В завершение Вероника стала громко кашлять на их Зюзю.

— Диночка, она заразила мою Зюзиньку какой-то неизлечимой инфекцией! — стала жаловаться над собачкой ее хозяйка. — Теперь она точно умрет.

— Не неси глупости, Лена, — дернула ее подружка. — Хватит нюни распускать. Лучше давай отсюда убираться, пока нас самих здесь не заразили смертельным и неизлечимым бешенством.

— О, я еще и бешеная сучка! — стала их пугать Вероника, отталкивая «VIPивских» клиенток к выходу. — В моем рту столько болезнетворных бактерий, которыми могу заразить не только вас и вашу зюзю, а и весь ваш светский бомонд!

И дамочки с визгом вылетели из салона-бутика.

— Браво, Никуся!

— Молодчинка!

Девушки стали ей аплодировать, только бедная девочка продолжала горбиться над разбросанными вещами, которые она, видимо, до завтра не успеет собрать. Однако три подруги быстро помогли собрать и развесить на свои места дорогие вещи. Затем они, закрыв дверь магазина на ключ, уселись на диванчики исключительно для элитной клиентуры, так как работникам категорически запрещалось садиться на «королевский трон», который был только для задниц высших чинов или ягодиц избранных мира сего, а не для задниц простого люда.

— Не плачь, солнышко!

— Они не стоят твоих слез.

— Эти лярвы еще за свое получат, вот увидишь! Боженька на небе все видит! Поверь мне.

— Надо открыть немедленно магазин, — сорвалась со своего места девочка. — Нельзя его закрывать, а то если, не дай Бог, припрется владелица бутика, то мне будет полный капец!

— Ну, тогда мы немного обслужим твоих VIP клиентов, пока ты придешь в себя. Ладно?

Девушка неохотно, однако согласилась с девушками, которые поочередно обслуживали «VIPов» в течение часа. А в перерыве они утешали несчастную обиженную девушку.

— Если тебе станет легче от мысли, что каждого из нас сегодня облили помоями с ног до головы, то я тебе скажу, что так оно и было. Да-да! — стала жаловаться Вероника.

— Меня вот один козел последней шлюхой обозвал! — призналась Оля, кивая головой.

— И меня тоже один олень облил помоями так, что я еще до сих пор не могу отмыться! — продолжила Вероника. — Кстати, ее старик, — указав головой на Олю, которая не очень обрадовалась тому, что ее отца обозвали оленем, однако промолчала, потому что понимала, что это все нужно, чтобы утешить бедную девушку, которой так наплевали и нагадили в душу, что она еще не скоро оправится и отмоется от всего этого элитного дерьма. — Еще тот, тебе скажу, тиран!

— И меня тоже сегодня обидели, — последней поддержала девушек Дарья. — Сказали… Сказали, — стала она вспоминать, кто ее обидел и как. Однако, не вспомнив ничего нужного, обратилась к подругам, чтобы те ей помогли хоть что-то придумать. — Кто меня обидел сегодня, девушки?

— Тебя Бог обделил мозгами, подруга, — заявила Вероника.

— Ее эти лахудры две, что на тебя так набросились и обозвали… — пыталась Оля что-то придумать.

— Контингентом всяким обозвали, — быстро догадалась Вероника и поддержала подругу в ее маленьком спектакле. — А ты знаешь, как это оскорбительно для такой, как Даша?! Такой, как Даша… — стукнув Дарью локтем в бок, чтобы та наконец-то включила свой мозг и включилась в разговор.

— Об это так обидно! — все-таки догадалась Дарья и подыграла подруге. — Так обидно!

— Она всю ночь будет плакать в подушку, слезы горькие проливать из-за этих лахудр VIPивских. Правда, Дашунь?

— Да-да, Никусинька, чистая правда.

Когда Таня, — так звали несчастную девушку, которую жестоко оскорбили VIP дамочки, — частично оправилась от нанесенной ей психической травмы так, что хоть могла немного говорить и двигаться, то помогла девушкам выбрать то, за чем они, собственно говоря, сюда так удачно зашли. Они скупились в этом бутике на такую кругленькую сумму, что Танюша от радости забыла, что те элитные фифы ей наговорили. Попрощавшись с девушкой, подруги покинули бутик.

— А все-таки, какие мы молодцы с вами. Да?!

— Такое доброе дело сделали!

— Поставили на место двух наглых, высокомерных куриц!

— И Зюзю, — добавила Дарья.



28



Коля сидел за барной стойкой с элитным виски в руках, которое бармены собрали с недопитых стаканов, бокалов, рюмок светского бомонда, которые каждый вечер и каждую ночь оставляют «слезы» на самом дне стаканов. Он, конечно, мог себе позволить купить новую бутылку дорогого коньяка или виски, однако после этого бы оставил без пищи и еды своих бабушку и дочь на несколько долгих месяцев. И кроме того сейчас он экономил каждую заработанную копейку, чтобы собрать как можно скорее на операцию для Зоиньки. Тех денег, что собрали благотворительные организации для его дочери, хватит разве что на саму операцию. А нужно еще заплатить кучу бабла на пребывание и содержание в клинике, медсестрам и анестезиологов, за самые медицинские препараты и лекарства.

— Эй, пацан, чего тут киснешь в одиночестве? — спросил Ваня, подсев к другу. — А понял, ты набираешь определенную кондицию, чтобы лучше потом двигать своим задом перед клиентками! Даня, налей мне немного того же, что и наш Николай глушит! — попросил он у бармена.

Молодой восемнадцатилетний юноша быстро выполнил просьбу коллеги по работе.

— Спасибо, малый, — поблагодарил охранник, взяв бокал в руку.

— Вань, ко мне сегодня придут друзья. Пропустишь их?! — попросил юноша об услуге у коллеги.

— Запросто, — сказал охотно Ваня. — А им хоть по восемнадцать уже есть?

— Да почти, — стал лукавить юноша. — Без нескольких месяцев как раз восемнадцать.

Даня отошел от коллег в подсобку.

— Эти мне малолетки! Нет, чтобы за книгами сидеть и ума набираться из них! Вместо этого смотрят всякую порнуху на сайтах, а затем слоняются по улицам в надежде с кем-то все то перепробовать, чего насмотрелись.

— Вань, чем взрослые мужчины, такие как мы, скажем, с тобой отличаемся от вот этих пацанчиков, которые хотят укусить немного этой взрослой жизни? — спросил Коля, поставив пустой бокал настойку. — Хочешь сказать, что никогда не смотришь на голые задницы и сиськи по компе, или не увиваешься за какой-то шлюхой, чтобы она тебе отсосала?

— Николаша, ты такой становишься придурок, когда напиваешься?! — рассердился Ваня на друга. — Как скажи мне, в тебе уживаются два таких разных человека? Ты — то пушистый, как котенок бываешь, а бываешь иногда злым, как сам черт! Хотя в последнее время, я заметил, что ты все чаще и чаще превращаешься в оборотня с клыками и с черными глазами, чтобы отпугивать всех, кто тебя все еще любит. Понимаю, что ты потерял жену и эта еще операция на голове у тебя. Однако нельзя так дальше жить. Ты скоро станешь рычать даже на своих родных.

— Я знаю, Ваня, — сказал печально Коля. — Однако ничего с собой поделать не могу. Меня так бесят все эти гламурные дамочки, которые приходят, чтобы поглазеть нам мой голый зад, и чтобы пощипать и потрогать меня за все мои выпуклости! Ненавижу!

— Кого? Женщин или эту долбаную работу?

— Я бы солгал, если бы сказал, что мне не нравится, когда на меня пялятся сотни женских глаз, любуются моим телом и представляют, как я их трахаю где-то в темном уголке клуба! Кроме того за это мне еще платят бабосики! Но иногда такое на меня находит, что хочется всех этих похабных шалав взять за их крашеные патла, и отвести их домой, к их мужьям и детям, где и есть их место.

— Ой, Коля, ты такой романтик! Наш мир уже давно утонул в разврате. Ты с этим ничего поделать не сможешь. Поэтому смирись.

— Я все понимаю. Но когда представляю, что через десять, пятнадцать лет и моя Зоинька вырастет, и я вынужден буду выпустить ее в этот грязный мир, то мной начинает дергать. Хочется что-то сделать, чтобы вычистить всю эту грязь с улиц…

— Я тебя хорошо понимаю, Коля. Но ты пойми, что не все бабы — суки! Есть в этом аморальном болоте разврата и порядочные женщины и девушки. Просто надо быть более внимательным и уметь распознать в какой-то «шлюхе», — как ты всю женскую половину человечества милозвучно называешь, — чистый алмаз, приличную, порядочную девушку.

— Ваня, думаешь, я этого не делаю. Просто сколько не смотрю — не вижу я этой чистоты и порядочности ни в одной бабе! Современные малолетки уже в тринадцать, двенадцать лет спешат познать взрослую сторону жизни. О какой чистоте и порядочности ты говоришь?! Это страшно! Куда наш мир катится?!

— А пока будут такие козлы, которые этих малолеток, как ты выразился, знакомят в таком раннем возрасте с взрослой стороной жизни — будет наш мир катиться все глубже и глубже в страшную, черную пропасть, с которой вырваться очень трудно.

— Эй, коллеги, о чем базар ведете?! — услышали мужчины голос Игоря, напарника Вани, который похлопал их по плечам. — Даня, налей-ка и мне немного бухла, — попросил он юношу.

— Дискутируем на тему чистоты и невинности женского пола! — ответил Коля, сделав еще один глоток.

— Спасибо, малыш, — поблагодарил Игорь бармена, который положил перед ним стакан. — Ого! Так у меня особое отношение к женской половине человечества. Я вам сейчас поведаю, — отпив несколько глотков.

— Да знаю, что ты ненавидишь всех баб и считаешь их всех шалавами, — сказал Ваня.

— Нет, ты ошибаешься, братан, — продолжил Игорь, поморщившись от горького напитка, который разлился теплом по всему телу. — Женщины делятся на порядочных дам и на сучок. Понятно, что вечно целомудренными они не могут быть, потому что бы весь мир выродился, если бы вокруг бегали одни нетронутые бабенки, и никому бы из мужиков не давали! Я говорю не об этом. И мы бы без них стали лезть на самих себя, подобных кобелей.

— Хорошо сказано, брателло! — хлопнул Ваня коллегу по плечу.