Юлия Шепелева - Чужая жизнь

Луиза показывала комнаты одну за другой.

– А это наша библиотека. Мы часто читали здесь вместе, – она указала на большое мягкое кресло возле окна.

В конце коридора оставалась еще одна дверь. Коснувшись ручки, женщина на миг замерла, а потом тихо произнесла:

– Я не позволяю здесь ничего менять с тех, как ты пропал… Вернее, с тех пор, как мы отправились в Шотландию.

Они прошли внутрь – комната была окрашена в голубые тона.

– Я жил здесь?

– Да.

Николас медленно шел по комнате, внимательно разглядывая все вокруг со странным чувством. Он не мог понять, действительно ли обстановка ему знакома, либо у него просто разыгралось воображение.

На столе у окна стоял настоящий штурманский глобус и лежала стопка книг. Ник открыл и немного полистал одну из них – на полях он заметил пометки – это был определенно его почерк. На полке у стола скопилась целая армия игрушечных солдатиков, а рядом – снова книги.

Шкаф у противоположной стены тоже был полон книг, которые подпирали макеты кораблей.

Вдруг в углу Николас увидел деревянную лошадку-качалку, белую, с черными гривой и хвостом. Она выглядела почти как настоящая за исключением своих размеров. Ник подошел к ней и, присев на корточки, коснулся.

– Это была твоя любимая, – тихо произнесла Луиза. – Ты не давал убирать ее из комнаты, даже когда стал слишком большим, чтобы кататься на ней. Ты вообще обожал лошадей. И море. Отец сажал тебя в седло вместе с собой, едва ты научился ходить, и брал на корабли с самого раннего возраста.

Внезапно картины прошлого стали всплывать в памяти Николаса одна за одной.

– Отец подарил мне ее на Рождество, – произнес он, сам не понимая, почему так уверен в своих словах. – Точнее, за день до праздника, не выдержал и вручил, и я свалился с нее сразу, как только забрался впервые.

Глаза Луизы осветились радостью.

– Пока я не слезал с лошади, Сьюзан тоже попросила лошадку, и папа посадил ее к себе на плечи.

– Так и было.

Николас улыбнулся, продолжая удивляться, отчего вдруг начал всё вспоминать. Он поднялся и снова подошел к столу.

– А глобус… Его мне отдал капитан одного из кораблей отца…

– Да.

В растерянности Ник почесал затылок и в который раз огляделся. Комната словно ожила перед его глазами. Он увидел самого себя мальчишкой.

Ник взглянул на мать и вспомнил, каким было ее лицо тогда, в прошлом – таким же красивым, но только без морщин грусти, с широкой улыбкой и светящимися голубыми глазами. Он вспомнил, как она читала ему в библиотеке, как он сам потом читал маленькой сестре.

С его души будто свалился тяжелый камень, он всё еще не мог поверить, но, кажется, наконец-то нашел себя.

– Теперь ты веришь, что всё это не просто совпадение?

– Видимо, да. Я… пока не совсем понимаю, что происходит в моей голове сейчас.

– Я думаю, воспоминания постепенно вернутся, и всё встанет на свои места.

Николас заметил в глазах Луизы слёзы.

– Всё это время я жила в глубоком отчаянии. Если бы не Сьюзан, не знаю, что было бы со мной. Да, мне часто мерещились и твой отец, и ты, но я никогда не позволяла себе так кидаться на людей на улице, как сегодня. Я напугала тебя, но и сама испугалась. Ты так похож на отца, что это показалось мне невероятным. Будто я увидела призрак.

– Я и был призраком… – тяжело вздохнул Ник.

Мать шагнула к нему и ласково обняла, Николас замер, боясь спугнуть нахлынувшие воспоминания.

– Сколько мне лет? – вдруг спросил он.

– Двадцать восемь, – не задумываясь, ответила Луиза. – Я каждый год в твой день рождения считаю, сколько тебе могло бы исполниться. А еще я всегда представляла, каким бы ты мог вырасти. Я знала, что ты будешь похож на Уолтера… – она снова окинула его внимательным взглядом и сказала: – Только, кажется, ты выше. Да, так и есть, – а потом улыбнулась: – Но разве высокий рост считался когда-нибудь у мужчин недостатком.

Ночевать Николас остался в своем, как он теперь был сам уверен, родном доме, хотя и собирался уйти, но Луиза уговорила его.

За день воспоминаний проявилось столько, что под вечер у Ника разболелась голова. Единственное, чего он не мог вспомнить – нападение на корабль и то, как в итоге оказался на берегу возле Мэйвена.

– Не думай об этом, – посоветовала мать, – воспоминания вернутся, когда будет нужно.

Николас так устал, что уснул практически мгновенно, вот только спал беспокойно от постоянно возникающих, позабытых когда-то образов.

– Мальчишка… что ты можешь…

От знакомой фразы и жуткого смеха Ник резко проснулся.

Он точно помнил этого пирата и видел его не только в день, когда спас Вейланда. Разбойник с длинной и уже тогда совсем седой бородой был одним из тех, кто схватил его на корабле отца.

Николас зажмурился, пытаясь поскорее прогнать из воспоминаний то, что видел, но картина, наоборот, казалась слишком четкой. Отец заслонял его собой, подталкивая сына к шлюпке, чтобы тот мог успеть сбежать. Его зарезали прямо у Ника на глазах. От ужаса мальчик застыл, и, пользуясь моментом, пираты его схватили.

Тогда он не понимал, почему его не убили сразу, а лишь кинули в какое-то темное помещение в трюме корабля. Ник пытался вырваться, за что его начали безжалостно избивать.

Бандиты думали, что он потерял сознание, но Николас все слышал.

– Не вздумай убить мальчишку, – говорил кому-то все тот же бородатый. – На корабле были богачи, он хорошо одет, наверняка сын кого-нибудь из них. Узнать бы, кого – потребуем выкуп. За него могут дать много деньжат.

Каждый день к нему приходили с одним и тем же вопросом:

– Как твое имя?

Ник молчал. Он понимал, что не может назвать ни имени, ни тем более, фамилии, чтобы не дать им выманить деньги с родителей. Ведь его они все равно в итоге убьют – в этом подросток не сомневался.

Он молчал, и за это его избивали. Так, чтобы помучить как следует, но оставить живым. Пираты даже не связывали пленника, потому что били так, что он далеко не сразу приходил в себя.

Потом его перевели на сушу, в похожую каморку, и на какое-то время перестали приходить.

А потом снова вернули на корабль.

– Не хочешь возвращаться к родителям – продадим в рабы. Думаешь, на тебя не найдется покупатель? Еще как найдется.

Николас уже не понимал, сколько находится в плену. Месяц, два, больше?

Следить за его состоянием назначили старика. Он приносил ему еду и всякий раз тормошил при первых признаках потери сознания.

Когда он уходил, Николас часто слышал его слова: “Совсем измучили беднягу”.

В один из вечеров команда удачно напала на проходившее мимо судно и в честь этого устроила настоящий пир. Ник слышал, как пираты праздновали, и от стоявшего шума не сразу понял, что возле двери его зовет старик.

– Эй, парень, если ты попадешься, не говори им про меня. Мне осталось недолго, но хотелось бы умереть спокойно. Дверь будет открыта. Вся команда на палубе со стороны носа. Одна из шлюпок сзади старая, ее легко отвязать. Только не попадись матросам – ни трезвым, ни тем более, пьяным.

И тут же исчез, словно его не было.

Николас не представлял, как проберется наверх, никому не попавшись, когда даже шел с трудом. Однако ему удалось сбежать, чудом оставшись незамеченным. Видимо, пиршество было слишком бурным.

Вот только далеко уплыть не получилось – начался сильный шторм. Лодку бросало из стороны в сторону, мальчик еле держался, в итоге сильная волна разбила шлюпку. Ник пытался плыть, хватаясь за ее остатки, потом и совсем без нее. А после перестал понимать, что происходит, пока не очнулся на берегу под испуганными взглядами Маркуса и Катрины Эддингтонов.

Николас и сейчас с удовольствием забыл бы те события, но теперь не мог. И спать уже, конечно, не хотелось. Он оделся и вышел из спальни. Рядом с его комнатой находилась гостиная, через открытые двери в коридор проникал свет.

В кресле перед камином сидела Луиза, лицо ее было задумчивым, но теперь без следов отчаяния, их место заняло спокойствие. Услышав шаги, она обернулась и пробормотала извиняющимся голосом:

– Я не могла уснуть… Боялась, если закрою глаза, ты исчезнешь.

– Но я все еще здесь, – мягко улыбнулся Ник, а потом снова стал серьезным, – Я вспомнил… Вспомнил, как пираты держали меня у себя на корабле.

Он опустился прямо на ковер перед креслом Луизы и всё рассказал.

– Мой мальчик… – с невероятной жалостью в голосе мать протянула руку и коснулась его волос, а затем погладила по голове.

– Но это еще не всё. Те же пираты напали на корабль, где я служил, год назад, и я, защищаясь, убил того, кто был одним из моих похитителей. Он еще тогда показался мне знакомым.

– Ты убил его не из мести, поэтому не стоит винить себя.

– Сейчас мне кажется, что я убил бы и из мести, если бы вспомнил, кто он. Не за себя, за отца.

– Будь я на твоем месте, тоже захотела бы всё забыть. Хотя я бы вряд ли выжила…

Некоторое время они сидели молча, наблюдая за пламенем в камине. Потом Луиза снова повернулась к сыну:

– Сегодня ты рассказал о себе, но, я думаю, далеко не всё. Мне так хочется узнать больше о том, как ты жил.

Ник вздохнул, не сводя глаз с огня:

– Я совершил столько ошибок…

– Все мы совершаем ошибки. Вопрос в том, можем ли мы их потом исправить.

– Какая ужасная погода! – возмутилась Мадлен, глядя в окно на проливной дождь.

– Вы очень вовремя приехали ко мне, – улыбнулась Катрина. Она сидела в кресле с книгой, периодически отвлекаясь на беседу с кузиной.

Мадлен вместе с мужем и детьми пожаловали в гости к родственнице на несколько дней и успели сделать это, как раз до того, как с неба полил дождь, не прекращавшийся уже сутки.

– Действительно. В такую сырость никому не пожелала бы перемещаться по улице даже в пределах одного города.