— Вика, не шевелись, тебе нельзя двигаться… Скорая едет.

— Лиза, — еле слышно, почти одними губами произнесла Виктория и закашлялась. Капельки крови вылетели из ее рта и упали на лицо Лизы.

Лиза не пошевелилась, не смахнула их. Две девушки, похожие друг на друга как две капли воды, лежали на асфальте, почти в одинаковых позах, лицом к лицу.

Вячеслав приблизил свое лицо к их лицам, боясь пропустить хоть слово, и гладил Вику по плечу:

— Все будет хорошо, — говорил он. — Потерпи немного…

— Лиза! — слабым голосом позвала Виктория. — Обещай…

— Что? Вика, что?

— Обещай, что проживешь эту жизнь за нас обоих… за себя… за меня… за нас…

— Вика, ты сама проживешь! Что ты такое говоришь!

— Нет, — хрипло прошептала Виктория. — Обещай… прошу… долгую жизнь! Чтобы хватило на двоих… обещай…

Слезы брызнули из глаз Лизы. Несмотря на запрет трогать Вику, она обняла ее, прижалась своим лбом к ее лбу и прошептала в ответ:

— Я обещаю!

— И сына…

— Я обещаю!

— За нас двоих, — проговорила Виктория, шумно втянула в себя воздух, вытянулась и замолчала.

— Нет! — закричала Лиза, прижимая голову Виктории к себе. — Нет!!!

Гаишник трогал шею Викторию, нащупывая сонную артерию. Замер, прислушиваясь.

— Пульс еще есть…

Издалека донеслась сирена скорой помощи. Лиза и Вячеслав одновременно поднялись, обернулись и… Лиза встретилась взглядом с Ангелиной Васильевной.

Тетушка с Борисом Львовичем стояли за ее спиной. Как давно они там находились, и слышали ли они последние слова Виктории, Лиза не знала. Да и какая разница? Плевать.

— Я ничего не стану объяснять, — твердо сказала Лиза.

Вячеслав встал между девушками и Ангелиной Васильевной.

— Я все объясню, — сказал он.

Меж тем, звуки сирены приближались…


Пока шла операция, Вячеслав в сером гулком коридоре больницы признался Ангелине Васильевне во всем.

Лиза не стала слушать. Она взяла у Вячеслава пачку сигарет и ушла на крыльцо. Вскоре к ней присоединился Борис Львович.

— Они закончили? — спросила его Лиза.

— Еще нет, — ответил доктор.

— Я про…

— Я понял. Они еще разговаривают.

— А вы зачем здесь?

— Того, что я услышал, мне уже достаточно.

— Понятно, — проговорила Лиза, хотя ей ни черта не было понятно. Собственно, ей это тоже было все ровно. Плевать. Она думала о Виктории, которую в этот момент резали на операционном столе, а все остальное? Какая разница. Плевать.

Борис Львович попросил у Лизы сигарету, подкурил, закашлялся, и только после того, как сигарета истлела до середины, произнес:

— Вы сильная женщина, — Лиза усмехнулась. Борис Львович продолжил: — Сильная… Знаете, там, в коридоре, я подумал, что вот она какая — ирония судьбы. Она все расставляет по своим местам. Я подумал, что это вас следовало назвать Викторией — победительницей. А нашу Вику, девочку, — бедной Лизой. Она только хотела казаться сильной, но…

— Она сильная, — возразила Лиза. — Очень сильная! Просто… она хотела, чтобы ее любили. По-настоящему любили. Когда я узнала про Сенечку, то подумала: «Как Вика могла оставить своего ребенка?». Потом до меня дошло — она сделала это из-за страха. Страха перед тетушкой. Страха перед тем, что она не сможет стать хорошей матерью. Вика и тетушка одинаковые.

Борис Львович, прищурясь, повернулся к Лизе.

— Что вы хотите этим сказать?

Лиза пожала плечами:

— Не знаю, как это лучше объяснить… Они будто из двух половинок. Внутри них одна половинка — добрая — постоянно борется с другой — злой. Они любят и одновременно ненавидят тех, кого любят. Может…

— Что?

Лиза махнула рукой, в которой сжимала сигарету, и столбик пепла просыпался на штаны Бориса Львовича, тот не заметил.

— Подумалось. Может, это оттого, что они любят, но бояться оказаться нелюбимыми? Бояться открыться, чтобы после не чувствовать боль? Поэтому и ненавидят своих любимых, бояться их, делают им больно… Чтобы уберечь себя.

Какое-то время Лиза и Борис Львович сидели молча.

— Вы правы, — нарушил молчание Борис Львович. — Даже не представляете, насколько вы правы. Я расскажу вам о нас с Ангелиной. Вы поймете. Мы познакомились еще в юности. Я учился в мед. институте, а она работала санитаркой в больнице, где мы проходили практику. Да, да, не удивляйтесь! Ангелина мыла полы. Их семья жила бедно. Отец бросил их мать еще в молодости. Их мать — воспитательница детского сада — едва сводила концы с концами, чтобы поднять на ноги дочерей. Сестра Ангелины — Татьяна была ветреной девушкой, да что говорить — была! Она такой и осталась. Порхает по жизни, как мотылек, от одного огонька к другому, меняя мужчин. Татьяна не работала и семье не помогала. Вот Ангелина и трудилась в нескольких местах одновременно: мыла полы в больнице, в музыкальной школе. Но даже со шваброй в руках она была королевой. Эта стать, которую вы наверняка заметили, гордость, чувство собственного достоинства были в ней еще тогда. Я влюбился, но как я — тщедушный прыщавый еврейский мальчишка мог подойти к такой королеве?

Борис Львович замолчал, погруженный в воспоминания. Машинально снял с Лизиной руки ее выпавший длинный волос и намотал его себе на палец.

— Вы так и не осмелились? — подтолкнула разговор Лиза.

— Я? Сам — нет. Я попросил друга, Семена, чтобы он познакомил нас.

— Семена Яковлевича?

— Да. Моего друга детства. Он был красавчиком, весельчаком, для него закадрить девушку — раз плюнуть! Мы с Семеном встретили Ангелину после работы, и Сеня в пять минут заставил ее смеяться. Она согласилась пойти с нами в кино.

— Она влюбилась в Семена? — спросила Лиза.

Борис Львович покачал головой:

— Нет. Она влюбилась в меня. Странно, непостижимо, но она влюбилась в меня. Мы гуляли до глубокой ночи и долго прощались у подъезда. Я воровал на клумбах цветы и каждое утро, перед тем, как идти в институт, втыкал букетик в дверную ручку входной двери. Все было так замечательно!

— Но потом? Что случилось потом? Почему вы не вместе?

— Знаете, Лиза. Я всю жизнь задавался вопросом, почему после того, как я сделал ей предложение, и Ангелина ответила: «да», она вдруг передумала. За несколько дней до свадьбы. Теперь я понял. Она испугалась. Испугалась того, что я не буду любить ее также сильно, как она меня.

— Но… как так получилось, что она вышла за Семена Яковлевича?

Борис Львович раскручивал и закручивал Лизин волос на свой палец, и, казалось, с любопытством наблюдал за этим процессом. Поднял кончик волоса, посмотрел его на свет, а затем неожиданно улыбнулся и спросил Лизу:

— Не хотите жвачки?

— Что? — не поняла Лиза.

— Жевательную резинку, — Борис Львович полез в карман брюк и достал оттуда початую упаковку, вытащил одну подушечку и протянул ее Лизе. Она взяла, не понимая зачем это делает, будто под гипнозом.

— Вы не рассказали, — посетовала Лиза.

— Ах, да! Простите. Семен тоже был влюблен в Ангелину. По его поступку с Сенечкой, вы уже поняли, что Семен был способен на многое? Чувство долга, мораль — он принимал только в той мере, в какой они подходили под его взгляды на жизнь. Ангелина пошла к нему и сказала, что любит именно его, будто поняла это только теперь, перед свадьбой. Сейчас я думаю, она сделала это специально. Чтобы осквернить себя в моих глазах, заставить обидеться, ненавидеть ее, уйти. Семен обрадовался и тут же сделал Ангелине предложение. Она приняла его. Вот так и получилось, что она стала женой Семена Пашкова.

— А вы? Что стало с вами?

— На какое-то время я уехал из Ленинграда, — продолжил он свой рассказ. — Работал в разных городах, женился, родился Артур. Но все время я вспоминал ее — Ангелину. Наверное, моя бывшая жена ощущала это — то, что я не принадлежу ей полностью. Однажды она нашла себе другого мужа, а я ушел. Артур… Он требовал особой заботы и наблюдения врача, поэтому жена согласилась, чтобы мальчик остался со мной. Я вернулся в Ленинград, устроился в хорошую клинику, стал преподавать, написал несколько книг по медицине. В общем, жизнь налаживалась, некоторые мои научные работы принесли деньги…

— А как же Ангелина?

— Я первым делом узнал о ней. В то время Семен еще был жив, но я все равно напросился другом в их семью.

— Как же вам было тяжело, — вздохнула Лиза. — Видеть их вместе…

— Нет! — возразил Борис Львович. — Вовсе нет! Наоборот! Я был счастлив! Только вернувшись в Ленинград, я понял, что снова живу! Ну да ладно… что-то я разговорился…

Лиза встала и протянула руку Борису Львовичу:

— Пойдемте, — позвала она.

Борис Львович сначала встал сам, а затем пожал протянутую Лизину руку и подмигнул.

— Кстати! — воскликнула Лиза. — А как вы узнали об аварии?

— Сеня сказал. После того, как вы с Вячеславом умчались, я спросил его, куда вы поехали. Сеня рассказал, что позвонила какая-то Вика, которая разбилась на шоссе возле проселочной дороги. Признаюсь, я ничего не понял, ведь для меня Викой были вы! И я видел вас собственными глазами! Я привел Сенечку в дом к Ангелине и пересказал ей весь этот компот. Ангелина захотела немедленно ехать за вами. У нее в гараже есть машина. Правда, она сама давно не садится за руль. В город ее вывожу я или Анна Михайловна, если они едут с Сенечкой. В общем, я сел за руль, и мы приехали.

Лиза осмелилась спросить:

— Вы слышали все? Там, на дороге…

Борис Львович сделал шаг навстречу Лизе и ответил:

— Вы обе проживете долгую жизнь. Вместе, но каждая сама за себя…

В холле больницы Борис Львович достал из кармана рубашки упаковку с бумажными носовыми платками, вытащил один, развернул и протянул руку с носовым платком к Лизе: