– Она, видите ли, храпит.

Я шлепнула его по уху, а он притянул меня к себе и звонко расцеловал под аплодисменты.

После ужина были танцы, играла скрипка. Я никогда не отличалась умением танцевать, а если волновалась, то даже начинала спотыкаться. А тут, в длинном платье и неудобных туфлях… Я очень сомневалась в успехе. Однако, сбросив деревянные башмаки, к своему удивлению, обнаружила, что танцую вполне сносно, и это меня обрадовало.

Из женщин были только я и жена хозяина, и мы с ней, подоткнув юбки, плясали без устали джигу, рилу и стратспей, пока я не рухнула на скамью, пытаясь отдышаться.

Но мужчины были по-настоящему неутомимы, они подпрыгивали и вертелись в своих тартанах парами и по одному. Наконец они выстроились в ряд у стены и захлопали в ладоши, выкрикивая что-то задорное, пока Джейми с дикой скоростью кружил меня в странном танце под названием «Северный петушок».

Наконец Джейми обхватил меня за талию и за несколько па переместился к лестнице. Остановившись, он произнес короткую речь, смешивая гэльский с английским. В ответ мужчины захлопали, и их аплодисменты стали громче, когда Джейми вытащил из споррана замшевый мешочек и протянул его хозяину, распорядившись подавать виски до тех пор, пока не кончатся деньги. Я узнала мешочек – это была доля Джейми от пари за драку в таверне Туннайга. Похоже, то были его единственные деньги, но, на мой взгляд, их нельзя было потратить лучше.

Мы уже поднимались к себе под нестройный хор пожеланий, когда чей-то голос, перекрывший другие, выкрикнул имя Джейми.

Обернувшись, я увидела широкое лицо Руперта, он улыбался, глядя на нас снизу вверх; толстые щеки горели больше обычного над густой черной бородой.

– Бесполезно, Руперт, – отозвался Джейми. – Она моя.

– Она только впустую теряет с тобой время, парень. – Руперт вытер лицо рукавом. – Тебя и на час не хватит. Слабаки они, эти молодые парни, – обратился он ко мне. – Ежели вам, барышня, захочется мужика, который не будет тратить время на сон, дайте знать. Ну а пока…

Он подбросил что-то вверх. Туго набитый маленький мешочек со звоном упал у моих ног.

– Свадебный подарок, – объявил Руперт. – С поклоном от мужчин из Стражи Шими Богил.

– Что это? – Джейми нагнулся за кошельком.

– Кое-кто из нас не валялся на солнышке целый день, не терял время, валяясь по берегам на зеленой травке, – сказал он с упреком, многозначительно таращась на меня. – Денежки заработаны тяжелым трудом!

– Ах вот оно что! – рассмеялся Джейми. – Кости или карты?

– И то и другое. – Нахальная ухмылка показалась в черной бороде. – Обчистил их догола, парень! Догола!

Джейми открыл было рот, но Руперт выставил перед собой широкую мозолистую ладонь.

– Нет, парень, не благодари. Просто сделай ей подарок от меня, ладно?

Я прижала пальцы к губам и послала ему воздушный поцелуй. Он хлопнул себя по щеке, словно пораженный внезапным ударом, откинулся назад с театральным возгласом и двинулся за стойку, шатаясь как пьяный, хоть был трезв. После шумного веселья внизу комната казалась тайным убежищем. Джейми, все еще тихо посмеиваясь, растянулся на кровати, чтобы перевести дух.

Я ослабила тугой корсаж и начала расчесывать растрепавшиеся за время танцев волосы.

– У тебя чудесные волосы, – сказал Джейми, глядя на меня.

– Что? – удивилась я. – Ты про эти?

Я дернула себя за кудри, которые вечно пребывали в состоянии беспорядка.

Он засмеялся.

– Ну, другие волосы мне нравятся тоже, – признал он с обескураживающей прямотой, – но я сейчас про эти.

– Но они… – я слегка покраснела, – такие кудрявые.

– Да, конечно. – Джейми, казалось, удивился. – Я слышал, как одна из дочерей Дугала говорила своей подруге в замке, что ей приходится по три часа возиться с горячими щипцами, чтобы добиться таких завитков. И добавила, что готова выцарапать тебе глаза за то, что ты для этого и пальцем не шевельнула.

Он сел и потянул одну кудряшку; прямая, она почти доставала до моей груди.

– У моей сестры Дженни волосы кудрявые, но не настолько.

– У твоей сестры волосы рыжие, как у тебя? – спросила я, пытаясь представить, как может выглядеть загадочная Дженни. Джейми, как мне казалось, часто вспоминал о ней.

Он покачал головой, все еще перебирая мои кудри.

– Нет, у Дженни волосы черные, как вороново крыло. Я рыжий в мать, а Дженни пошла в отца. Его называли Брайан Дью, то есть Черный Брайан – за черные волосы и бороду.

– Я слышала, что капитана Рэндолла называют Черным Джеком.

Джейми невесело рассмеялся.

– Да, это правда. Но это относится к цвету его души, а не волос.

Джейми посмотрел на меня серьезно.

– Ты ведь не боишься его, Клэр? Не бойся.

Он оставил в покое мои волосы и покровительственно обнял меня за плечи.

– Я говорил это всерьез, – сказал он негромко. – Я защищу тебя. От него и от кого угодно. Буду защищать до последней капли крови, mo duinne.

– Mo duinne? – спросила я, немного обеспокоенная жаром его речи: я вовсе не хотела брать на себя ответственность за капли его крови, первые или последние.

– Это значит «моя темно-русая».

Он поднес мой локон к губам и улыбнулся с таким видом, что моя собственная кровь быстрее побежали по жилам.

– Mo duinne, – повторил он тихонько. – Мне хотелось тебя так назвать.

– Мне всегда казалось, что это какой-то дурацкий цвет волос, – заметила я нарочито трезвым тоном, желая поставить на паузу неумолимый ход событий. Мне казалось, что все идет куда быстрее, чем мне бы этого хотелось.

Джейми снова покачал головой, улыбаясь.

– Нет, я бы так не сказал, сассенах. Вовсе не нелепый.

Он обеими руками поднял копну моих волос и распустил их.

– Они как вода в ручье с каменистыми перекатами. Темные в глубине и блестящие там, где на них падает солнечный свет.

Я волновалась и часто дышала, когда, немного отстранившись от Джейми, нагнулась за упавшим гребнем. Выпрямившись, я обнаружила, что Джейми смотрит на меня твердо и спокойно.

– Я обещал, что не стану спрашивать о том, о чем ты не хочешь говорить, – сказал он. – И я не буду, но ведь строить гипотезы я могу, верно? Колум предполагал, что ты английская шпионка, но его смущало, что ты при этом не знаешь гэльского. Дугал думает, что можешь оказаться французской шпионкой, возможно, разыскивающей возможных союзников короля Джеймса Стюарта, но тогда непонятно, почему ты одна.

– Ну а ты? – спросила я, распутывая особенно упорный колтун. – Кем ты меня считаешь?

Он наклонил голову набок, как бы что-то прикидывая, и некоторое время пристально разглядывал меня.

– На вид ты похожа на француженку. У тебя тонкие черты лица, как у некоторых женщин из Анжу. Но у французских женщин кожа сероватая, а у тебя кожа словно опал.

Он провел пальцем по моей ключице, и я почувствовала, как нагревается кожа от его прикосновения.

Палец поднялся к лицу, скользнул от виска по щеке и заправил волосы за ухо. Я оставалась неподвижной, стараясь не реагировать, даже когда его рука коснулась моей шеи сзади.

– Золотые глаза, я видел такие однажды – у леопарда. – Джейми покачал головой. – Нет, моя милая, ты похожа на француженку, но ты не француженка.

– Откуда ты знаешь?

– Я много разговаривал с тобой и слушал, как ты разговариваешь с другими. Дугал считает тебя француженкой, потому что ты хорошо говоришь по-французски, даже очень хорошо.

– Ну спасибо, – с сарказмом поблагодарила я. – А по-твоему, тот факт, что я говорю по-французски хорошо, доказывает, что я не француженка?

Он засмеялся и сжал мою шею.

– Vous parlez très bien [22], но не так хорошо, как я, – добавил он, переходя с французского на английский и внезапно отпуская меня. – Я провел год во Франции после того, как оставил замок, а потом еще два года воевал. Мне легко узнать того, для кого французский язык родной. Для тебя это не родной язык…

Он медленно покачал головой.

– Испанка? Возможно, но почему? У Испании нет никаких интересов в этой глуши. Немка? Разумеется, нет. – Он пожал плечами. – Но кем бы ты ни была, англичанам захочется знать правду. Они не желают мириться с появлением странных незнакомцев, когда кланы волнуются, а принц Чарли того и гляди приплывет сюда из Франции. Но их допросы едва ли можно назвать деликатными, уж поверь!

– Но откуда тебе знать, что я не английская шпионка? Дугал так считал, ты же сам сказал.

– Это возможно, но ты и по-английски говоришь странно. К тому же если бы ты была англичанкой, с чего бы тебе выбирать брак со мной, а не возвращение к своим? И это еще одна причина, по которой Дугал заставил тебя выйти за меня, – хотел проверить, не сбежишь ли ты, когда дойдет до дела.

– Но я не сбежала. И что же это доказывает?

Он засмеялся и улегся на кровать, прикрываясь рукой от света лампы.

– Черт побери, я понятия не имею, сассенах. Я не могу придумать никакого разумного объяснения. Может, ты из Маленького Народца? – Он покосился на меня из-под ладони. – Нет, думаю, для этого ты слишком крупная.

– А ты не боишься, что я убью тебя ночью, пока ты спишь?

Он не ответил, но отвел руку от глаз и расплылся в улыбке. Я подумала, что глаза он унаследовал от Фрэзеров: они не были посажены глубоко, как у Маккензи, но расположены под необычным углом, а из-за высоких скул они казались все время немного прищуренными.

Он вдруг распустил ворот рубахи, так что грудь оказалась открытой чуть ли не до пояса, извлек из ножен кинжал и бросил его мне. Сталь звякнула о пол у моих ног. Он снова прикрыл рукой глаза и запрокинул голову, обнажив горло.

– Бей сюда, прямо под кость, – посоветовал он. – Быстро и аккуратно, хоть это и требует усилия. Перерезать глотку легче, но это очень грязно.

Я нагнулась за кинжалом.

– Уж я бы сделала все как следует, – заметила я. – Нахальный ты мерзавец!

Улыбка, заметная за согнутой рукой, стала шире.