Около подъезда Таниного дома они остановились. Удивительный вечер подходил к концу, но расставаться не хотелось, и Егор потянул Таню к лавочке. Она послушно опустилась рядом с ним. Во внезапно повисшей тишине отчетливо застрекотали цикады. Егор держал Таню за руку и осторожно, почти машинально поглаживал ее пальцы. Потом вдруг сказал, даже не глядя на девушку:

– Таня, выходи за меня замуж.

Сказал и посмотрел ей в глаза. Он не просчитывал варианты ответов, не готовил достойных фраз на возможные ее слова «мы знакомы второй день», он просто посмотрел ей в глаза. Таня, не отводя взгляда, сказала задумчиво, как будто рассуждая:

– Вместе жить – не на карусели кататься…

– Да.

И это его короткое «да», без цветистых слов и красивых обещаний, сыграло свою роль.

– Я согласна.

Возможно, ей не следовало давать ответ так сразу и так просто, мама потом скажет, что это просто неприлично, знакомые скажут, что она сумасшедшая, подруги скажут, что она пошла в первые протянутые руки. Ей все равно. Задохнувшийся, счастливый и не верящий своему счастью Егор – вот доказательство, что она не сумасшедшая.

– Но у меня украинское гражданство, – неожиданно говорит Таня, – а ты россиянин.

– Решим, – улыбается Егор, – не волнуйся. Завтра с утра к твоим родителям, потом в ЗАГС и за билетами.

– За билетами? – Таня смотрит доверчиво и чуть удивленно.

– Конечно. Мы уезжаем через два дня. Успеешь уволиться и собраться? Сначала поедем к моим родителям, потом в Москву.

Егор говорит быстро, по-деловому, без пауз и эмоций. Таня смотрит на него и отчетливо понимает, что он жутко нервничает. «Почему он так нервничает? – думает она, почти не вслушиваясь в его скороговорку. – Может быть, он и сам не ожидал такого поворота событий? И не знает, что ему делать дальше? Или знает, но…» Она улыбается и перебивает Егора:

– И еще я совсем не умею целоваться.

Егор замолкает на полуслове и после секундного замешательства произносит с неподражаемой интонацией, почти с той же, с какой говорил про гражданство:

– Решим, не волнуйся.


Следующие два дня пролетели сумасшедшей каруселью. Мама Татьяны, услышав о решении дочери, чуть не потеряла сознание, отец отпаивал ее какими-то каплями, качал головой и молчал. Но младший брат Тани, которому недавно исполнилось четырнадцать лет, почему-то сразу проникся к Егору симпатией и ломающимся баском убеждал мать, заливавшуюся слезами: «Да чего, ма, нормально все будет, она приезжать будет, перестань плакать, я же с тобой остаюсь». Отец хмыкал, но неожиданно поддержал сына: «Перестань плакать, мать, не в армию провожаешь и не в Америку, куда не доедешь. Решила – пусть едет. Дочка у нас не дурочка и в людях разбирается». – «Да что ж так быстро-то? – причитала мама. – Не по-людски!» Егор все это время молчал. Он по-прежнему держал Таню за руку, словно боясь потерять ее. Ему все время казалось, что стоит отпустить ее, как она растворится в воздухе, и окажется, что все это был только сон. Так они и сидели, взявшись за руки, – серьезные, немного виноватые, но решительные. Немного успокоившись, родители стали задавать вопросы – где жить будут, работает ли Егор и где будет работать Танюша? Конкретные немногословные ответы Егора, кажется, произвели впечатление не только на отца, одобрительно поглядывавшего на жениха, но и на мать, поскольку она перестала плакать и в конце концов предложила выпить чаю. Самый трудный вопрос был решен. Потом Егор позвонил своим родителям. О чем он беседовал с ними, Таня не слышала, но закончил он разговор быстро и, выйдя из кабинки, сказал: «Они нас ждут». В подробности он не вдавался, а Таня не рискнула спрашивать.

Антон долго и удивленно молчал, рассматривая Таню. Потом пожал руку Егору:

– Ну ты даешь, поздравляю! А Аня знает уже?

– Да, я ей позвонил только что. – Егор улыбается. – С вами не знаешь, как сказать, чтобы вы не успели друг друга предупредить.

Егор все время улыбается и все время держит Таню за руку. Он не отпускает ее ни на минуту. Так они и ходят везде вместе, держась за руки, как малыши, – и за билетами, и в ЗАГС, и к Тане на работу. Оказалось, что у Антона много хороших знакомых, и когда он рассказывает своим знакомым романтическую историю друга, билеты появляются сами собой, и в ЗАГСе, оказывается, можно обойтись без проволочек и зарегистрироваться хоть сегодня, хоть завтра. «Сегодня, – решил Егор, – но через пятнадцать минут». Не выпуская Таниной руки и кивнув Антону, мол, подожди нас здесь, он выбежал на улицу. Таня едва поспевала за ним. Цветочный магазин, в который Егор привел Таню, располагался совсем рядом. Через десять минут Таня вышла из него с огромным букетом нежных розовых роз. Женщина, ожидавшая их в ЗАГСе, рассмеялась и от души поздравила их. В музее сотрудники, увидев Танюшу с огромным розовым букетом, удивились такому неожиданному повороту в Таниной судьбе, и хоть и пожалели, что уходит такая хорошая сотрудница, но препятствий чинить не стали. Быстро все оформили и пожелали счастья. К вечеру у Тани начала кружиться голова от такого огромного количества событий. И когда они пришли к ней домой, она почти без сил опустилась на диван.

– Егор, мы уезжаем завтра или послезавтра? – Она смеется. – Я что-то запуталась в днях.

– Послезавтра. – Егор присаживается рядом и берет ее за руку.

– Слава Богу! – Девушка осторожно, даже робко прислоняется к плечу Егора. – Значит, собираться можно завтра. Сегодня укладывать вещи не буду.

Егор, едва переводя дыхание, обнимает девушку за плечи.

– Таня… – Он замолкает, не зная, как спросить ее о том, о чем спросить должен, обязательно должен.

– Что? – Ее голос тоже дрогнул – она почувствовала волнение Егора.

– Мы ведь поженились сегодня, – Егор старается говорить ласково и спокойно, хотя голос его дрожит, – я хочу тебя спросить…

– Спроси. – Таня смотрит на него доверчиво, но Егор замечает в ее глазах искорку не то страха, не то волнения.

– Танюша, ты хочешь настоящую свадьбу? С цветами, фатой…

– И венчальными свечами, – тихо-тихо, почти неслышно произносит девушка. Потом она поднимает на него виноватые глаза. – Это ничего, Егор, у каждого своя судьба.

– Я крещеный, – Егор чуть прищуривает глаза, – православный. А ты?

– Тоже православная, – еще не понимая, к чему он клонит, говорит Таня.

– Тогда будет свадьба! – Егор улыбается, хоть и вздыхает, как ему кажется, совсем незаметно. – Все как ты мечтала. Мечтала ведь?

– Но сегодня…

– А сегодня будем целоваться. – Егор наклоняется к Тане и шепчет: – Учить тебя буду.

Таня вспыхивает, в глазах читается смущение и благодарность, и Егор произносит уже серьезно:

– Я не хочу, чтобы ты хоть о чем-нибудь жалела, – и ласково дотрагивается до ее щеки.


Сказать, что Анечка, услышав о том, что Егор женится на девушке из музея, удивилась, – это ничего не сказать. Она онемела, потом рассмеялась и заявила ему: «Ты самый удивительный парень на свете. Поздравляю! Честное слово, я очень рада за тебя. Поздравь и Таню от меня. А Антон знает?» А услышав, что сейчас они как раз стоят около работы Антона и откроют ему все через несколько минут, снова рассмеялась: «Это чтобы я не успела ему разболтать? Ладно, я звонить не буду. – Потом не удержалась и добавила: – Только про меня-то не забывай». Она хотела произнести это легко и шутливо, а получилось тревожно. Но слова Егора прогнали тревогу. «Даже не надейся, – как всегда с легкой иронией проговорил он. – Помнишь слова Георгия Дмитриевича? Ты меня подпитываешь, так что… – А потом добавил серьезно: – Ты и Антон – самые близкие мои друзья. Так что не говори глупостей».

Аня, поговорив с Егором, повернулась к маме:

– Мама, Егор женится, представляешь?

Они сидели в комнате и пили чай. С самого утра они уже побывали в больнице у отца, поговорили с врачом и теперь, удобно устроившись на диване, пили чай. Аня рассказывала маме обо всем, что произошло с ней за эти дни. В первый день в больнице она только коротко сказала, что у нее появился новый друг – Антон, что это серьезно, и об этом больше тогда не говорили. Совсем другое дело – вопрос о способностях Ани. Она тогда молча подошла к отцу и, проведя рукой по месту перелома, внимательно посмотрела ему в глаза.

– Слава Богу! – довольно неожиданно сказал отец. – Слава Богу!

Только потом она поняла, что он очень волновался, что у дочери не проявятся целительские способности. Потом родители объяснят Ане, что ничего не рассказывали ей о возможном даре, поскольку это семейная традиция и неписаное правило: пока дар не проявится – о нем не говорят. Почему – на этот вопрос Аня ответа не получила. Родители лишь пожали плечами: они не знали. Традиция, и все.

И вот сегодня, сидя на диване, Аня рассказывала маме об Антоне. Мама слушала внимательно, лишь изредка покачивая головой: она не слишком одобряла некоторые моменты поведения дочери.

– А как же Андрей? – наконец задала она трудный вопрос. – Ему ты сказала?

– Нет еще… – Аня замялась. – Мам, ну как я ему по телефону такое скажу? Вот приедет – поговорим…

– А когда он приезжает?

– Даже не знаю, – отмахнулась Аня, – через неделю, наверное.

Она ошиблась. Андрей приехал в тот же вечер. Он приехал, хоть Аня его и не ждала. Зато его ждал другой человек.

Он уже давно ждал. Он ждал и нервничал. Время шло, а он ни на шаг не приблизился к цели. Каждый день – как на работу, усмехался он про себя – приходил он к элитному дому, где жила Аня. Двор был огорожен кованым забором с домофоном на воротах, всюду охрана, так что проникнуть внутрь возможности не было. Конечно, он же не домушник. И даже посмотрев познавательную передачу про организацию квартирных краж, он не научится лазать по чужим квартирам. Это смешно. Надо искать другой путь. Бдительные бабушки, гулявшие с внуками в скверике рядом с домом, заприметили молодого человека, приходившего каждый день. Ему это было даже на руку. Смущаясь и краснея, он рассказал одной из них романтическую историю про безответную любовь к красивой девушке, которая, поиграв с ним на морском побережье, обманула и ушла к другому. Но он не сердится на нее, он ее любит по-прежнему и очень хочет просто посмотреть на нее, а может быть, она заметит его и тогда… Рассказывая весь этот бред, он усмехался про себя. Женщины, женщины! Как только речь заходит о любви, вы тут же теряете голову, забываете про здравый смысл и верите всему, что вам говорят. И не важно, сколько вам лет, и не важно, любят ли вас или другую, вы сочувствуете и верите. Он знал, как разговаривать с женщинами. Когда отец Ани попал в больницу, он обрадовался – это означало, что скоро она приедет и, может быть, тогда ему удастся проникнуть в дом. Он видел, как приехала Аня – бледная и уставшая, а на следующий день с удивлением заметил, как она пошла в дом, расположенный неподалеку. И разузнал, что там она живет с мужчиной. Это было для него новостью. Бабушки из скверика, только теперь узнавшие, что «интерес» у него к Анечке, сочувственно и осуждающе все ему рассказали. «Что же такое творится на свете! – причитали они, с жадным любопытством глядя на него. – Она ж уже года два как живет со своим. И с тобой, значит, любовь крутила, да и еще с кем-то? А мы-то считали ее порядочной». Он тогда, продолжая играть свою роль, делал грустные глаза, вздыхал и говорил, что все равно любит ее. А сам в это время думал, что, кажется, ему есть о чем поговорить с этим самым мужем. Только ссорить их совсем не входило пока в его планы. И вообще надо еще посмотреть, что собой представляет мужчина, которого Аня явно собирается «бортануть». Он усмехнулся. Да скажи он такое слово бабушкам, они не просто не поймут, а скорее всего даже лишат его своего доверия и покровительства. Им нужно сказать по-человечески – «она собирается его бросить» или, еще лучше, «оставить». Но пока он ничего говорить не будет. Скорее бы уже он приехал, муж этот, думал он. И вот он приехал. «Добрый знак – мне не пришлось долго ждать, – решил человек, – и, похоже, это то, что мне нужно».