И без того хватило глупости уснуть. Да ещё и проспать неизвестно сколько.

Как только не разбудил никто прежде?!

– Ешь, цветочек. Через два часа нам нужно быть на твоей верфи, – в тоне проскальзывает раздражение, а сам мужчина разворачивается ко мне лицом, выгнув бровь в демонстративном ожидании.

При иных обстоятельствах жест может и сработал бы, но не в этот раз. Не сегодня. не здесь. И не со мной.

– Маркус, это совершенно неуместно. Я могу спуститься вниз, в кафетерий, и поесть там. Всё равно вряд ли мне позволят находиться здесь, с… – собираюсь возразить по новой, всё больше и больше чувствуя неловкость.

Вот только договорить не удаётся. Меня банально затыкают. Кусочком одной из булочек, которую мужчина сам берёт с подноса, очевидно, устав со мной пререкаться.

– Ешь, – обманчиво ласково повторяет Грин.

В ультрамариновом взоре читается столько безапелляционной непреклонности, будто речь идёт не о позднем завтраке, а как минимум о чьей-нибудь жизни.

Вот же… Невозможный!

Упрямый!

Социопат…

– Ты же понимаешь, что я могу просто послать тебя куда-нибудь очень далеко и притом не самым вежливым способом, а затем развернуться и уйти? – интересуюсь деланно миролюбиво, как только проглатываю выпечку. – И вряд ли кто-нибудь меня остановит, тем более – ты, – дополняю учтиво, глядя прямо в глаза этому запредельно властному типу.

Непреклонность во взоре цвета тёмный ультрамарин так никуда и не девается. А вот на губах Маркуса расплывается знакомо жестокая ухмылка.

– Понимаю, – невозмутимо сообщает англичанин, отламывая от булочки с корицей ещё одну небольшую порцию. – Ешь, цветочек. Не зли меня.

Ухмылка превращается в откровенный оскал, полный предвкушения, а Грин вот уже во второй раз бесцеремонно запихивает булочку мне в рот.

И вот кто мне скажет, почему из тысячи моментально вспыхнувших в моём разуме вариантов расправы за такую самодеятельность я не применяю ни один, – продолжаю стоять как последняя идиотка и жую то, что он мне даёт?

Снова и снова…

– Хорошая девочка, – следует похвала, как только булочка окончательно съедена.

Брюнет подаёт мне апельсиновый сок, который я также послушно выпиваю.

И кто из нас после этого действительно невменяемый?!

– Теперь можно перейти и ко второй части, – великодушно сообщает мужчина, забирая у меня почти пустой стакан.

Очень хочется поинтересоваться тем, что за «вторая часть, к которой можно перейти», да только через несколько секунд и так всё становится понятно.

Маркус берёт за руку и утягивает за собой в сторону дивана. Садится и вместе с тем вынуждает устроиться на нём сверху. Его ладони скользят от моих согнутых колен к внутренней стороне бёдер, а уголка губ касаются невесомые поцелуи. Лёгкие, ненастойчивые, плавно смещающиеся к шее, ключицам и линии декольте, обнажённого благодаря расстегнутым сверху пуговичкам блузы…

– Маркус, – выдыхаю едва слышно.

То ли в возражении, то ли в просьбе. И сама ещё не могу никак решить, ведь сознание потихоньку тонет и пропадает в опутывающей тело эйфории чужого тепла.

– Маркус, – повторяю заветное имя вновь.

Прикрываю глаза, впиваясь ногтями в сильные плечи, и впитываю в себя каждое из проходящих мгновений, пока сердце начинает биться чаще и громче.

В конце концов, что бы я ни говорила, ни делала, как бы ни убеждала саму себя и ни обманывала собственный рассудок, каждое из этих чёртовых мгновений необходимы мне, подобно кислороду среди необъятного космоса. Я просто-напросто задохнусь и сгину в непроглядной безграничной темноте, если лишусь их.

– Медперсонал… Мы… – пытаюсь связать хоть одну внятную фразу в новой попытке убедить хоть одного из нас.

Получается плохо. Слишком трудно концентрироваться на чём-то, помимо даримых мужчиной нежных прикосновений поверх кружева моего белья.

Понятия не имею, когда мой личный яд, пропитанный соблазном, отравил разум так неотвратимо, что я становлюсь настолько слаба…

– Ох, – срывается с моих уст наряду с тихим стоном, как только ощущаю первое проникновение.

Всё остальное больше не кажется таким уж и важным. Сознание захлёстывает волной безудержной потребности чувствовать движение внутри себя снова и снова, гораздо глубже, быстрее… Будто бы только так я могу увериться, что всё ещё жива.

– Маркус, – шепчу в мольбе, до боли в суставах вдавливая пальцы в его плечи.

Сама же тянусь за новым поцелуем, впиваясь в чужие губы со всем тем отчаянием, что выжигает моё нутро. И раз за разом подаюсь мужчине навстречу, стараясь приблизить грань освобождения для нас обоих.

Широкие ладони по-прежнему ласкают мои бёдра. Сдавливают, гладят… Но уже не так ласково, осторожно и бережно, как по началу. Именно эти прикосновения окончательно сводят с ума, превращая каждое новое мгновение в нечто чрезвычайно важное и необходимое.

– Не так быстро, цветочек, – слышу на краю сознания тихим полушёпотом.

Маркус крепко сжимает в своих объятиях и останавливается. Он всё ещё во мне. Предельно глубоко, как только возможно в нашем положении. Руки скользят вдоль поясницы, задирая подол сарафана выше, практически до самой талии. На ягодицах совершенно точно остаются синяки, пока мужчина неоднократно сдавливает их и вместе с тем отодвигает тонкую ткань трусиков ещё дальше. Влажный след моего возбуждения остаётся на его пальцах, прежде чем Маркус вторгается в моё тело вновь. Сначала растягивает одним пальцем, потом двумя… Позволяя ощущать возобновившийся ритм каждого нового проникновений его члена совершенно по-другому. Меня просто-напросто вышвыривает за пределы реальности, выворачивая каждую клеточку организма в нахлынувшем наслаждении. Я едва ли в силах остаться в сознании, даже после того, как отголоски испытанного удовольствия стихают. Даже дыхание – и то никак не приходит в норму.

– В следующий раз я сделаю это по-другому, – ухмыляется Грин, комментируя моё состояние. – Трахну твой зад не так аккуратно и терпеливо.

Поскольку нет никаких сил даже толком пошевелиться, не то чтоб ответить, я лишь едва заметно киваю в знак того, что информация усвоена. И всё ещё не могу поднять головы, банально распластавшись на мужчине, уткнувшись лбом в его плечо.

Зато мигрень исчезает бесследно…

Проходит ещё довольно много времени, прежде чем я могу сдвинуться с места. К тому же негромкий стук в дверь всё равно не оставляет возможности предаваться порыву нахлынувшей слабости и дальше. Кто у нас тут такой вежливый и предусмотрительный, что остаётся в коридоре, пока Маркус сам не открывает, становится известно немного позже, после того, как повторно умываюсь ледяной водой и привожу свой внешний вид в порядок. Лиз, личный ассистент Грина, приносит с собой не только две порции латте с корицей, но и костюм для своего начальства. Правда, последнее так и остаётся у неё в руках.

– Сегодня обойдусь без него, – слегка морщится англичанин, окидывая новую сменную одежду мимолётным взором, – тем более что я собираюсь посетить верфь, а в офис вряд ли уже успею.

Блондинка понятливо кивает, а в ходе оставшейся части их диалога я узнаю, что одного вредного медиамагната с повадками тирана, оказывается, выписали чуть больше трёх часов назад – в десять утра, пока я спала.

– Это не лучшая идея. Ехать столько миль… Тебя сутки назад отравили, если помнишь. От такого за одну ночь не оправляются, Маркус, – обозначаю вслух своё мнение по поводу услышанного.

В ответ на искренне удивлённый (женский) и откровенно насмешливый (мужской) взгляды моментально чувствую себя полнейшей идиоткой. И мысленно оправдываю свой поступок тем, что мне просто-напросто не хочется посещать территорию сомнительно доставшегося «наследства».

Да и какого черта меня вообще может беспокоить состояние его здоровья?!

Всё, что я хотела, я от него уже получила… Вроде бы.

– Лучшая идея или нет, но Марсель Мелье будет ждать нас там ровно в три, – невозмутимо отзывается Грин, поправляя часы на своём левом запястье. – Другая возможность заполучить такое сотрудничество нам вряд ли представится, потому что сегодняшний день – последний во времени его пребывания в нашей стране на ближайшие полгода, а таскаться за ним по всему миру мне не хочется, – поясняет со снисходительной улыбкой, будто объясняет для маленького ребёнка, и подходит ближе, самым наглым образом подталкивая в сторону выхода из палаты, – поэтому давай, цветочек, забудь о своих капризах и сделай то, что я сказал.

Капризах?!

Охренеть просто…

О последнем я думаю ещё довольно много времени. Вплоть до самого приезда к побережью, где располагаются основные владения «AlsoppLine». Благодаря исполнительности ассистента Маркуса, добираемся мы на его машине. Конечно же, с неизменным сопровождением. И немного раньше того времени, в которое назначена встреча с учредителем европейской группы компаний, способной принести верфи первую прибыль за столь долгое время.

– Добро пожаловать, мисс Риверс, – здоровается подоспевший к нам мужчина, стоит мне выйти из машины. – Мистер Грин, – кивает в знак приветствия и моему спутнику.

Судя по офисному стилю одежды, вряд ли его можно назвать местным рабочим. При том, ростом чуть ниже меня, худощавого телосложения, он выглядит довольно энергично. Совершенно точно не похож на «местных».

Ну и кто он такой тогда?

Поскольку даром ясновидения я не обладаю, приходится обернуться к медиамагнату в ожидании пояснений. Правда, делиться ими он со мной не спешит. Вообще не замечает меня. С лёгким прищуром смотрит куда-то в сторону поперечных наклонных стапелей.

– Маркус, – зову тихонько, невольно проследив за тем, на что он обращает внимание.

Кроме нескольких десятков рабочих в специализированной форме, ничего интересного не нахожу. Впрочем, разглядываю я местность тоже не долго. Отвлекаюсь на второго присутствующего поблизости.

– Кай Огден, – будто читает мои мысли новый знакомый. – Я – ваш новый управляющий, мисс Риверс, – протягивает мне правую руку.