– Альваро не такой! – горячо возмутилась Эстель. – Он изначально честнее вас! Он не сделал того, что сделали вы! Хотя имел на это больше прав, – продолжала обижаться пленница.

Немного подумав, Тэо проговорил:

– Прошу прощения, сеньорита, но я действительно не понимаю… Если вы настолько любили друг друга и должны были вот-вот поженится, ради чего тогда вы сдерживали свои чувства?

– Просто он берёг меня, – наивно ответила Эстель.

– Для чего? – искренне недоумевал Корбо и, мысленно усмехнувшись, дал ответ: «Похоже, для меня». А вслух произнёс. – Возможно на самом деле ваши чувства не настолько сильны, как вам кажется? – неожиданно предположил пират. – Когда человек любит, говорят, он теряет голову. А вы и ваш Альваро так рассудительны, – едко улыбнулся капитан.

– Альваро – самый благородный мужчина, которого я знаю, – гордо вскинув головку, ответила влюблённая невеста, и Корбо, чувствуя подступающее к горлу раздражение, поморщился.

– И вы настолько боитесь потерять своего жениха, что готовы расстаться с жизнью? – презрительно фыркнул пират. – Чем ваш Альваро так хорош? Благородство? Хм… Вы сами не верите в это, если считаете, что он откажется от вас. Ваш гранд! – высокопарно произнёс Корбо. – Что у него есть кроме смазливой внешности, громкого имени и денег отца? – саркастически скривился капитан.

– Не говорите так! Вы его не знаете! – негодовала Эстель.

– Действительно, не знаю. Вот и хочу понять, за что вы его так любите? Чем он лучше других? – испытывающе посмотрел Корбо на девушку и, присев на край стола, сложил руки на груди. Пират спокойно ожидал ответа и, заметив сердитый взгляд пленницы, добавил: – Я знаю, о чём вы сейчас подумали. Вы считаете, что он уж однозначно лучше меня, – насмешливо хмыкнул пират, и Эстель покраснела. – Я прав! Именно это вы и подумали. А давайте сравним! – неожиданно загорелся капитан. – Он красив. Должен признать это. Но простите, если это будет звучать несколько нескромно, но я тоже не обделён природой, – лукаво улыбнулся мужчина. – Правда, мы совсем не похожи.

– Вы совсем не похожи! – тут же страстно согласилась Эстель, совершенно не понимая, как можно сравнивать её благородного рыцаря и какого-то пирата? А вслух важно пояснила: – Он хорошо образован. Альваро изучал математику и философию. Он прекрасно фехтует и великолепный наездник. У него изысканные манеры. А как он танцует! – восхищённо перечислила достоинства жениха сеньорита.

Наблюдая, как невеста восторженно нахваливает аристократа, Корбо саркастически скривился, а когда она закончила, заговорил:

– Альваро изучал математику! – презрительно хмыкнул пират. – А где он применяет свои знания? Проверяет доходы и расходы? Думаю, даже этим сам не занимается. Для этого у господ есть управляющие, – уточнил капитан и, твёрдо взглянув в глаза девушки, заявил: – А я с помощью математики провожу расчёты: могу проложить курс и определить местоположение корабля в любой точке земного шара. Могу рассчитать дальность полёт ядра и необходимый угол для стрельбы. Ваш Альваро может это?

Разбойник сделал паузу и, заметив растерянность Эстель, не стал дожидаться ответа, а продолжил:

– Философия… – Тэо улыбнулся. – Право, более бестолковой науки я не знаю. Сплошное словоблудие. То, что можно чётко разместить на двух страницах, мусолят с разных сторон на целый том. Красуясь собственной значимостью, господа спорят ни о чем, сыплют заумными фразами и непонятными словами, лишь бы выглядеть умнее, – моряк брезгливо поморщился и снова заговорил: – Так, продолжим по списку: «Прекрасно фехтует!» – Корбо даже расхохотался. – Прежде раскланиваясь перед таким же бездельником, как сам. Вы видели настоящий бой, сеньорита? – прищурился пират и высокомерно вскинул подбородок. – Думаю, с вашим Альваро я разделался бы в считанные секунды. Ваш жених быстро бы потерял голову, причём в буквальном смысле слова, – зло фыркнул капитан.

Эстель сердито нахмурилась и, похоже желая защитить жениха, уже открыла рот, но разбойник не дал девушке вставить и слова.

– Хороший наездник и танцор! Да, здесь вынужден признать, сеньорита, я не мастер в таких делах, – соглашаясь, вздохнул Тэо. – На лошади, конечно, ездить умею, но в море, сами понимаете, особо не поскачешь. Но я считаю, командовать и управлять кораблём куда сложнее, чем лошадью. Надеюсь, вы не станете с этим спорить? – уверено взглянул на девушку капитан и продолжил: – Зато я досконально знаю морское дело. У меня под началом полтора десятка отчаянных парней, которые вашего Альваро и слушать не станут, а в два счёта скрутят в бараний рог и выкинут за борт. Танцевать при желании можно, конечно, научиться, но, честно говоря, сомневаюсь, что в этом смогу сравниться с вашим женихом, – снова согласился Корбо. – Но я в любой шторм твёрдо стою на палубе. Знаю историю и географию и последнюю – не только по книгам. Кроме родного языка, в совершенстве владею испанским и английским, понимаю и говорю на арабском и турецком, изучаю латынь. «Suum cuique», – в подтверждении своих слов произнёс капитан и перевёл: – «Каждому свое!». Так что, в самом деле, сеньорита, где уж мне безродному пирату до знатного сеньора! – со злым сарказмом проговорил Корбо и поклонился. – У него манеры! – презрительно скривился капитан. – Манерам научиться не так сложно. Это всё наносное. А если мне будет надо, я предстану даже перед королём, и никто не заподозрит во мне простолюдина. «Omnia, quae volo, adipiscar», – снова заговорил на латыни разбойник и гордо пояснил: – Добиваюсь всего, чего хочу!

Корбо говорил уверенно и даже с некоторым вызовом, а Эстель молча слушала. Надо отдать должное: капитану удалось произвести впечатление на аристократку. Она с досадой понимала: ей нечего возразить, и это раздражало, а признавать правоту разбойника пленнице не хотелось. Этот человек ломал её представления о жизни, и гордая испанка не желала с этим мириться. Тогда рухнет придуманный ею мир, в котором сеньорите было удобно жить и верить в своего прекрасного принца, а Тэо продолжил монолог:

– Знатные господа не знают и половины того, что знаю я. Они не умеют ничего, кроме как танцевать и шастать по бабам, но только потому, что имеют знатное происхождение, считают себя лучше меня. Именитые сеньоры всегда смотрят на простолюдина презрительно и надменно. Прямо как вы сейчас, – заметив настороженный взгляд Эстель, уточнил пират. – Но если бы вы знали, насколько быстро многие из них теряют спесь, только почувствовав угрозу своей шкуре. – усмехнулся капитан и брезгливо поморщился. – Какими они становятся жалкими и ничтожными. Уверен, и ваш Альваро такой же, – зло закончил Корбо.

Растеряно уставившись на мужчину, Эстель судорожно подбирала слова для достойного ответа.

– Вы сравниваете себя с моим женихом? – неожиданно нашлась она. – Уж не на его ли место вы метите? – съязвила девушка.

– Не льстите себе, – огрызнулся Корбо и, заметив высокомерие в глазах сеньориты, добавил: – Хотя вы не первая женщина, которая смотрит на меня с высоты своего знатного происхождения. Правда, впоследствии дамы, забыв об отсутствии у меня благородства, порой не хотят расставаться с пиратом, – презрительно скривился мужчина.

– Уж я-то с радостью расстанусь с вами, – фыркнула Эстель. «Я не Долорес», – подумала она.

– Надеюсь, вы так и сделаете, – сдерживая раздражение, проговорил Тэо. – Ненавижу женских слёз при прощании. Начинаю чувствовать себя в чём-то виноватым.

– Уж этого от меня вы не дождётесь! День, когда я покину ваш корабль, будет самым счастливым днём в моей жизни!

– Вот и славно! Теперь я вновь вижу гордую испанку, а не раскисшую мокрую кошку, – улыбнулся Корбо. – Жюлиан проводит вас в каюту, а чтобы у вас больше не возникало желания и возможности купаться, он заколотит окно.

– Если захочу, я смогу найти другой способ уйти из жизни. Что тогда вы продадите моему отцу? – решив подразнить капитана, с вызовом спросила Эстель.

– Ваше распухшее, полусгнившее, зловонное тело… Чтобы он смог захоронить его, – невозмутимо ответил пират и мысленно расхохотался.

Корбо был уверен: после описанной картины у сеньориты отпадёт всякое желание накладывать на себя руки. И взглянув в широко раскрытые глаза леди, наполненные удивлением и отвращением одновременно, понял: он правильно рассчитал удар. Ни одна девушка не хотела бы выглядеть безобразной даже в гробу.

– Не закрывайте окно… Я больше не буду прыгать, обещаю, – смиренно попросила Эстель. – Тогда станет душно, а я не выношу духоты, – призналась сеньорита и жалобно взглянула на капитана. – И каюта будет казаться тюрьмой.

Проводив пленницу, Корбо, задумавшись, немного постоял у окна, но вспомнив, что ему ещё нужно проверить расчёты, сел за стол и, стараясь поскорее забыть о ночном происшествии, вернулся к работе.

      Когда Эстель зашла в каюту, Долорес, устроившись перед зеркалом, прихорашивалась. Повернув голову, сеньора изучающе оглядела соседку. Девушка молча подошла к окну и задумчиво посмотрела вдаль.

– Надеюсь, ты больше не собираешься прыгать из него? – настороженно спросила графиня и, поднявшись со стула, подошла ближе. – Чего это ты устроила ночью?

– Откуда ты знаешь? – нахмурилась сеньорита.

– Интересно! Откуда я знаю?! Я чуть с дивана не слетела, когда остановился корабль! А Каролина рассказала, что ты выпорхнула из окна капитана. Всех на ноги подняла! – возмущалась графиня, но, неожиданно успокоившись, с сочувствием взглянула на Эстель. – Он что, был груб с тобой? – осторожно поинтересовалась женщина.

– Нет, – возразила Эстель и, подумав, добавила: – Он был… очень нежным, – растеряно поняла она.

– Тогда я не понимаю тебя! – обижено сложила губки Долорес. – Чего это тогда ты вздумала топиться?

Девушка молчала, ей не хотелось объясняться с графиней, тем более она подозревала, что женщина всё равно не поймёт её, но неожиданно Эстель удивлённо взглянула на собеседницу:

– И вы не ревнуете ко мне капитана?