Корбо тогда заплакал, как раньше на могиле матери. Да… Удивительно видеть, когда пират, не знающий жалости, плачет… Но никто не осудил парня за его слёзы, все понимали горе сына.

Из воспоминаний мужчину вывел вопрос боцмана:

– Уточните курс, капитан!

Подняв голову, Корбо посмотрел вдаль и взбодрился. «Ничего, мы живы и ещё возьмём на абордаж самого чёрта!» – задорно подумал он и, улыбнувшись, подставил лицо свежему морскому ветру. «Чего это на меня нахлынула хандра? – подумал пират. – Я в своей стихии, у меня слаженная верная команда, самый лучший корабль летит по волнам. Чего ещё для счастья надо?» – спросил сам себя капитан и, с наслаждением вдохнув солёный воздух, вслух ответил:

– Курс норд-вест! – скомандовал он, и парусник развернулся бушпритом на северо-восток.

Корбо поднял подзорную трубу и устремил взгляд к горизонту, туда, где его поджидала удача и новые победы.

Глава 4.

В небольшом особняке в центре города Пуэрто-Бельо21 ощущалось необычное оживление. Челядь всех цветов кожи металась по дому, перетаскивая господские вещи. Одни старательно укладывали одежду в сундуки, другие заворачивали наиболее ценные предметы, упаковывая их в ящики, третьи засыпали хрупкие вещицы опилками или перекладывали тряпьём. Люди возбуждённо переговаривались, создавая суету растревоженного муравейника, и вся сумятица вокруг этот муравейник и напоминала. Нечаянно забредшему сюда человеку показалось бы, что в доме царит невообразимый хаос и неразбериха, но гость, переступивший порог знал: это не так. Всей кажущейся беспорядочной беготнёй руководил управляющий, внимательно следящий за снующими повсюду людьми, отдавая распоряжения, отвечая на вопросы, а порой покрикивая на нерадивых и замешкавшихся слуг. Заметив вошедшего, управляющий раскланялся:

– Сеньор дель Альканис! Господин ждёт вас в библиотеке, – со всей любезностью, на которую был способен, проговорил человек.

Гость ответил чуть заметной холодной улыбкой и с важностью высокородного сеньора проследовал по галерее. Похоже, господин был здесь не первый раз и знал куда идти. Сеньор выглядел как настоящий испанский гранд22: гордая осанка делала его худощавую фигуру ещё выше, а размеренная походка, надменный взгляд – все в его облике указывало на человека, знающего себе цену. Тёмные волосы мужчины успела подёрнуть седина. Прямой нос, пожалуй, был несколько крупноват для сухого удлиненного лица. Тонкие плотно сжатые губы и жёлто-карие глаза ещё больше придавали господину вид хищной птицы. Когда маркиз улыбался, выражение его лица несколько смягчалось, но глаза обычно оставались столь же холодными и бесстрастными.

Сеньор Альканис предпочитал традиционный испанский костюм черного цвета либо других таких же мрачных оттенков, правда, следуя французской моде, ему всё же пришлось отказаться от воротника «фрезы23», над которым уже в середине семнадцатого века повсеместно потешались европейцы, говоря о нём «голова на блюде». Но всё же дон Хосе не был лишён обаяния. Его вечно величавый вид казался таинственным, и в молодости мужчина нравился женщинам. Да и теперь дамы, представляя, каким состоянием обладает маркиз, просто таяли и, расплываясь в улыбках, не забывали пококетничать с ним. Но дель Альканис не отличался свободным нравом, и сеньоры, обиженные ледяной холодностью гранда, злословили на его счёт, подвергая сомнению его мужские возможности, предполагая, что определённой силы в адмирале уже не осталось.

Господин зашёл в кабинет и в растерянности остановился: хозяина в комнате не оказалось. Развернувшись, мужчина вышел в коридор и заметил девушку. Светлые волосы сеньориты были редкостью для испанской крови, основательно попорченной длительном нахождением под властью мавров, и сами по себе не могли не привлекать внимания, но девушка отличалась ещё и привлекательной внешностью, и лицо маркиза на удивление потеплело. В радостном возбуждении сеньорита проходила из комнаты в комнату, приглядывая за сборами и отвечая на вопросы слуг. Заметив знатного гостя, она мило улыбнулась и подошла к адмиралу.

– Сеньорита Эстель, я так рад вас видеть, – поприветствовал маркиз и галантно поцеловал руку юной леди. – С другой стороны, сердце моё омрачено печалью… Вы скоро покидаете нас, – произнёс дель Альканис и взглянул на девушку птичьими немигающими глазами.

– Да, адмирал, через пару дней мы отправляемся в Испанию, – счастливо прощебетала Эстель.

Глаза сеньориты сияли, похоже, она нисколько не жалела, что ей предстоит покинуть Новый свет. – Но мы же не прощаемся навсегда, дон Хосе. Думаю, вы, как старый друг, будете навещать нас, когда окажитесь в Севилье? – снова улыбнулась она.

– Пренепременно, сеньорита, – улыбнулся мужчина. – Кроме того, ваш корабль идёт в составе моей эскадры. Надеюсь, мы и в дороге будем иметь возможность увидеться, – предположил дель Альканис и перешёл на деловой тон. – Вообще-то я хотел повидаться с вашим отцом. У меня к нему дело. Где я могу найти барона?

– Я только что видела его на заднем дворе. Давайте, я провожу, – охотно предложила Эстель.

– Буду только рад этому, – улыбнувшись, ответил сеньор и последовал за девушкой.


Капитан, лейтенант Бернардо дель Маркос, покидал навсегда щедрую землю Нового света. Здесь он отслужил без малого пятнадцать лет и теперь планировал провести остатки дней, дарованных ему господом, в тихом поместье пригорода Севильи родной его сердцу Испании. Старинный средневековый принцип, гласящий, что дворянин должен служить королю с оружием в руках, все еще оставался в силе, но аристократы все больше стремились сделаться придворными, а не солдатами, и всячески уклонялись от несения военной службы. Господа не желали покидать столицу и удаляться от монарха, сулившего им мирские блага. Но дон Бернардо оставался человеком старой закалки и служение королю считал своим священным долгом, что порой вызывало ироничные улыбки у благородных идальго24, как Старого, так и Нового Света. В мире, наполненном жаждой денег и стяжательством, больше ценилась близость к трону и тугая мошна, независимо от способа её наполнения. И если господа и соглашались послужить за океаном, то большинство знатных и не очень испанцев отправлялось в колонии Нового света с единственной целью: разбогатеть.

Но барон дель Маркос отправился в Новый свет по велению короля и по зову сердца. Желание поправить пошатнувшееся финансовое положение своей семьи для Бернардо в этом решении носило второстепенный характер, и полный чаяний офицер явился на новое место службы с любимой супругой Бланкой и малолетней дочерью Эстель. Принципы чести не позволили дель Маркосу сказочно обогатиться, как это удавалось другим более изворотливым и менее щепетильным господам, но на достойную жизнь сеньор всё же заработал. Зато отважный лейтенант смог быстро подняться и выпутаться из долгов, накопившихся на родине. Правда, произошло это вовсе не благодаря приличному жалованью, полагающемуся офицеру от короля. Испанское правительство зачастую было не в состоянии содержать личный состав своих распространившихся по всему свету армий, особенно когда они находились на удалённых рубежах владений Испании. Выплата денег производилась настолько нерегулярно, что многие месяцы ни один солдат и офицер не получали ни реала. А потому капитан-лейтенанту пришлось выкручиваться самому и жить благодаря возможности собирать золотые и серебряные «крохи», просыпающиеся при поставке драгоценных грузов из Америки в Европу. И этих «крошек» с лихвой хватило, чтобы сытно кормить семью, поправить дела своего поместья и даже купить небольшой, но приличный домик в Мадриде, а также обеспечить себе в будущем безбедную старость.

Но оставшийся в Испании доверенный сеньора Маркоса был человеком щепетильным и настойчивым, тем более заинтересованным в своём проценте награды. А потому он приложил все силы, но выбил из казны государства полагающееся капитану вознаграждение за преданность короне. В течение пятнадцати лет, проведённых Бернардо в колонии, усилиями управляющего на счету сеньора в банке скопилась приличная сумма, которую барон целиком оставил на приданное дочери, и Эстель считалась не последней из невест.

И вот теперь дель Маркос сосредоточенно проверял, как укладываются на подводы сундуки, ящики и тюки с ценными вещами, готовые отправиться в порт для погрузки на корабль. Господин поднял глаза и, заметив Хосе дель Альканиса и дочь, улыбнулся и оторвался от дел.

– Здравствуй, дорогой друг, – воскликнул барон.

Девушка, провожаемая тёплыми взглядами обоих мужчин, снова упорхнула в дом, и адмирал почти сразу перешел к главному:

– Я хотел бы купить твой дом, Бернардо. Мой племянник Диего с сестрой вскоре приедет в Пуэрто Бельо. Он собирается проведать родственников, да и у нас с ним здесь дела, – пояснил Хосе. – Не дело молодой девушке скитаться по съёмным домам, рассчитываю сделать им сюрприз. Тем более я слышал, ты продаёшь дом вместе с мебелью? – поинтересовался маркиз.

Дон Маркос подтвердил: он забирал с собой только наиболее ценные предметы, а обстановку оставлял в доме. Барон знал, что перевозка «барахла» встанет ему в копеечку, выгоднее продать всё здесь. Предметы обихода в колонии стоили очень дорого, а за вырученные деньги на родине Бернардо способен купить и обставить как минимум два таких же особняка. Многие товары можно было бы производить и в колонии, но под давлением торгового лобби в Новом свете не позволялось развивать производство, и поселенцам приходилось необходимые вещи завозить из Европы, чем, конечно же, пользовались ушлые торговцы, нещадно задирающие цены. Назад корабли уходили, гружённые специями, табаком, древесиной и другими экзотическими товарами, купленными у белых колонистов по смешным для европейских стран ценам. Так за год-другой некоторые наиболее удачливые негоцианты становились несметно богатыми. Самым ценным, конечно же, было золото, серебро и драгоценные камни, бессовестно отбираемые благородными идальго у американских аборигенов зачастую вместе с их жизнями.