Глава 20

Пустынные просторы

Через два дня после набега мы снова повернули на север. Теперь мы приближались к месту встречи с Хорроксом, и Джейми время от времени погружался в раздумья – возможно о том, какое значение для него могут иметь сведения от английского дезертира.

Я больше не видела Хью Мунро, но прошлой ночью, проснувшись, не нашла Джейми рядом. Я хотела было дождаться его возвращения, но не выдержала и уснула, когда луна стала бледнеть. Наутро Джейми крепко спал возле меня, а на одеяле лежало что-то завернутое в листок тонкой бумаги; сверток был скреплен пером дятла, словно булавкой. Осторожно развернув его, я увидела большой кусок необработанного янтаря. Только одна сторона была обточена и отполирована, и в этом окошечке виднелось изящное тельце маленькой темной стрекозы, застывшей в вечном полете.

Я разгладила бумагу. Послание было написано на испачканном белом листе маленькими и изящными буквами.

– Что тут написано? – спросила я у Джейми, разглядывая непонятные буквы. – Кажется, это по-гэльски.

Джейми приподнялся на локте и взглянул на бумагу.

– Нет, это латынь. Мунро был школьным учителем до турецкого плена. Это отрывок из Катулла …Da mi basia mille, diende centum, dein mille altera, dein secunda centum… – У него слегка порозовели мочки ушей, пока он переводил мне: – Дай же тысячу сто мне поцелуев, снова тысячу дай и снова сотню… [23]

– Да, это повыше классом, чем печенье с предсказанием, – заметила я.

– Что? – недоуменно спросил Джейми.

– Ничего, не обращай внимания, – спохватилась я. – Мунро отыскал для тебя Хоррокса?

– Ай. Это улажено. Я встречусь с ним в одном местечке в горах, милях в двух от Лаг-Круйма. Через четыре дня, если ничего не случится.

Упоминание о том, что что-то может случиться, обеспокоило меня.

– Ты думаешь, это безопасно? Ты доверяешь Хорроксу?

Он уселся, протирая сонные глаза.

– Английскому-то дезертиру? Боже, конечно же нет! Я думаю, что продать меня Рэндоллу – для него раз плюнуть, да только он ведь не может запросто пойти к англичанам. Дезертиров они вешают. Нет, я ему совсем не доверяю. Потому и поехал с отрядом Дугала вместо того, чтобы разыскивать Хоррокса одному. Если он замышляет что-нибудь, то я по крайней мере буду не один.

– Ax вот оно что!

Я не была уверена, что присутствие Дугала – надежный тыл, учитывая отношения между Джейми и двумя его дядьями-интриганами.

– Ну, если ты так думаешь, – проговорила я тоном, в котором звучало сомнение. – Надеюсь, Дугал не задумает тебя подстрелить.

– Он это уже сделал однажды, – беспечно заявил Джейми, застегивая рубашку. – Ты сама меня перевязывала.

Я выронила гребень, которым расчесывала волосы.

– Дугал! Я считала, что тебя ранили англичане.

– Англичане стреляли в меня, – уточнил он. – И я не уверен, что именно Дугал ранил меня. Возможно, это был Руперт – он лучший стрелок среди людей Дугала. Нет, когда мы удирали от англичан, я сообразил, что мы недалеко от границы владений Фрэзеров, и решил воспользоваться шансом. Пришпорил коня и свернул влево, чтобы обойти кругом Дугала и остальных. Пули летели градом, но та, что попала в меня, прилетела сзади. А позади меня тогда были Дугал, Мурта и Руперт. Все англичане были передо мной – когда я свалился с коня и покатился вниз по холму и чуть не сбил их с ног.

Он наклонился над ведром с водой, которое я принесла, и, черпая пригоршнями, ополоснул лицо. Тряхнув головой, чтобы окончательно проснуться, он посмотрел на меня с улыбкой; мелкие капельки блестели у него в бровях и на густых ресницах.

– Когда это случилось, Дугал вступил в жестокую схватку – только бы отбить меня. Я валялся на земле, а он стоял надо мной, одной рукой ухватив меня за пояс, а другой рубился на мечах с драгуном, который считал меня своей добычей. Дугал убил англичанина, а меня закинул в седло перед собой. – Джейми помотал головой. – Все было как в тумане, помню только, что думал, как лошади тяжко подниматься по крутому холму с грузом в четыреста фунтов на спине.

Я снова села, несколько ошеломленная.

– Но… если бы Дугал хотел, он мог бы убить тебя тогда.

Джейми покачал головой, принимаясь за бритву, которую одолжил у Дугала. Он немного подвинул ведро, чтобы поверхность воды давала отражение, и, изобразив на лице мучительную гримасу, которая появляется у всех бреющихся мужчин, принялся скоблить свою щетину.

– Нет, только не в присутствии остальных. Кроме того, Дугал и Колум не желают моей смерти, особенно Дугал.

– Но…

Тут у меня закружилась голова – как всегда, когда мне приходилось сталкиваться с тонкостями семейных отношений в этом странном краю.

Слова Джейми звучали теперь глуховато: выдвинув подбородок, он вертел головой, стараясь сбрить щетину под нижней челюстью.

– Это все Лаллиброх, – пояснил он, ощупывая свободной рукой, не осталось ли волосков. – Это не просто хороший кусок земли, он еще и расположен у важного горного перевала. Там единственный удобный перевал на десять миль в обе стороны. Если дело дойдет до нового восстания [24], этому имению цены не будет: хозяин Лаллиброха будет контролировать очень многое. А случись моя смерть до женитьбы, владение скорее всего отошло бы Фрэзерам.

Он усмехнулся, вытирая шею.

– Нет, я представляю собой непростую проблему для братьев Маккензи. С одной стороны, я могу стать соперником юного Хэмиша в гонке за кресло главы клана – и братья желают мне смерти. С другой стороны, если, предположим, я не представляю угрозы для Хэмиша, они хотели бы, чтобы и я, и моя собственность сыграли в их пользу в случае войны, а не на стороне Фрэзеров. Вот почему они хотят помочь мне в деле с Хорроксом. Пока я вне закона, я не могу стать полноправным хозяином Лаллиброха, хоть он и принадлежит мне.

Я сворачивала одеяла и качала головой, поражаясь тому, как сложны – и опасны – обстоятельства, которые Джейми преодолевал с такой беспечностью. И вдруг меня осенило, что теперь не он один втянут в это. Я подняла голову.

– Ты сказал, что, если бы ты умер до женитьбы, владение отошло бы Фрэзерам, – сказала я. – Но ты женат. Так кто же…

– Вот-вот, – быстро ответил Джейми, криво улыбнувшись. Утреннее солнце пылало золотом и медью в его волосах.

– Если меня убьют сейчас, сассенах, то Лаллиброх твой.


Как только рассеялся туман, утро стало солнечным. В зарослях вереска суетились птицы; дорога здесь, в отличие от многих других мест, была широкая, копыта лошадей мягко ступали по придорожной пыли.

На вершину невысокого холма мы с Джейми поднимались рядом. Он кивнул направо:

– Видишь вон ту небольшую рощицу внизу?

– Да.

Это был маленький кусочек смешанного леса в стороне от дороги – сосны, дубы, осинки.

– Там есть родник под деревьями, и при нем небольшой пруд. Мягкая травка. Чудесное местечко.

Я посмотрела на него насмешливо.

– Не слишком ли рано для ланча?

– Я не совсем это имел в виду.

Джейми, как я случайно выяснила несколько дней назад, не умел подмигивать одним глазом. Вместо этого он хлопал глазами, словно большая рыжая сова.

– А что именно ты имел в виду?

Мой подозрительный взгляд столкнулся с невинным, почти детским взглядом голубых глаз.

– Я просто думал, как бы ты выглядела… там на траве, у воды… с юбками вокруг головы…

– О… – только и произнесла я.

– Я скажу Дугалу, что мы спустимся набрать воды.

Он пришпорил лошадь, проехал вперед и скоро вернулся, прихватив бутыли для воды с других лошадей. Я слышала, как Руперт что-то кричал нам по-гэльски, когда мы спускались с холма, но слов не разобрала.

Я первая добралась до рощицы. Соскользнув с седла, я растянулась на траве, зажмурив глаза от яркого солнца. Минутой позже Джейми спешился рядом. Он шлепнул коня по крупу и отправил его пастись на травке вместе с моим, не привязывая. Потом опустился на колени рядом со мной. Я притянула его к себе. Было тепло, пахло травой и цветами. Джейми и сам пах, словно только что сорванный стебель травы – остро и сладко.

– Нам лучше поспешить. Они удивятся, что мы так долго набираем воду.

– Не удивятся, – ответил он, с привычной легкостью распутывая завязки на моих одеяниях. – Они знают.

– Что ты имеешь в виду?

– Разве ты не слышала, что кричал Руперт?

– Слышала, но не поняла.

Я уже знала много гэльских слов, но быструю разговорную речь не понимала.

– Ну и хорошо. Это не для твоих ушей.

Высвободив мою грудь, он зарылся в нее лицом, целуя и нежно покусывая – до тех пор, пока я уже не могла терпеть и, подняв юбки, прильнула к нему. Я чувствовала себя весьма неловко после нашего яростного и примитивного соития на камнях и не позволяла Джейми заниматься любовью в лагере, а леса кругом были чересчур густые, чтобы можно было уйти далеко от лагеря. Оба мы испытывали приятное напряжение от воздержания, и теперь, вдалеке от любопытных глаз и ушей, отдавались друг другу с пылом, от которого кровь разогналась по венам, и мои губы и пальцы покалывало от возбуждения.

Мы оба уже были близки к финалу, когда Джейми вдруг замер. Открыв глаза, я увидела его темное на фоне солнца лицо, а на лице – совершенно неописуемое выражение. К его голове прижималось что-то черное. Едва мои глаза привыкли к свету, я поняла, что это дуло мушкета.

– Вставай, похотливый ублюдок!

Дуло мушкета резко дернулось и уперлось Джейми в висок. Очень медленно он встал на ноги. Капля набухла в ранке на виске, темная на бледном лице.

Их было двое. Английские дезертиры – судя по тому, в какие лохмотья превратились их мундиры. Оба были вооружены мушкетами и пистолетами и выглядели весьма довольными потенциальной добычей. Джейми стоял с поднятыми руками, дуло мушкета теперь упиралось ему в грудь; лицо ничего не выражало.

– Ты бы дал ему кончить, Гарри, – сказал второй с типичным акцентом лондонского кокни. Он улыбнулся, продемонстрировав полный рот гнилых зубов. – Прерываться на середине вредно для здоровья.