. Он, хоть и паук, но слово своё держит.

– А сейчас, Саша, извини, но сам понимаешь, надо мне дочери любимой время уделить, а то что-то бледная она стала в последнее время. Отправлю я, пожалуй, дочь любимую в европейскую клинику на обследование. Как считаешь? И ещё, – он придвинул мне банковскую карточку обратно, – эта сумма будет увеличена вдвое, если дашь мне два часа. Считай, это тебе компенсация за моральный ущерб.

Ирина.

В одну из ночей Ирина вдруг проснулась от странной тревоги. Посмотрела на часы. Три часа ночи.

– Докатилась, мать! Уже и ночами не спишь! – буркнула в пустоту.

Выглянула в окно. На небе светила полная луна, шумели сосны.

– Полнолуние. Не хватало мне ещё повыть на Луну.

Тревога не проходила. Вспомнила, что не слышала, ни как сын домой вернулся, ни звука сообщения от него. Проверила по камерам. Да, на парковке стоял только её автомобиль. Машины сына не было. Макс, конечно, уже далеко не ребёнок, и не в первый раз он дома не ночует, но он всегда ей писал, предупреждая об этом. Выходные не в счет. На выходных он был в своем доме. Они уже привыкли к такому. Всех всё устраивало. Ей было достаточно короткого сообщения от сына, как правило, это было: "У меня всё хорошо. Сегодня я не приеду". И её короткое в ответ: "Ок". И всё. И мама спокойна!

– Нет, мать, в три часа ночи ты не пойдешь проверять, у себя ли в доме сыночка! – внушала она сама себе, спускаясь на первый этаж, – в дом не пойду. А до парковки его дойду. Если машина на месте, то всё понятно, – сама же себе отвечала Ирина, натягивая кардиган на пижаму.

Парковка перед домом сына из окон их дома была не видна, поэтому и пришлось ей выходить на улицу и идти проверять, у себя ли дома сын. Машина сына стояла на парковке.

– Идиотка! – обругала сама себя и вернулась в дом.

Сна всё равно не было. Она заснула только под утро, а потому, когда открыла глаза, то пришла в ужас. На часах было 9 часов утра. Обычно в это время она была уже на работе.

– Проспала! С ума сойти!

По дороге на работу раздался звонок телефона. Номер был ей незнаком. В груди опять шевельнулось беспокойство.

– Слушаю. Ирина, – она всегда так отвечала на звонки с незнакомых номеров.

– Это Вас из больницы беспокоят. Я звоню по просьбе Антона Пашкова.

– С ним всё в порядке?

– Да, да! Его из реанимации в интенсив перевели.

– Это, значит, что к нему можно сегодня приехать, да? – обрадовалась Ирина.

– Да, можно, но только после обхода врача. И Антон просил Вас, чтобы Вы ему телефон привезли.

– Да, хорошо. Спасибо Вам большое! Простите, не знаю Вашего имени.

– Ольга.

– Спасибо Вам, Оля. Передайте Антону, что я сегодня приеду и всё привезу.

– Хорошо, передам.

Называя своё имя, девушка почему-то смутилась. А Ирина улыбнулась. Ну, Антоша, ну, дамский угодник! Даже лёжа на больничной койке, очаровал девушку настолько, что она согласилась позвонить и сообщить. Так, стоп! А Марина?

– Нет уж, угодник ты хренов, Марину я тебе обижать не позволю! Девчонка дышать в его сторону боится, а он там с Олями всякими флиртует.

После новости о том, что Антон идёт на поправку, настроение улучшилось. Осталось только съездить в полицию и забрать его телефон.

На работе всё было под контролем. Её постоянного присутствия не требовалось. Персонал работал чётко и слажено. Ирину уважали, зарплаты она платила хорошие и вовремя, а потому за рабочие места все держались. В новом фитнес центре администратор Ася, после вызова "на ковер", как говорили раньше, а точнее в кабинет пред ясны очи директора, отношение свое к работе поменяла. Пришлось, правда, пригрозить увольнением, если вдруг, не приведи Господь, кто-нибудь из посетителей "случайно" поскользнется и упадет. Девушка всё поняла, а дальше время покажет.

Ирина уехала в полицию, и по дороге опять появилось это чувство тревоги. Да что ж такое то? Всё встало на свои места, когда она зашла в кабинет к следователю Дружинину, который вел дело о покушении на Антона, и услышала:

– Ну, ты смотри! На ловца и зверь бежит! Тимеева Ирина Станиславовна?

– Да, – Ирина даже слегка растерялась, – в каком смысле "на ловца и зверь бежит"?

– За сына пришли хлопотать?

– Что? Нет. Я хотела узнать, могу ли я забрать телефон Антона Пашкова. Подождите, а причем здесь мой сын?

– Да Вы присаживайтесь, присаживайтесь, – следователь сделал приглашающий жест в сторону стула у его стола.

Ирине ничего не оставалось, как опуститься на предложенный стул.

– Так что Вы там про телефон спрашивали?

– Я спрашивала, могу ли я забрать телефон Антона. Ему стало лучше, и он попросил привезти ему его телефон.

Следователь выдвинул один из ящиков своего стола, достал из него телефон Антона в полиэтиленовом пакете и протянул Ирине со словами:

– Да, телефон можете забрать. Сейчас вот здесь только распишитесь, что получили телефон.

Ирина расписалась, убрала телефон Антона в сумку и, наконец, задала вопрос:

– Я правильно понимаю, что мой сын задержан?

Следователь Игорь Владимирович Дружинин с интересом посмотрел на сидящую перед ним женщину. Взволнована, да, но держится хорошо. Красивая, умная, богатая, ухоженная. Гардероб продуман, это даже он, мужик понимает. И духи! О, да! Он, как человек некурящий и работающий в закрытом помещении, в не самом большом, кстати, кабинете, оценил запах её духов, который пришел вслед за ней в его кабинет. Духи приятные, не раздражающие. Он знал, что Ирина хозяйка двух фитнес центров, а значит, она наверняка в день зарабатывает его месячную зарплату. Но ведёт себя, адекватно, не кричит, не давит своим авторитетом и знакомством с всесильными мира сего. Один адвокат Давыдов, нанятый ею для защиты мужа, чего стоит! Следователю понравилось, что Ирина, одна из немногих, употребила правильное "задержан". А то ведь обычно все в истерику бросаются: "За что арестовали моего сыночка". Да, эта женщина определенно следователю нравится.

– Да, Ирина, Вы правильно понимаете. Ваш сын задержан по обвинению в покушении на Антона Пашкова.

– Что?

А следователь, оценив вот это короткое и совсем неистеричное "Что", продолжил:

– Скажите, где Вы были в ночь с 13-го на 14-е этого месяца?

– Сына в приёмный покой возила. Испугалась, что у него аппендицит.

– А почему не вызвали скорую помощь?

– Потому что я – мать-наседка, как говорит мой муж. Пока бы я объясняла, как к нам проехать…, – она вздохнула, чуть качнула головой и закончила:

– Проще было самой сорваться среди ночи и отвезти до приёмного покоя.

Ирина отвечала, не задумываясь, но и не заучено, по бумажке. Взгляд свой не отводила, даже наоборот, не сводила глаз с него, Игоря, пытаясь понять, что происходит.

– А почему сын сам скорую не вызвал? Почему Вам позвонил?

– Он на неделе живет у нас. Точнее в нашем доме. Я сама услышала, что ему плохо. Пошла вниз за водой, проходила мимо его спальни и услышала. Дальше всё просто. Да, я не отрицаю того, что я наседка. Оделась быстро, усадила сына в машину и привезла в приемный покой, – она выдохнула и усмехнулась, – там, кстати, тоже удивились, почему я его сама привезла.

– В котором часу Вы его привезли?

– Ближе к половине третьего. Да, точно, в половине третьего я в приемном покое на часы смотрела, когда Макса на каталке увезли. Да у них и время нашего визита зафиксировано, вот смотрите, – она достала из сумки листок, который, по счастливой случайности, так и лежал в одном из отделений сумки, и протянула его следователю.

Следователь взял листок, внимательно всё прочитал и, отложив в сторону, задал следующий вопрос:

– А когда сын Вас разбудил, он был одет?

– Нет. Не он меня разбудил. Я вечером выпила кофе и никак не могла уснуть. Ещё и муж рядом храпел. Последний раз посмотрела на часы и сама себя обругала, что уже почти два часа ночи, а я всё не сплю. Пошла вниз за водой и услышала стон из комнаты сына, – Ирина замолчала, – погодите! В эту же ночь в Антона стреляли! Так Вы думаете, что это Макс в него стрелял??

– Долго просидели в приемном отделении? – следователь проигнорировал её вопрос.

– Макса сразу увезли на каталке. Часа через два он вышел сам. У него гастрит с детства. Вот обострение случилось. Выписали таблетки и отпустили домой. Всё.

***

Домой из полицейского участка они с Максом возвращались вместе. Сын молчал. Ирина тоже. Говорить не хотелось обоим. Но тишину первым нарушил сын:

– Мам, я всё равно уеду через три дня.

– Штрафа не боишься?

Услышав вопрос, он удивленно посмотрел на мать:

– А тебя только это интересует? А как же нравоучения? А как же "Сынок, ты у меня хороший мальчик и зачем ты связался с Жоржем? Он – плохой мальчик, не дружи больше с ним. А Кристина вообще чужая невеста, она тебя плохому научит"?

– Макс, что происходит? – Ирина припарковалась на обочине, не доехав до дома совсем немного, – хочешь поговорить об этом? Макс, серьёзно?

Сын молчал, а Ирина продолжила:

– Слушай, ты же всегда говорил, что мы не даём тебе с отцом жить так, как тебе этого хочется. Вот я даю. Живи! Лети, куда хочешь. Живи, с кем хочешь. Что опять не так?

– Да всё не так, мам! Отец всю вашу с ним совместную жизнь гулял от тебя направо и налево, а ты всю жизнь делала вид, что не знаешь! Это что с вами не так? У него синдром охотника: догнать, завалить, отыметь! У тебя синдром страуса: зарыться в свои переживания, работу, гиперзаботу обо мне! Вы же не только мне всю жизнь врёте, что у нас семья, достойная подражания, вы СЕБЕ врете! Так что это ты мне, мама, скажи, что с тобой не так? Я же мужчина, я же вижу, КАК на тебя все мужики реагируют! Зачем ты с ним живёшь? Зачем разрешаешь ноги о себя вытирать? Ну, что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!