Макраннох почти поверил мне, но пока не желал обсуждать конкретные шаги.

– Понимаю вашу тревогу, – проговорил он, – но все обстоит не так ужасно.

– Не так ужасно!

Возмущенная, я даже вскочила с табуретки.

Макраннох помотал головой, как бык, которого одолевают мухи.

– Я хочу сказать, – заметил он, – что даже если задница вашего парня в опасности, то это не слишком страшно. Простите за грубость, мадам, но от содомского греха еще никто не умер.

И он успокаивающе протянул мне свои ладони размером с суповую тарелку каждая.

– Вряд ли все это доставит ему удовольствие, но обращаться с таким вопросом к сэру Флэтчеру Гордону не стоит. Мое положение в этих местах чрезвычайно шаткое, чрезвычайно!

Он обиженно надул щеки и уставился на меня из-под лохматых бровей.

Далеко не в первый раз я пожалела, что ведьм не бывает на самом деле. Если бы я была одной из них, тотчас же превратила его в толстую жабу, всю в бородавках. Но я осадила себя и попыталась изложить особенности ситуации еще раз:

– Полагаю, его задница сейчас вне опасности, мы говорим о его шее. Завтра поутру англичане намерены его повесить.

Макраннох что-то забормотал и принялся раскачиваться вперед-назад, словно медведь в слишком маленькой клетке. Потом внезапно встал и поднес нос почти вплотную к моему лицу. Я была так измождена, что не отвела взгляда, лишь часто захлопала глазами.

– А если я пообещаю вам помочь, что из этого получится? – проревел он и заметался по комнате: два шага в одну сторону, взмах меха, два шага к другой стене.

Он ходил кругами, отдуваясь на поворотах, и приговаривал:

– Ну, пойду я к сэру Флэтчеру, что я ему скажу? Мол, имеется тут один капитан, который в свободное от службы время пытает узников? Он спросит, откуда я знаю, а мне придется сказать, что, мол, мои люди ночью нашли какую-то заблудившуюся англичанку, а она, дескать, мне рассказала, что этот капитал делал ее мужу непристойные предложения, – а муж ее находится вне закона, и за голову объявлена награда, и вообще он приговорен к смертной казни как убийца…

Макраннох внезапно замер и со всей силы ударил огромной ручищей по шаткому столу.

– А что до того, чтобы вместе с моими людьми пробраться внутрь… Если – заметьте, если – мы сможем туда пробраться…

– Сможете, – перебила его я. – Я покажу вам дорогу.

– М-м-фм. Ну хорошо. Но если мы туда попадем, что скажет Флэтчер, когда увидит в крепости моих людей? Что он сделает? Он пошлет отряд под командованием капитана Рэндолла, и солдаты пушечными выстрелами сровняют Элдридж-холл с землей. Нет, милая, не вижу…

Он неожиданно замолк: со стуком растворилась дверь, и другой лучник втолкнул в комнату Мурту, прямо под нос вождю. Макраннох до крайности изумился.

– Это еще кто? – спросил он. – Что нынче творится, просто какой-то майский праздник, юноши и девушки гуляют в лесу и собирают цветы, а ни зимы, ни снега и не видать!

– Это соплеменник моего мужа, – сказала я. – Я ведь рассказывала…

Мурта, совершенно не впечатленный довольно прохладной встречей, пристально изучал медведеподобного хозяина, словно мысленно отправляясь в далекое прошлое.

– Неужто ты Макраннох? – спросил он резко, чуть не с обидой. – Ты же тогда присутствовал на собрании в замке Леох?

Макраннох, казалось, пришел в несказанное изумление.

– Вот это «тогда», ничего себе! Да почти тридцать лет с той поры уж прошло! Ты-то откуда об этом ведаешь, малый?

– Я так и думал, – довольно кивнул Мурта. – Я и сам там был. И запомнил то собрание по тому же, что и ты.

Макраннох внимательно рассматривал щуплого маленького человека, похоже, тоже пытаясь припомнить, как он выглядел в прошлом.

– Да, я тебя знаю, – наконец промолвил он. – Как звать, забыл, а тебя самого помню. На тинчале ты одним ударом кинжала убил раненого вепря. Знатный был зверюга. Маккензи тогда выдал тебе его клыки, каждый образовывал почти что круг. Это была отличная работа, приятель!

Мне показалось, что впалые щеки Мурты на миг шевельнулись от легкой, почти незаметной улыбки. И мне немедленно вспомнились варварски восхитительные браслеты, которые я однажды надевала в Лаллиброхе. Дженни рассказывала тогда, что они стали подарком, который ее мать получила от поклонника. Я недоверчиво посмотрела на Мурту: я сомневалась, что даже тридцать лет назад он мог подойти на роль страстно влюбленного.

Вспомнив Элен Маккензи, я вспомнила и о жемчужном ожерелье, спрятанном на самом дне моего кармана. Я вытащила его и протянула руку с ним к огню.

– Я могу заплатить, – сказала я. – Неправильно, чтобы ваши люди рисковали бесплатно.

Макраннох моментальным рывком, гораздо быстрее, чем я могла от него ожидать, схватил ожерелье.

– Откуда оно у вас, мадам? – спросил он. – Вы, помнится, сказали, что ваша фамилия Фрэзер?

– Да. – Преодолев утомление, я выпрямила спину. – Этот жемчуг принадлежит мне. В день свадьбы его подарил мне муж.

– Вот оно что…

В хриплом грубом голосе послышалась внезапная нежность; Макраннох обратился к Мурте:

– Сын Элен? Муж этой женщины – сын Элен?

– Да, – с обычным бесстрастным видом ответил Мурта. – Если бы его увидали, то сразу бы смекнули: он с ней одно лицо.

Макраннох бережно и осторожно перебирал сияющие жемчужины.

– Я подарил это ожерелье Элен Маккензи, – сказал он. – Это мой свадебный подарок. Я не мог надеть его на нее как на свою жену, потому что она выбрала другого, но я так часто представлял себе, как будут смотреться эти жемчужины на ее прекрасной шейке, что о другой женщине даже и думать не смел. Так и сказал ей и упросил принять ожерелье в подарок, чтобы она вспоминала обо мне.

Он вздохнул и протянул мне ожерелье.

– Теперь оно ваше. Носите его на здоровье, милая.

– Попытаюсь найти для этого более подходящее время, – ответила я, стараясь не раздражаться из-за внезапного проявления чувств, – если вы поможете мне освободить мужа.

Маленький розовый ротик среди кустистой бороды моментально превратился из мечтательной улыбки в тонкую полосу.

– А, ну да, – произнес сэр Маркус и дернул себя за бороду. – И правда. Однако я уже говорил вам, дорогая, что не представляю себе, как это можно сделать. У меня жена и трое детей. Я очень хотел бы помочь сыну Элен, но вы просите невозможного.

У меня вдруг подкосились ноги, я упала на трехногую табуретку, понурила плечи и опустила голову. На меня навалился весь груз отчаяния. Я закрыла глаза и очутилась в каком-то сером тихом коконе, сквозь который, словно из дальнего далека, слышался неразборчивый голос Мурты, о чем-то еще спорившего с Макраннохом.

Из забытья меня вывело коровье мычание. Подняв глаза, я успела увидеть, как Макраннох выскочил из дома. Он широко раскрыл дверь, и вместе с морозным зимним ветром в дом ворвались мычание скотины и мужские крики. Но гигант, одетый в шкуру, быстро затворил дверь, а я решила узнать у Мурты, что нам теперь делать.

Однако я даже не успела закончить свой вопрос – меня потрясло выражение лицо маленького человечка: привычная терпеливая стойкость, свойственная ему, сменилась живостью. Я схватила Мурту за рукав.

– Что происходит? Скажите поскорее!

– Коровы! Коровы Макранноха! – успел он сказать мне, и тут сэр Маркус явился вновь, причем перед собой он тычками и пинками гнал какого-то высокого парня.

Последним усилием он припечатал парня к оштукатуренной стене и применил тот же прием, что и со мной: приблизил лицо нос к носу. Парень был не очень спокойный или не так устал, как я, поэтому отвел голову к стене как можно дальше.

Макраннох начал вроде бы спокойным тоном, разумно рассуждая:

– Послушай, Абсалом: три часа тому назад я велел тебе пригнать сорок голов скота. Сказал, что их очень нужно отыскать, потому что скоро ожидается сильная буря.

Ровный, даже ласковый голос становится все громче.

– И вот я услышал, как мычат коровы, и решил: ага, Маркус, Абсалом пригнал весь скот, славный парень; теперь-то уж мы разойдемся по домам и погреемся у огонька, а скотина спокойно будет стоять в стойлах.

Огромная ручища схватила куртку Абсалома, чуть не порвав крепкую ткань.

– Я выхожу наружу, чтобы поздравить тебя с хорошо сделанной работой, и пересчитываю коров. И сколько же я их вижу, а, красавец?

Крик перешел в дикий рев – природа подарила Маркусу легкие, достаточные для троих обыкновенных людей.

– Пятнадцать! – выкрикнул он и поднял бедного Абсалома за ворот так, что тот едва касался ногами пола. – Понимаете, он отыскал пятнадцать коров из сорока! А где остальные? Где? Бродят по снегу и скоро замерзнут насмерть!

Во время происходящего Мурта замер в углу. Но я видела его лицо и заметила, что при последних словах Макранноха глаза Мурты сверкнули. Внезапно я осознала, что именно он хотел сообщить мне, и я теперь знала, где находится Руперт. Точнее, скорее не где находится, а что делает. И во мне затеплилась надежда.


Окончательно стемнело. Чуть заметно, как фонари тонущего судна, сквозь падавший снег светились тюремные огни. Я в сопровождении двоих мужчин стояла под деревьями и в тысячный раз обдумывала все непредвиденные обстоятельства, из-за которых дело могло не выгореть.

Получится ли у Макранноха сделать то, что мы задумали? Раз он хочет вернуть свой чистопородный скот, ему придется постараться. Разрешит ли ему сэр Флэтчер немедленно осмотреть все подвалы? Вероятнее всего, что да – баронет не тот человек, которого можно не принимать в расчет.

Я видела, как цепь коров беззвучно спускалась в ров, тот самый, что вел к задней двери в тюрьму, под водительством Руперта и его помощников. Сумеют ли они провести животных в дверь по одиночке? А если сумеют, то что потом? Что случится, как себя поведут полудикие коровы, очутившись в узком темном коридоре, освещенном лишь факелами? Будем надеяться, и это удастся. Собственно коридор не особенно отличается от привычного коровам сарая с каменным полом, факелами по стенам и запахом людей. Если получится, то можно ожидать, что наш план увенчается успехом. Вряд ли Рэндолл при вторжении скота вздумает звать подмогу – из опасений, что его маленькие забавы будут разоблачены.