Не нужно было ехать сюда. Да и отпуск брать тоже. Не устал я. Уж точно не от работы… Тогда от чего? Лазурное море где-то за окном пыталось нашептать мне ответы, но неожиданно мне не захотелось его слушать.

Полёт до Москвы прошёл вполне спокойно, если не считать лёгкого нервного возбуждения, которое вдруг нашло на меня. Я как будто уже наперёд знал, что в столице меня ждёт нечто особенное. Поэтому когда мой телефон пиликнул, стоило лишь покинуть борт самолёта, ожидание и предвкушение чего-то неведомого лишь усилились, но я так и не смог привязать их ни к чему конкретному. Новость, что Стас лично явился встречать меня в аэропорт, конечно, порадовала, но я всё равно был уверен, что это не то. При всей любви к брату, я в последнее время вполне неплохо научился жить без него, хоть поначалу после их с Верой переезда мне и казалось диким то, что он не присутствует в моей жизни в режиме 24 на 7.

Багаж мне получать не надо было, я предпочитал путешествовать налегке, поэтому поправив лямку спортивной сумки на плече, отправился к выходу. Стас нашёлся там где и обещал, почти у самого выхода из зоны прилёта. Правда, в итоге ждать пришлось мне, потому что этот человек, взваливший на себя непосильную роль моего встречающего, завис на телефоне. Мы отошли в сторону и ещё минут пять топтались на месте, ожидая пока он решит свои рабочие вопросы. После того как звонок был скинут, мы даже успели бегло обняться, прежде чем его телефон зазвонил вновь. Чернов кинул беглый взгляд на телефон и виновато улыбнулся.

-Извини, Настя звонит.

Я понимающе кивнул, подхватив свою сумку и повернув к ближайшему киоску, продающему кофе. Быть свидетелем чужого разговора мне не хотелось: пожелает, потом сам расскажет. У нас со Стасом были крайне близкие отношения, наверное, самые… прозрачные для нас обоих внутри семьи. Мы знали друг о друге то, что порой хотелось бы скрыть от родителей, дабы не вызывать волну возмущения и волнения. Ромка тоже… не всегда был готов правильно воспринимать отдельные стороны нашей жизни. Нет, он никогда не осуждал по-настоящему, но в большинстве случаев не упускал возможности пройтись по чужим косякам бульдозером из сарказма и едких шуток. Впрочем, ещё были и такие ситуации, куда даже мне не хотелось лезть. Во-первых, как показывал опыт, ни к чему хорошему это не приводило, потом крайне импульсивному Стасу нужно было дойти до правильного ответа самостоятельно. Но в моменты напряжения его было лучше не трогать, он просто был неспособен воспринимать чужие советы. А во-вторых, ему самому потом было неловко за всё, что он творил.

Чего только стоил их любовный треугольник Вера-Стас-Настя. И пусть чувства сохранились только у одного вектора Вера-Стас, это всё равно не мешало брату чувствовать вину и стыд, хоть он и старательно это скрывал ото всех, возможно, даже и от самого себя. Но я слишком хорошо знал его, чтобы наивно полагать, что Стас смог отпустить эту ситуацию до конца. Ни черта не смог, вот и маялся, теперь ещё и съедаемый муками совести перед новорожденной дочкой. А то что всё происходило на наших глазах… лишь усиливало его самоедство. Вот поэтому лучше было порой отойти в сторону.

Кофе был готов, когда чужая рука легла на моё плечо.

-Поехали?

-Мхм, - кивнул я, протягивая ему свежеприготовленный эспрессо.

До стоянки мы шли в полном молчании, Стас плавал в своих мыслях, вертя в руках бумажный стаканчик, а я просто следовал за ним, неспешно потягивая свой капуччино.

Возле машины Стас интереса ради предложил мне сесть за руль, но я качнул головой. Он всегда так делал, отчего-то упорно веря, что однажды я соглашусь. Водить я умел, но не любил. В семнадцать лет это казалось чем-то прикольным, особенно в компании Сашки и Стаса, но по мере взросления, когда пришлось учиться водить машину самостоятельно, в голову всё чаще шла история моих кровных родителей.

Когда мне исполнилось восемнадцать и Черновы вручили мне документы на родительскую квартиру, я выпросил у Саши ещё одно одолжение - копию дела о смерти родителей. Не знаю зачем, но оказавшись снова в когда-то родных стенах, мне вдруг остро захотелось соприкоснуться с ними. Я ведь даже на похороны тогда не попал, запертый в стенах интерната. Уже гораздо позже, когда Сашки забрали меня к себе, Саня старалась привозить меня несколько раз в год к ним на кладбище. Многим это казалось странным, знаю точно, что бабушка, Сашина мама - Надежда Викторовна, тогда часто попрекала Саню тем, что она лишь бередит мои раны. Но Саня каким-то неведомым образом лучше всех остальных понимала, что нужно мне в этой жизни. А нужно мне было как-то совладать с чувством вины за то, что они умерли, а я вот остался. И в те нечастые визиты я долго мог сидеть возле родительских могил и смотреть в пустоту за горизонт, пока Саня терпеливо ждала в стороне, давая мне возможность вести внутренний диалог с папой и мамой, глотая горькие слёзы. Со временем стало легче, и я научился не только не спрашивать их о том, почему они ушли, но и просто рассказывать о себе, Черновых, буднях, вычленяя из жизни именно то, что, на мой взгляд, могло бы порадовать родителей.

Я уже и думать о той аварии почти забыл, но вот тогда, в восемнадцать, меня пробило. Пустая квартира, вычищенная от всяких вещей, из которых когда-то состояли будни маленькой, но очень гордой семьи, и виноватый Сашкин голос: “Извини, ничего не получилось сохранить, всё вынесли ещё до того….”. До того, как Саша в пух и прах разнёс тех уродов, что попытались завладеть квартирой мальчика, который в один страшный день стал сиротой. Сейчас мне уже сложно видеть в том мальчике себя, но ведь это когда-то было… Поэтому я выпросил копию дела. Авария, унёсшая жизни родителей, была описана сухим казённым языком, но на удивление подробным. И вот с тех самых пор, каждый раз, когда я садился за руль, ненужные мысли о том, как бы я поступил на месте отца, смог ли увернуться от удара, буквально заполняли всё моё нутро. Я невольно сравнивал, думал, анализировал, пока однажды на перекрёстке чуть не влетел в чужой зад. Вот тогда-то и решил, что так нельзя. И если я не в состоянии обуздать свои мысли, то и рисковать чужими жизнями у меня просто нет права. Всем остальным я обосновал это тем, что вождение - просто не моё. Один лишь Стас видел мои страдания и не терял надежд, что однажды я смогу перешагнуть через них. И в этом простом жесте, предложить мне сесть за руль, стояло столько всего, что порой становилось не по себе. Выходило, что он верил в меня сильнее, чем я сам.

Со стоянки выезжали долго, движение оказалось затруднённым и оставалось таким на протяжении всего нашего пути.

-Как съездил? - спросил Стас первое, что пришло в голову.

-Обычно, - пожал плечами, понимая, что и рассказывать-то особо не о чем. - А у вас тут как?

-По-маленьку, - брат сегодня тоже не особо был расположен к откровениям. - Полька растёт, прикольная такая стала, каждый день меняется, на выходных хочу её к нам попробовать взять. Приходи?

-Посмотрим, - кивнул головой, не уверенный, что я буду нужен там. Пусть сначала с Верой освоятся в новых ролях. Выступать буфером не хотелось, хотя возможно это и не было бы лишним. - Вера как?

-Страдает, что на учёбу скоро. Последний год бы продержалась, не сведя с ума деканат, мне порой кажется, что она их там уже всех до нервной икоты довела, - не без гордости заметил он. - Хотели тебя сегодня на ужин позвать, но она опять в бар ускакала, так что будем с тобой вдвоём.

Стас с Верой изначально познакомились в баре, где наша “синевласка” трудилась барменом, не забывая периодически влипать в истории и создавая головную боль своему лучшему другу и совладельцу бара Севе Игнатьеву. Правда, в последнее время тому стало гораздо легче, так как часть проблем с его плеч перекочевала к Стасу.

-Она же уволилась вроде как?

-Это мы с тобой так думаем, а вот у Веры с Игнатьевым на сей счёт своё мнение.

-Поругались, что ли? - нахмурился я.

-Да нет, - покачал головой Стас. - Просто, видимо, захотела развеяться. Я в последнее время занят часто бываю. Работа, Полька… Настя.

Он вроде как спокоен, но я-то знаю, что переживает.

-Тогда почему ты сегодня меня встречаешь, а не проводишь время вместе с Верой? - ну вот, не удержался от своих советов.

-Потому что она уже умотала в бар, перед этим назидательно указав в сторону аэропорта.

-Ах вот откуда такая щедрость! - прыснул я.

-А ты что думал, что я по тебе соскучился? - наконец-то немного расслабился брат. - Вера с чего-то решила, что мужской вечер не будет лишним в моём и без того загруженном графике.

-Не женщина, а мечта! - я хоть и шутил, но действительно считал, что Вера заслуживает памятник при жизни уже только за то, что терпела всех нас.

-А то! - не спорил со мной Стас. - Только ей об этом не говори, боюсь, что мы её тогда в рамках приличия просто не удержим.

-А они нужны, рамки-то?

-Нет, но опять-таки, про это тоже лучше умолчать, для её же безопасности. Знаешь, что она тут учудила? Окна мыть полезла.

-Боже ты мой! - театрально ужаснулся я. - Преступление века просто!

-Нет, ты не понимаешь! - искренне негодовал Стас. - Она их снаружи полезла мыть. Прихожу домой, а она с той стороны рамы болтается с тряпкой в руках, как только не навернулась?!

Тут даже я присвистнул, понимая размах бедствия с учётом того, что жили они на восьмом этаже.

-Я тебе говорю, у неё с инстинктом самосохранения вообще беда. Думал, что окончательно разумом тронусь, пока её обратно в комнату втягивал. Стою, ору. А ей хоть бы что. Руками разводит и лыбится. Зато чисто. Так что пусть лучше в бар бегает, там хоть Сева за ней приглядывает.

-А как обосновала? - не унимался я. - В чём необходимость-то была?

Тут брат тяжело вздохнул, из-за чего в нашем разговоре образовалась заминка. Вопрос как всегда пришёлся не в бровь, а в глаз.