Я пробиралась на цыпочках мимо запертых дверей по меньшей мере трехдюймовой толщины – достаточно толстых, чтобы изнутри не пробивалось ни звука. Возле каждой двери я непременно наклонялась к полу и смотрела, не видна ли понизу полоса света. Узники могут сидеть и во мраке, но Рэндоллу необходимо видеть, что он делает. Пол, покрытый вековой грязью, казалось, пружинил под ногами. Вероятнее всего, в этой части тюрьмы появлялись довольно резко, но горящие факелы служили доказательством, что сейчас здесь точно кто-то находится.

Из-под четвертой двери я наконец заметила пробивающийся свет. Опустившись на колени, я приложила ухо к дверни, но не услышала ничего, кроме легкого потрескивания пламени.

Дверь оказалась не заперта. Я ее толкнула и медленно зашла внутрь. Да, там был Джейми: он сидел, опустив голову на колени, возле самой стены. Больше никого в комнате не было.

В небольшой комнате было довольно светло, на полу совершенно как дома стояла жаровня, где весело трещал огонь. Для подземелья там оказалось довольно уютно: каменные стены были отдраены до половины высоты человеческого роста, возле одной стояла походная кровать. Кроме кровати и жаровни, в камере имелись стол и два стула; на столе среди остальных предметов нашлись оловянная фляжка и роговые стаканы. Совершенно удивительная картина, особенно после лицезрения мокрых стен и носящихся повсюду крыс. Я было подумала, что офицеры, служащие в гарнизоне, обустроили это помещение для свиданий с дамами, когда им удавалось провести их внутрь тюрьмы: очевидно, что встреча в подобном месте казалась предпочтительнее уединения в казарме.

– Джейми! – тихонько позвала я.

Он не поднял головы и ничего не сказал. Я испугалась. Помедлив только для того, чтобы закрыть дверь поплотнее, я торопливо подбежала к нему и коснулась плеча:

– Джейми!

Он поднял голову, его лицо, бледное, словно у покойника и небритое, блестело от пота, пропитавшего к тому же волосы и сорочку.

– Клэр! – хрипло выговорил он пересохшим ртом. – Как ты… Тебе надо немедленно уходить. Скоро он вернется.

– Не смеши меня! – ответила я.

Джейми оказался прикован за ногу к стене; кандалов не было. Однако было понятно, что лежавшей на столе веревкой пользовались: на локтях и запястьях виднелись свежие следы от ударов.

Внешность Джейми меня озадачила. Каждая черта его лица, каждая линия его тела говорили об испытываемых муках, но телесных повреждений я не видела – ни крови, ни ран. Я встала рядом с ним на колени и стала последовательно перебирать ключи на кольце, чтобы отпереть замок цепи на ноге узника.

– Что он с тобой сделал? – спросила я тихо, опасаясь возвращения Рэндолла.

Джейми с закрытыми глазами качался из стороны в сторону, весь усыпанный бисеринками пота. Видно, что он почти лишился чувств, однако на мой вопрос он смог отреагировать. Открыв глаза, он крайне осторожно поднял левой рукой правую, которую я еще не видела. В увиденном мною было почти невозможно признать человеческую руку. Она походила на надутый воздухом мешок, расписанный красными и ало-синими полосами и пятнами, из которого под самыми причудливыми углами торчали пальцы. Через порванную кожу среднего пальца торчал белый осколок кости; его суставы окрасила лившаяся кровь.

Рука человека – удивительная конструкция тела, сложнейшая система соединений и блоков, которой управляют и двигают миллионы мельчайших нервов. Невыносимая боль от единственного сломанного пальца может поставить сильного мужчину на колени.

– Это расплата за его нос, – проговорил Джейми.

Я вновь посмотрела на его руку и каким-то чужим сиплым голосом сказала:

– Убила бы за это.

На лице у Джейми проявилась слабая тень улыбки, но он тут же закрыл глаза и привалился к стене.

Я вернулась к замку, радуясь, что у меня не дрожат руки. Перебрала все ключи на кольце, но ни один не подошел. Пальцы вспотели, ключи выскальзывали из них, будто мелкие рыбки, но я все пробовала и пробовала по очереди те, что, как мне казалось, подходят лучше. Проклятья, которые я приговаривала себе под нос, несколько привели Джейми в себя, и он склонился посмотреть, что я делаю.

– Не старайся отыскать ключ, который поворачивается в замке, – проговорил он, для того чтобы не заваливаться, уперевшись плечом в стену. – Достаточно, если он войдет в скважину, потом надо ударить по головке ключа чем-то тяжелым, и замок откроется.

– Ты когда-нибудь прежде видел такие замки? – спросила я.

Я пыталась говорить с Джейми, чтобы он не терял сознание: если мы сумеем выбраться из подземелья, ему придется передвигаться самостоятельно.

– Когда меня сюда привезли, то я оказался в большой общей камере. Подле меня был прикован к стене парень, ирландец по имени Рейли. Он шутил, что видел все тюрьмы Ирландии и теперь вздумал сменить обстановку.

Джейми с трудом открывал рот, но и он осознавал, насколько важно сохранять сознание; он даже попытался улыбнуться.

– Рейли много рассказал мне о замках и прочих подобных вещах и показал, как мы легко могли бы скинуть цепи с помощью прямого железного прута, которого у нас, конечно, не было.

– Тогда указывай мне, что следует делать.

От усилий, потраченных на беседу со мной, лицо Джейми покрылось ручьями пота, тем не менее сам он, казалось, слегка взбодрился, вероятно, помогла концентрация на определенном деле – открывании замка. Следуя его инструкции, я выбрала лучше всего подходящий на вид ключ и сунула его в скважину так глубоко, как это получилось. Затем покрутила головой в поисках подходящего предмета или орудия, с помощью которого можно было бы ударить по замку.

– Возьми деревянный молоток, который лежит на столе, англичаночка, – подсказал Джейми; в его голосе я услышала мрачный сарказм.

Я глянула на довольно небольшой молоток с рукоятью, обмотанной просмоленной бечевкой.

– Этим молотком… – в ужасе, пораженная мгновенной догадкой, заговорила я.

– Да. Перед тем, как бить, прижми замок к стене.

Первые два удара вышли слишком слабыми и неуверенными. В третий раз я собрала всю свою храбрость и что было сил саданула по круглой головке ключа. Молоток соскользнул и вскользь, однако довольно сильно, стукнул Джейми по лодыжке. Узник потерял из последних сил сохраняемое равновесие и упал, инстинктивно вытянув вперед покалеченную руку. Он свалился на правое плечо, придавив руку всем своим весом, простонал и лишился чувств.

– Вот же дьявол! – Это стало единственным, что я сумела сказать в ответ.

Воспользовавшись неподвижностью Джейми, я переместила его ногу поудобнее и удвоила усилия – без особого успеха. Я помянула было ирландских мастеров по отпиранию замков незлым тихим словом, но в этот миг дверь комнаты отворилась.

По лицу Рэндолла – в точности, как и Фрэнка – крайне редко можно было понять его мысли, лицо сохраняло выражение вежливой бесстрастности. Но, увидев меня, капитал потерял обычное самообладание и застыл в дверях с разинутым от изумления ртом; в этот миг он стал очень похож на своего спутника – великана в грязной и драной военной форме; помощника капитана отличали скошенный лоб, плоский нос и вялые выпяченные губы – признаки умственной отсталости. Когда этот гигант выглянул из-за плеча Рэндолла, выражение лица гиганта совершенно не изменилось; он не выказал никакого любопытства ни ко мне, ни к человеку, лежавшему на полу в обмороке.

Наконец Рэндолл очнулся от потрясения, вошел и, наклонившись, потрогал железное кольцо на ноге Джейми.

– Голубушка, вы причинили ущерб собственности его величества, а это наказуемое по закону деяние. Не говоря уж о попытке организации побега опасного преступника. Как с вами поступить, мы еще решим, а сейчас…

Рванув, он поднял меня с колен, затем завел мои руки за спину и связал собственным галстуком. Сопротивление было бесполезно и бессмысленно, поэтому я удовлетворилась тем, что со всей дури наступила ему на ногу – в основном для того, чтобы дать выход ужасному разочарованию. Рэндолл громко ойкнул, потом пнул меня с такой силой, что я ткнулась ногами в край кровати, упала на нее и осталась почти лежать на ней. Мрачно-удовлетворенно Рэндолл оглядел достигнутый результат, затем вынул из кармана полотняный платок и вытер испачканный носок башмака. Я тоже взглянула на капитана, и он быстро рассмеялся.

– Вынужден признать, вы не трусливы. Вполне ему под стать.

Он кивнул на Джейми, чуть шевельнувшегося на полу.

– Не в силах сделать вам лучшего комплимента.

Рэндолл осторожно потрогал свою шею: в расстегнутом вороте темнел большой синяк.

– Только я его развязал, как он попытался убить меня одной рукой. И почти преуспел. К сожалению, я не знал, что он левша.

– С его стороны это весьма неразумно, – заметила я.

– Именно, – согласился Рэндолл. – Не могу вообразить, чтобы и вы оказались настолько неучтивой. Шансы, конечно, невелики… хотя…

Он обернулся к дверному проему, где замер, опустив плечи, его подручный, который ждал приказов.

– Марли, – сказал Рэндолл, – поди сюда и обыщи эту женщину: вдруг у нее есть оружие.

Затем он с видимым удовольствием следил за тем, как Марли меня обшаривает; довольно скоро подручный нашел кинжал и отобрал его.

– Бедняге Марли не везет с женщинами, – говорил Рэндолл, злобно поблескивая глазами. – Да, Марли? С ним отказываются иметь дело даже шлюхи: дескать, он слишком большой. Что тут скажешь, подходящий вывод для шлюх! Думаю, когда мы завершим наш разговор, у меня на квартире Марли с радостью познакомится с вами поближе. Очень может быть, затем он пожелает поделиться своим счастьем с друзьями, но уж это полностью его решение.

– А вам бы хотелось полюбоваться таким зрелищем? – издевательски поинтересовалась я.

Рэндолл рассмеялся, причем абсолютно искренне.

– Думаю, вам уже известно, что у меня, как это называется, противоестественные склонности, но, поверьте, у меня есть и твердые эстетические принципы.