– Хочу, – отозвалась я, но она, пропустив мой ответ мимо ушей, бесцеремонно стянула с меня сорочку и поставила меня на середину комнаты для дальнейших манипуляций.

Спустя немного времени я уже сидела на кровати, полностью одетая, растерянная и в то же время воинственная, но вполне ожившая благодаря стакану портвейна, которым меня снабдила добрая женщина. Я медленно потягивала второй стакан, пока моя благодетельница пыталась расчесать мои волосы гребнем.

Я дернулась, пролив портвейн, когда дверь отворилась снова. «Час от часу не легче», – зло подумала я. В комнату вошли двое, Мурта и Нед Гоуэн, и у обоих на лицах было написано осуждение. Мы обменялись взглядами с Недом, а Мурта тем временем медленно обошел вокруг кровати, разглядывая меня со всех сторон. Вернулся к Неду и что-то негромко ему сказал – я не расслышала слов. Бросив на меня последний негодующий взор, Мурта и Нед удалились, затворив за собой дверь.

Моя прическа наконец-то удовлетворила женщину: она зачесала волосы со лба и собрала их в пучок на макушке так, чтобы кудряшки падали сзади на шею, а на щеках возле ушей она уложила два идеально ровных колечка. Волосы были стянуты так сильно, что казалось, с меня снимают скальп, но отражение в зеркале, протянутом мне женщиной, выглядело очень даже неплохо. Я почувствовала себя нормальным человеком и даже нашла в себе силы поблагодарить женщину за ее старания. Она оставила мне зеркало и ушла, заметив на прощание, что очень приятно выходить замуж летом – так много цветов, которыми можно украсить волосы.

– Мы, идущие на смерть, – произнесла я, обращаясь к своему отражению, и салютовала самой себе.

Потом я рухнула на постель, прикрыла лицо влажным полотенцем и снова уснула. Мне снился приятный сон – какие-то зеленые луга, усеянные дикими цветами, но увы, то, что я принимала во сне за дуновение легкого бриза в рукавах, оказалось наяву чьими-то руками, которые тормошили меня. Я рывком села на постели и начала слепо отмахиваться.

Кое-как разлепив веки, я вдруг увидела перед собой не свою крохотную комнатку, а некое подобие переполненной станции метро: передо мной были Нед Гоуэн, Мурта, хозяин гостиницы, его жена и долговязый юнец – видимо, сын хозяина – с целой охапкой цветов в руках, чей аромат я ощутила во сне. Была тут и молодая женщина с круглой плетеной корзинкой, она приветливо улыбалась мне, обнаруживая отсутствие нескольких зубов.

Как выяснилось, это деревенская портниха, вызванная для того, чтобы восполнить нехватку вещей в моем гардеробе, подогнав по фигуре платье, которое благодаря своим связям смог найти хозяин гостиницы. Нед держал платье; перекинутое через руку, оно напоминало убитого зверя. Разложенное на кровати, оно оказалось изысканным туалетом из тяжелого кремового атласа, с низким вырезом и отдельным корсажем, усеянным маленькими пуговками, обтянутыми материей; на каждой из них золотыми нитками была вышита геральдическая лилия. Линия декольте и рукава-колокольчики были богато украшены кружевом, так же как и подол вышитой верхней юбки из шоколадного бархата. Хозяин гостиницы буквально утопал в ворохе нижних юбок, который он нес, его щетинистые бакенбарды едва виднелись среди пены оборок.

Я взглянула на пятно от портвейна на моей серой саржевой юбке – и тщеславие победило. Если мне и в самом деле предстояло вступить в брак, я не хотела выглядеть словно деревенская пьянчужка.

После короткого периода бурной деятельности – я при этом стояла недвижимо, словно портновский манекен, а все остальные метались по комнате, оглаживая ткань, передавая друг другу вещи, спотыкаясь и критикуя результаты, – все было готово, включая цветы в волосах, которые украсили белыми астрами и желтыми розами. Сердце у названного манекена при этом бешено колотилось под кружевным тесным корсажем. Платье подогнали не очень профессионально, а еще оно сохраняло достаточно сильный запах предыдущей владелицы, однако шелк был тяжелый и дивно шуршал вокруг моих ног от соприкосновения со складками и оборками нижних юбок. Я чувствовала себя королевой – и не такой уж дурнушкой.

– Вы не заставите меня сделать это, так и знайте! – угрожающе прошипела я в спину Мурте, спускаясь следом за ним по лестнице.

Но мы оба отлично знали, что мои слова – просто блеф. Если у меня когда и были возможность и сила духа противостоять Дугалу и попытать удачи с англичанами, то они улетучилась вместе с парами виски.

Дугал, Нед и все остальные сидели в буфетной возле лестницы, выпивая и обмениваясь любезностями с местными жителями, которым, как видно, во второй половине дня было нечего делать, кроме как болтаться здесь.

Дугал увидел меня, когда я медленно спускалась по лестнице, и внезапно замолчал. Вслед за ним умолкли и остальные, и я очутилась перед ними, окруженная весьма лестным облаком почтительного восхищения. Глубоко посаженные глаза Дугала не спеша оглядели меня с головы до ног, и он кивнул с явным одобрением.

Как бы там ни было, но уже немало времени прошло с тех пор, как мужчина смотрел на меня подобным образом, и я как можно грациознее кивнула в ответ.

После недолгого молчания собравшиеся в буфетной разразились комплиментами, и даже Мурта позволил себе еле заметную улыбку, удовлетворившись результатами своих усилий.

«И кто тебя назначил законодателем мод?» – сердито подумала я, но в глубине души признала, что именно его нужно благодарить за то, что я венчаюсь не в серой сарже.

Венчаюсь. Господи! Портвейн и кремовые кружева временно вернули мне приподнятое настроение, и я позабыла о значительности момента. Теперь же я отчаянно ухватилась за перила у основания лестницы, пораженная свежим осознанием, как ударом в живот.

Окинув собравшихся взглядом, я заметила, что на месте не все. Жениха моего тут не было. Приободренная мыслью о том, что ему, возможно, удалось удрать через окно и теперь он уже далеко, я приняла очередную порцию вина из рук хозяина постоялого двора, прежде чем последовать за Дугалом на улицу.

Нед и Руперт пошли за лошадьми. Мурта куда-то исчез, должно быть, отправился на поиски Джейми.

Дугал поддерживал меня одной рукой – под предлогом того, что я могу оступиться в своих длинных и узких шелковых туфлях, но на самом деле чтобы не дать мне сбежать в последнюю минуту.

Стоял теплый денек по шотландским меркам, то есть туман был не настолько густым, чтобы превратиться в мелкий дождь. Внезапно дверь гостиницы распахнулась – и явилось солнце в образе Джеймса. Если я выглядела очаровательной невестой, то жених выглядел просто невероятно. Я замерла с открытым ртом.

Шотландский горец при всех регалиях в любых обстоятельствах являет собой впечатляющее зрелище – всякий шотландский горец, даже старый, некрасивый или мрачный. А при виде стройного, отнюдь не безобразного молодого шотландского горца попросту перехватывает дыхание.

Густые золотисто-рыжие волосы были приглажены и падали волной на воротник тонкой батистовой сорочки со складками спереди, широкими рукавами и кружевными манжетами, которые повторяли каскад накрахмаленного жабо, заколотого рубиновой булавкой.

Тартан у Джейми был алым с черными полосками и выделялся на фоне тартанов клана Маккензи, выдержанных в более спокойных оттенках зеленого с белым. Пламенеющая шерсть пледа, скрепленного круглой серебряной брошью, складками ниспадала с правого плеча; на талии он был перехвачен поясом с серебряной отделкой, и спускался мимо икр, обтянутых шерстяными чулками, немного не доходя до кожаных башмаков с серебряными пряжками. Меч, кинжал и спорран из барсучьего меха дополняли ансамбль.

Ростом больше шести футов, с широкими плечами, красивый, он сейчас ничуть не походил на неряшливо одетого конюха, каким я привыкла его видеть, – и он это знал. Стукнув каблуками, он поклонился мне с безупречным изяществом и проговорил:

– К вашим услугам, мадам. – Но в глазах у него искрилось озорство.

– О, – слабым голосом отозвалась я.

Мне до сих пор не приходилось видеть, чтобы не слишком разговорчивый Дугал вообще потерял дар речи. Его густые брови взлетели вверх, он на свой лад не меньше моего был потрясен появлением Джейми.

– Ты что, спятил? – выговорил он наконец. – Что, если тебя кто-нибудь увидит?

Джейми насмешливо изогнул одну бровь.

– Дядя, ведь нынче день моей свадьбы! Вы же не хотите, чтобы я осрамил невесту, верно? Кроме того, – добавил он с недобрым огоньком в глазах, – вряд ли брак признают законным, если я женюсь под чужим именем. А ведь вы хотите, чтобы он был законным?

Дугал с трудом овладел собой.

– Если ты готов, Джейми, то давайте покончим с этим, – подытожил он.

Но выяснилось, что Джейми еще не вполне готов. Не обращая внимания на нервы Дугала, он вытянул из споррана нитку белых бус. Подойдя ко мне, он застегнул ожерелье у меня на шее. Опустив глаза, я увидела жемчужины причудливой формы, какие добывают из раковин пресноводных мидий. Между жемчужинами были вставлены крохотные золотые колечки.

– Это всего лишь шотландский жемчуг, – оправдываясь, проговорил Джейми, – но на вас он выглядит красиво.

Его пальцы задержались у меня на шее.

– Но ведь это жемчуг твоей матери! – сказал Дугал, взглянув на ожерелье.

– Да, – согласился Джейми. – А теперь он принадлежит моей жене… Ну что, в путь?


Место, куда мы направлялись, находилось в некотором отдалении от деревни. Мы являли собой не самый веселый свадебный кортеж: жених с невестой, окруженные гостями, походили на двух арестантов, которых отправляют в тюрьму. Единственными словами за всю дорогу были извинения Джейми за его опоздание. Как он объяснил, причина заключалась в том, что оказалось непросто найти чистую рубашку и куртку подходящего размера.

– Думаю, это рубашка сына местного сквайра, – сказал он, щелкнув пальцем по кружевному жабо. – Прямо как у настоящего денди.

Мы оставили лошадей у подъема на невысокий холм. Тропинка вела вверх через заросли вереска. Я услышала, как Дугал негромко спросил Руперта: