Тут я попыталась дать ему коленкой по яйцам, но он толкнул свое колено мне между бедер, предупредив любые попытки агрессии.

– Только попробуй, и я дам тебе такого тумака, что в ушах зазвенит!

– Ты скотина и дурак! – задыхаясь, выговорила я, стараясь вырвать свои руки. – Ты что, думаешь, я ушла и попала к ним в плен нарочно?

– Ты сделала это нарочно, хотела отплатить мне за то, что произошло на поляне!

Я застыла с открытым ртом.

– На поляне? С английскими дезертирами?

– Да! Ты считаешь, что я должен был защитить тебя тогда, и ты права. Но я не смог этого сделать, тебе пришлось делать все самой, а теперь ты решила заставить меня заплатить за это и добровольно бросилась в руки человеку, который пролил мою кровь, ты, моя жена!

– Твоя жена! Твоя жена! Тебе нет до меня никакого дела! Я просто твоя собственность и значу что-то для тебя лишь постольку, поскольку принадлежу тебе, а ты не можешь перенести, что кто-нибудь посягает на твою собственность!

– Ты и в самом деле принадлежишь мне! – проревел он, вонзая пальцы мне в плечи, точно гвозди. – И ты моя жена, нравится тебе это или нет!

– Не нравится! Совсем не нравится! Это ничего не значит? Я согреваю твою постель, а тебе нет дела до того, о чем я думаю и что чувствую! Жена для тебя – просто дырка, в которую ты суешь свой член, когда тебе вздумается!

От этих слов он побелел как мел и принялся трясти меня всерьез. Голова моя сильно дернулась, зубы клацнули, и я больно прикусила язык.

– Отпусти меня! – крикнула я. – Отпусти, ты… – И тут я употребила выражение дезертира Гарри: – Ты, похотливый ублюдок!

Он отпустил и отступил на шаг; глаза у него сверкали.

– Шлюха с гнилым языком! Не смей со мной так разговаривать!

– Я буду разговаривать, как хочу! Не тебе мной командовать!

– Ясное дело, не мне! Ты ведешь себя, как тебе вздумается, плевать ты хотела, что от этого страдают другие, упертая эгоистка!

– Это все твоя проклятая гордость! – крикнула я. – Я спасла нас обоих от дезертиров тогда на поляне, и ты не можешь этого пережить. Что, неправда? Ты там стоял как столб! Если бы у меня не оказалось кинжала, быть нам обоим мертвецами.

Пока я не произнесла это вслух, мне и в голову не приходило, что я злюсь на него, потому что он не защитил меня от дезертиров. В более уравновешенном состоянии я вряд ли бы так подумала. Я сказала бы, что это не его вина. Сказала бы, что, к счастью, у меня был кинжал. Но теперь я осознала что, – справедливо это или нет, разумно или не очень, – защитить меня было его обязанностью, и он с ней не справился. Возможно, и он испытывал то же самое.

Он стоял и смотрел на меня, переполняемый эмоциями. Когда он заговорил, голос у него был негромкий и дрожащий от волнения.

– Ты видела столб во дворе форта?

Я молча кивнула.

– Меня привязали к этому столбу, привязали, как животное, и хлестали плетью до крови. До самой смерти я буду носить на себе эти рубцы. Если бы сегодня днем удача не улыбнулась мне, такая порка – самое меньшее, что меня ожидало бы. Скорее всего меня сначала отхлестали бы, а потом повесили.

Он с трудом сглотнул и продолжал:

– Я это знал и ни секунды не раздумывал, перед тем как отправиться туда за тобой, хоть мне и приходило в голову, что Дугал может быть прав. Ты знаешь, как я заполучил оружие?

Я покачала головой; гнев мой постепенно мерк.

– Я убил часового у стены. Он успел выстрелить в меня – вот почему пистолет оказался незаряженным, – но промахнулся, и я убил его кинжалом и оставил кинжал у него в груди, когда услышал твой крик. Я убил бы еще дюжину, чтобы спасти тебя, Клэр. – Голос у него дрогнул. – Когда ты закричала, я кинулся к тебе с незаряженным пистолетом и собственными руками в качестве оружия.

Джейми говорил теперь немного спокойнее, но в глазах по-прежнему горели боль и гнев.

Я молчала. Расшатанная ужасом встречи с капитаном Рэндоллом, я даже не думала о том, какая отчаянная смелость понадобилась Джейми, чтобы прийти за мной в форт.

Он отвернулся, опустив плечи.

– Ты права, – проговорил он тихо. – Да, ты совершенно права.

Гнев исчез, он говорил таким тоном, какого я у него никогда не слышала, даже в моменты физической боли.

– Моя гордость ранена. А гордость – это почти единственное, что у меня есть.

Он протянул руки и уперся локтями в покрытый грубой корой ствол сосны, а потом опустошенно уронил голову на предплечья. Голос звучал так тихо, что я едва разбирала слова:

– Ты выворачиваешь меня наизнанку, Клэр.

Нечто похожее случилось и со мной. Я подошла к нему. Он не двинулся, даже когда я обвила его талию руками и прижалась щекой к сгорбленной спине. Рубашка насквозь промокла от пота, вызванного эмоциями; он дрожал.

– Прости меня, – сказала я. – Пожалуйста.

Он повернулся ко мне и крепко обнял. Я почувствовала, как дрожь мало-помалу утихает.

– Я прощаю, милая, – пробормотал он через некоторое время, прижавшись губами к моим волосам.

Отстранившись, он поглядел на меня сверху вниз, печально и несколько официально.

– Мне жаль, – сказал он. – Я прошу прощения за свои слова. Мне было тяжко, и я сказал много лишнего.

Мне уже казалось, что и прощать-то нечего, но я кивнула и сжала его руки.

– Прощаю.

В спокойном молчании мы сели на лошадь. Дорога здесь шла прямо, и вдали можно было разглядеть небольшое облачко пыли, поднятое Дугалом и его людьми.

Джейми снова оказался позади меня; он придерживал меня одной рукой, и я чувствовала себя в безопасности. Но между нами все еще смутно ощущались боль и скованность. Мы простили друг друга, но сказанные слова еще неприятно теснились в мыслях.

Глава 22

Расплата

Мы добрались до Дунсбери уже затемно. Там, к счастью, была довольно большая стоянка карет и при ней гостиница. Дугал страдальчески прикрыл глаза, расплачиваясь с хозяином – пришлось дать несколько лишних монет, чтобы купить его молчание.

Серебро тем не менее обеспечило нам добрый ужин и эль. Несмотря на изобилие, ужин прошел в атмосфере мрачности и был съеден почти в полном молчании. Сидя за столом в своем изодранном платье, на которое ради приличия была наброшена лишняя рубашка Джейми, я ощутила, что попала в немилость. Все мужчины, кроме Джейми, вели себя так, словно меня тут вообще не было, и даже Джейми ограничивался тем, что время от времени пододвигал мне то хлеб, то мясо. Уйти к себе в комнату оказалось настоящим облегчением, хоть она и была маленькой и душной.

Я опустилась на кровать со вздохом, даже не проверив состояние постельного белья.

– Я без сил. Какой длинный день.

– Ай, это верно.

Джейми расстегнул воротник и манжеты, и снял ремень, на котором висела сабля, но до конца раздеваться не стал. Освободив ремень от ножен, он сложил его вдвое медленно и задумчиво.

– Ложись, Джейми. Чего ты ждешь?

Он подошел и встал возле кровати, слегка покачивая сложенный ремень в руках.

– Боюсь, милая, что перед сном мы должны кое-что уладить.

Я ощутила острый укол предчувствия.

– Что именно?

Он ответил не сразу. Не присел на постель рядом со мной, вместо этого пододвинул стул и уселся напротив.

– Понимаешь ли ты, Клэр, – заговорил он спокойно, – что всех нас могли убить сегодня днем?

Мне стало не по себе, и я опустила глаза.

– Да, я знаю. По моей вине. Очень сожалею.

– Ах, так ты знаешь, – сказал он. – А знаешь ли ты, что, если бы кто-то из нас, мужчин, совершил нечто подобное, ему отрезали бы уши или отхлестали его плетьми, а может, даже убили?

Услыхав эти слова, я побледнела.

– Нет, этого я не знала.

– Я понимаю, что ты не слишком разбираешься в тонкостях наших обычаев, и это отчасти тебя извиняет. Тем не менее – я велел тебе сидеть в роще, и, если бы ты послушалась, ничего бы не случилось. Теперь же англичане начнут повсюду разыскивать нас. Нам придется пережидать днем и двигаться только по ночам.

Он помолчал и добавил:

– Что касается капитана Рэндолла, это отдельный разговор.

– Ты имеешь в виду, что теперь он будет разыскивать тебя, зная, что ты здесь?

Он кивнул с отсутствующим видом, глядя на огонь.

– Ай… он… с ним это личное, как ты понимаешь.

– Мне очень жаль, Джейми, – сказала я, но он только махнул рукой в ответ.

– Если бы это касалось одного меня, я больше не стал бы поднимать эту тему. Но раз уж мы об этом заговорили… – Он кинул на меня быстрый взгляд. – Я тебе скажу, что это меня едва не убило, когда увидел, как эта скотина хватает тебя своими лапами.

Он снова смотрел на огонь с мрачным видом, словно заново переживая происшедшее днем.

Я хотела было сказать ему о… проблемах Рэндолла, но побоялась, что так выйдет только хуже. Мне отчаянно хотелось обнять Джейми и снова попросить у него прощения, но я не смела до него дотронуться. После долгого молчания он вздохнул и встал, похлопывая себя ремнем по ноге.

– Ну вот, – сказал он. – Лучше поскорее с этим покончить. Ты доставила серьезные неприятности, не выполнив наказа, и я должен наказать тебя за это, Клэр. Вспомни, что я сказал, когда уезжал сегодня утром.

Я это прекрасно помнила и поспешно отползла к стене и прижалась к ней спиной.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты отлично знаешь, что я имею в виду, – твердо отозвался он. – Встань на колени возле кровати и подними юбки.

– Ничего подобного я не сделаю!

Я вцепилась обеими руками в изголовье и забилась потеснее в угол.

Джейми некоторое время рассматривал меня, прищурившись, явно думая, как быть. Мне пришло в голову, что помешать его намерениям невозможно – он тяжелее меня минимум на пять стоунов. В конце концов он избрал увещевание, отложил в сторону ремень и придвинулся поближе ко мне.

– Послушай, Клэр… – начал он.

– Я же сказала, что сожалею! – перебила я его. – Это так. Я больше никогда не поступлю подобным образом!