– Но, кажется, не преуспели, – ядовито заметила я.

– К сожалению, не преуспел. – Дугал пожал плечами. – Если там за старшего оставался прежний офицер, я мог бы по крайней мере избавить Джейми от второй порки, но Рэндолл только принял командование. Меня он не знал и был не расположен прислушиваться к моим просьбам. Мне тогда пришло в голову, что он решил на Джейми продемонстрировать свой нрав и несгибаемость. Чтобы людям не пришло в голову, что он может дать слабину. Ежели ты командуешь мужчинами, будь тверд. Либо завоюй их уважение, либо запугай их.

Я вспомнила выражение лица молодого капрала и подумала, что способ, выбранный Рэндоллом, очевиден.

Глубоко посаженные глаза Дугала уставились на меня с нескрываемым любопытством.

– Вы знали, что это сделал Рэндолл. Джейми вам об этом рассказывал?

– Немного.

– Значит, он хорошо к вам относится, – проговорил Дугал. – Обычно он не рассказывает никому.

– Даже представить себе не могу почему, – съязвила я.

До сих пор, когда мы прибывали в очередную таверну, я прислушивалась, задерживая дыхание, к тому, о чем говорят мужчины, и успокаивалась, лишь убедившись, что они просто устроились поболтать и выпить у камина. Дугал понял, о чем я думаю, и насмешливо улыбнулся.

– Ну, мне об этом незачем было рассказывать, поскольку я и без того знал.

Он опустил руку в странную темную воду и потревожил ее, поднялось облачко сернистых испарений.

– Не знаю, как заведено в Оксфордшире, – продолжил он все с той же насмешливой улыбкой, от которой я почему-то почувствовала себя неуютно, – но здесь у нас леди обычно не бывают на таких зрелищах, как наказание плетьми. Вы когда-нибудь видели подобное?

– Нет, и не хотела бы, – ответила я. – Но могу представить, что происходило, если остались такие рубцы, как на спине у Джейми.

Дугал покачал головой и брызнул водой в любопытную сойку, подобравшуюся слишком близко.

– Нет, барышня, извините, конечно, но вы ошибаетесь. Воображение – штука полезная, но видеть своими глазами, как раздирают голую спину, дело иное. Скверное зрелище, рассчитанное на то, чтобы сломить человека – и часто люди не выдерживают.

– Но не Джейми.

Ответ мой прозвучал поспешнее, чем мне хотелось, но Джейми был моим пациентом, а потом мало-помалу стал другом. Я не имела ни малейшего желания обсуждать его тайны с Дугалом, но невольно уступала некоему болезненному любопытству. Я никогда не встречала человека более откровенного и вместе с тем более загадочного, нежели молодой Мактавиш.

Дугал коротко рассмеялся и провел мокрой рукой по волосам, приглаживая пряди, выбившиеся за время бегства – я считала это именно бегством – из гостиницы.

– Ну, надо сказать, что Джейми достойный отпрыск своего семейства, – не люди, а камни, а он самый твердый из всех.

В словах Дугала, произнесенных брюзгливым тоном, звучало уважение.

– Джейми сказал вам, что его наказали плетьми за побег? – спросил он.

– Да.

– Он перелез через стену, едва стемнело, в тот самый день, когда его привезли туда. Случай типичный, потому что условия содержания заключенных не отличались строгостью, но англичане установили ночное патрулирование по периметру. Клерк рассказал мне, что Джейми ввязался в драку с солдатами, и судя по его виду, драку серьезную, но он дрался один против шестерых, да еще вооруженных мушкетами, так что продержался недолго. Ночь он провел в цепях, а наутро его первым делом повели к столбу, возле которого наказывали плетьми. Экзекуцию назначили сразу после поверки, чтобы дать пищу для размышлений на целый день. На этот раз к плетям были приговорены трое, Джейми – последний в очереди.

– Вы в самом деле видели это?

– О да! И я скажу вам, барышня, смотреть, как мужчин порют плетьми, – зрелище не из приятных. Мне, к счастью, не доводилось испытать это на своей шкуре, но думаю, что ждать своей очереди тоже не сладко. Наблюдать, как хлещут кого-то, и знать, что это ждет и тебя… не приведи господи!

– Не сомневаюсь, – пробормотала я.

Дугал кивнул.

– Вид у Джейми был мрачный, но он не реагировал, даже когда слышал крики и другое… вам приходилось слышать, как разрывается живая плоть?

– Уфф!..

– Точно так же думал я, барышня, – сказал Дугал, поморщившись при воспоминании. – Не говоря уже о крови и рубцах.

Он сплюнул, стараясь не попасть в воду или на ограду водоема.

– Меня просто наизнанку выворачивало от этого зрелища, а я не из брезгливых, прямо вам скажу.

Дугал помолчал и продолжил свой ужасный рассказ:

– Пришел черед Джейми – он пошел к столбу. Другого пришлось бы волочить, но только не его. Подходит и протягивает капралу руки, чтобы тот снял наручники.

Капрал потом хотел взять его за руку и поставить куда нужно, но он его оттолкнул и отступил на шаг. Я было решил, что Джейми задумал дать стрекача, но он просто стянул рубашку. Она была вся рваная и грязная, как тряпка, но Джейми сложил ее так аккуратно, словно свою воскресную. Сложил и опустил на землю… Ну, подходит он к столбу, прямой, как на построении, и поднимает руки, чтобы их привязали.

Солнце, пробиваясь сквозь листву, покрыло Дугала тенистым узором; казалось, будто смотришь на него через кружевную салфетку. Я улыбнулась сравнению, и Дугал одобрительно кивнул мне, полагая, что улыбка относится к рассказу.

– Да, барышня, подобная смелость встречается редко. И заметьте, причина не в неведении: только что у него на глазах отхлестали двоих, Джейми знал, на что идет. Храбрость в сражении для шотландца дело обычное, вы это знаете, но победить страх, когда ты не в бою, – редкое свойство. Джейми тогда было всего лишь девятнадцать, – добавил Дугал.

– Смотреть на это было, наверное, просто ужасно, – сказала я не без иронии. – И как вам не заплохело.

Дугал уловил иронию, но предпочел ее не замечать.

– Я и в самом деле едва не лишился чувств, барышня, – заговорил он снова, задумчиво глядя вперед. – Кровь появилась после первого же удара, а через минуту спина у парня стала красно-синей. Он не кричал и не просил пощады, не уворачивался от плети. Он просто прижался лбом к столбу и так стоял. Может, вздрагивал, когда плеть опускалась на спину, но и только. Сомневаюсь, чтобы мне хватило выдержки на такое, да и мало у кого хватило бы. Джейми потерял сознание после половины ударов, его облили водой, а затем завершили начатое.

– Все это ужасно, – сказала я. – Зачем вы мне рассказываете?

– Я еще не закончил, – сказал на это Дугал, вытащил из ножен кинжал и принялся кончиком чистить ногти.

Он вообще тщательно следил за собой, хотя в дороге соблюдать чистоту было трудно.

– Джейми обвис на веревках, кровь текла по спине и пачкала его килт. Я не думаю, что он потерял сознание, просто чувствовал себя слишком скверно, чтобы встать. Но как раз в это время капитан Рэндолл спустился во двор. Не знаю, почему он отсутствовал во время экзекуции, возможно, у него были какие-то дела.

Джейми увидел его и додумался закрыть глаза и опустить голову, как будто он в обмороке.

Дугал сдвинул брови, сосредоточившись на ногте.

– Капитан был явно обескуражен тем, что Джейми отхлестали в его отсутствие: кажется, он хотел приберечь это удовольствие для себя. Но тут уж ничего нельзя было поделать. И тогда он придумал расследовать обстоятельства побега Джейми.

Дугал принялся ощупывать лезвие кинжала, отыскивая неровности, а затем начал точить его о камень, на котором сидел.

– Начал Рэндолл с того, что запугал нескольких солдат так, что они чуть в штаны не наложили. Со словами этот тип управляется недурно, стоит отдать ему должное.

– Да, этого у него не отнимешь, – согласилась я.

Кинжал ритмично скрежетал по камню – ширк-ширк, туда-сюда; когда лезвие натыкалось на особенно твердый участок, из-под него вылетала искра.

– Ну, в ходе этого расследования выяснилось, что у Джейми, когда его схватили, при себе обнаружили ломоть хлеба и кусок сыра – он прихватил их с собой, готовясь к побегу. Выяснив эту деталь, капитан улыбнулся такой улыбкой, какую мне не хотелось бы увидеть у моей бабушки. Он объявил, что кража является серьезным преступлением, и наказание должно соответствовать – и приговорил Джейми к еще сотне ударов плетьми немедленно.

Я невольно вздрогнула.

– Это убило бы его!

– Да, то же самое сказал и гарнизонный доктор. Он заявил, что не может этого позволить, что по совести заключенному необходима неделя, чтобы он поправился и смог выдержать вторую экзекуцию.

– Как милосердно с его стороны! – воскликнула я. – По совести, скажите на милость! А что на этот счет сказал капитан Рэндолл?

– Он сперва огорчился, однако потом смирился. Тогда главный сержант, который умел распознать настоящий обморок, отвязал Джейми. Парня шатало, однако он устоял на ногах, и несколько человек его подбодрили, хоть капитану это и не понравилось. Не по вкусу ему пришлось и то, что сержант поднял рубашку Джейми и подал ее ему, но остальные это одобрили.

Дугал повертел лезвие в руках, проверяя, хорошо ли наточилось, положил кинжал на колено и посмотрел мне прямо в глаза.

– Понимаете, барышня, очень легко быть храбрым, когда сидишь в таверне с кружкой эля. Куда труднее становится, если торчишь на карачках на промерзшем поле, а мушкетные пули свистят у тебя над ухом и колючий вереск царапает задницу. Но еще труднее стоять лицом к лицу с врагом, когда кровь твоя льется тебе на ноги.

– Вот бы не подумала, – сказала на это я, хотя мне было дурно от его рассказа.

Я опустила обе руки в воду, чтобы остудить запястья и приободриться.

– На той же неделе я снова поехал повидаться с капитаном Рэндоллом, – сказал Дугал, как будто оправдываясь. – Мы с ним потолковали, и я даже предложил ему выкуп…

– Я впечатлена… – проговорила я, но опустила глаза, встретившись взглядом с Дугалом. – Нет, в самом деле. Это было великодушно с вашей стороны. Полагаю, Рэндолл отклонил ваше предложение?