Хотелось вернуться в своё уныние, отчего-то это казалось честным, но у жизни было совсем иное мнение на сей счёт.

Дом встретил не просто шумом… а целой палитрой голосов и толпой людей. Причём настолько эмоционально, что я чуть не вывалился за порог, когда на меня с разбегу налетела тринадцатилетняя Кристинка, стоило мне лишь открыть дверь.

Они были здесь все. Сашка, что-то бурно доказывающий Стасу и Роме. Саня, не выпускающая из рук агукающую Полинку. Вера, развлекающая Никитоса и о чём-то шепчущаяся с близняшками. Кир, с загадочным видом сидящий в своём телефоне.

Меня зацеловывали долго и упорно, даже Вера сказала, что может оставить свой штрих на моей щеке, вызвав тем самым у Стаса нервную икоту. Мы разобрали стол в гостинной, откуда-то взялась еда в неограниченных количествах, которой ещё с утра совершенно точно в моём доме не было.

Сидели до глубокой ночи, к тому моменту Стас уже успел увезти дочь Насте, а Саня -  уложить младшего из детей спать в моей спальне.

Ели, болтали, шутили, безумно улыбаясь, не в силах скрыть чувства радости от того, что наконец-то собрались все вместе. Я тоже улыбался, и даже не через силу. Правда, периодически ловил на себе беспокойный взгляд матери и каждый раз виновато отводил глаза, подсознательно опасаясь того, что узнает, каких же дров я наломал.

В гостиницу родителей мы не пустили, решив, что вполне сможем разместить десять человек между двух квартир.

-Мальчики направо, девочки налево, - заключил отец, разведя руками. Из-за чего Вера побледнела и вцепилась в руку Стаса -  оставаться наедине с Саней она пока опасалась, даже несмотря на то, что в семье её приняли как родную.

В итоге родители с Никиткой и близняшками уехали на квартиру к Стасу и Вере. А остальные остались у меня.

Девчонки, правда, надулись, уверенные, что пропустят всё самое интересное.

-Ну Кир же остаётся, - топнула ногой Викуля, надув губёшки.

-Ему уже почти восемнадцать, - заметила мама, многозначительно посмотрев на Рому, чтобы тот помнил, что ПОЧТИ, и следил за своим языком.

-Так-то мы тоже взрослые, - поддержала сестру Кристина. - Может быть, мы тоже хотим вести ночные разговоры о насущном!

-Только через мой труп! - сделал страшные глаза отец, прижимая к плечу спящего Кита.

Стас в очередной раз уехал, теперь уже провожать родителей и Ко. Мы же остались вчетвером, глушить пиво и играть в приставку. Вернее, пили только мы с Верой. Рома в принципе не упортреблял алкоголь, а Кирилл предусмотрительно заметил, что если мама узнает, что он сегодня пил, то голову не сносить… нам. И да, мы все единогласно решили, что ругаться с Александрой Сергеевной Черновой вообще не вариант.

Вернувшийся Стас поддержал наш сабантуй.

Засыпали как попало. Мы со Стасом вырубились на полу, к тому времени Вера уже давно дремала в кресле, Кира же сон сморил на диване. Один лишь Рома с гордо поднятой головой удалился в спальню и уснул на свободной кровати в позе морской звезды.   

* * *

Суббота

Из дома я сбежал с утра. Растолкал Стаса и Веру, отправив их на кровать и укрыв Кира тёплым пледом.

Голова была ватная, сказывалось всё - и полубессонные ночи, и выпитое накануне пиво, и шумная встреча с семьёй.

Сегодня была утренняя тренировка с моими мелкими борцами. Отработали мы на славу, только меня всё время не отпускало затягивающее чувство пустоты от того, что Ваньки здесь больше не было.

В итоге ближе к обеду меня накрыло окончательно, и сорвавшись, я отправил сообщение: “Кать, как вы там? Как Ваня?”.

Сообщение дошло, а ответа не было. Поэтому плотно сжав зубы, я отправился домой, в надежде, что уйти в себя мне там не дадут, благо, что работал я сегодня только полдня.    

У метро меня встретили Стас с Киром, и уже на подходах ко дворам мы увидели Рому и отца, который тащил в руках огромный арбуз.

-Лена повела маму и девочек по магазинам, - пояснил Кир. - Всеобщий сбор через полчаса у тебя на квартире.

-А вы чего вообще в Москву-то сорвались в последний момент? - поинтересовался Стас. - С понедельника же учёба начинается…

-А того и решили, что когда ещё встретимся. К тому же мама не теряет надежды, что меня вдохновит Москва и я решу здесь учиться.

-Что ж ты там такого натворил, что они тебя сюда сослать хотят? - хмыкнул Рома, оторвавшись от отца, который шёл чуть в стороне, страдая со своим арбузом.

-Собственно, ничего. Просто я решил пока никуда не поступать…

-Это как? - не понял я.

-Школу окончу, в армейку схожу, а там посмотрим.

-Как в армейку?! - воскликнули мы втроём.

-Ну кто-то же должен в этой семье. А не как вы, из дома сбежали и страдаете теперь со своей любовью, - хмыкнул Кир, утерев нам всем носы.

Мы хотели сказать что-то ещё, но тут Сашка, идущий от нас в паре метров, возмущённо поинтересовался:

-Скажите, в чём смысл был заводить такое количество детей? Чтобы потом, в старости, самому тяжести таскать?

-Вот как у тебя старость наступит, ты нам намекни, мы, может, и приедем со своим стаканом воды, - вяло отозвался Рома.

-Сейчас помогу, - притормозил я, разворачиваясь в сторону Сашки. Пока мы с ним возились с арбузом, парни ушли вперёд.

-Зубоскалы, - беззлобно покачал он головой, глядя в спины сыновьям. - И в кого вы у меня такие?

-Будешь бухтеть - старость наступит раньше времени, - подколол я его.

-И ты, Брут! - закатил Чернов-старший свои глаза.

Я поудобней перехватил огромную “ягоду”, и мы уже было двинулись в сторону дома, когда незнакомый хриплый мужской голос окликнул меня.

-Эй, чурка, вспомнил о своём предназначении?

Сашка отреагировал первый, резко крутанувшись на месте. Я же был привыкший к такого рода высказываниям. Поэтому попытался удержать отца от лишних геройств, но арбуз ограничивал меня в движениях. Поэтому пришлось повернуться тоже.

Их было трое. Двоих я видел впервые, а вот третьим оказался… Вячеслав Ларин.

Он стоял чуть в стороне, спрятав кулаки в карманы джинс, и с вызовом смотрел прямо на меня. Мрачный вид, играющие желваки, прожигающий взгляд… Он всё знал.     

Глава 30

Четверг

Ваня всю дорогу молчал, забившись в угол заднего сиденья и нервно обнимал свои колени. Я всё время поглядывала на него в зеркало заднего вида, теряясь в догадках, как же мне его позвать, так чтобы услышал, чтобы понял… Как успокоить этого маленького героя, чей мир буквально рушился на его глазах.

Я так отчётливо помнила первую нашу встречу, когда акушерка в роддоме положила такого крошечного сына на мою грудь, а я разревелась от переполняющих меня чувств. Там было много всего… и всепоглощающее чувство любви, и страх, что не справлюсь… А ещё жгучее желание защитить от всех бед и проблем этого мира.

И вот пришло время честно признаться во всём… я не справилась. Облажалась по всем фронтам. Даже плакать не хотелось. Ощущение выжженной пустыни внутри убивало любые эмоции.

Со стоянки мы шли в гробовом молчании. Ребёнок шёл спотыкаясь, собирая все кочки, как если бы ноги отказывались его нести. Но любую попытку помочь или поддержать он воспринимал в штыки, каждый раз шарахаясь в сторону. Мне приходилось идти за ним на расстоянии пары метров, которые казались мне самой настоящей пропастью.

Разум по-садистки теребил случившееся в клубе. И всё… абсолютно всё в этом мире меркло по сравнению с тем разочарованием, что стояло во взгляде сына.

Захотелось рассмеяться, истерично и нервно...  Влюбиться она надумала, дура! Вся ситуация казалась насмешкой над моей жизнью, в которой мне по какой-то причине померещилось, что я могу что-то там сама решать и выбирать. Немое неподчинение за спиной - вот мой удел всему.

Наш разговор с Ванькой ещё долго будет тлеть в моей душе. Еле догнала ребёнка, который вдруг решил, что ему, собственно, некуда бежать, забившись в угол, словно затравленная зверушка. Его немое мычание на мои судорожные попытки хоть что-то объяснить.

Да и что я ему могла сказать? Прости, сынок, но мама вдруг решила влюбиться. Вообще в тот момент про это не думалось. Лишь ярое желание пробиться через стену, которую он выстраивал вокруг себя.

Даже когда с Дамиром прощалась, понимала, что это всё уже не важно… А может быть, просто сработали предохранители. Потому что придись мне там ещё переживать за него… оставалось только пойти и удавиться. Хотя то, что он переживал не меньше моего, я видела и, наверное, даже ценила, но только как-то тускло и отдалённо, потому что сил на чувства не было.

Домой заходили в тягостном ожидании, словно в преддверии бури. Ванька скинул кроссовки и унёсся в свою комнату.

Хотелось зацепиться за что-нибудь понятное и рутинное, отсюда моё слабое напоминание про то, что надо вымыть руки. Но вместо ответа - безапелляционный хлопок дверью.

Часы метрономом на стене отсчитывали отведённое время до моего приговора, который мне ещё предстояло вынести себе…

Переоделась. Умылась. К чёрту сняла линзы, отчего-то начинало резать глаза, как если бы мне насыпали в них песка. Потом долго торчала на кухне, механическими движениями нарезая всё, что попало под руку в холодильнике, судорожно прислушиваясь к тому, что творится за стенами детской.

А потом поняла, что больше не могу… И, отшвырнув от себя разделочную доску со всем, что лежало на ней, на дрожащих ногах отправилась к сыну.

Он лежал на постели, отвернувшись к стене. Я печальным взглядом окинула фотообои, которые мне когда-то так нравились. На них было запечатлено множество воздушных шаров, тех что были огромными, с корзинами и стропами. Слава называл это “детским садом”, я же надеялась на то, что однажды Ванечка поверит, что в этом огромном мире возможно всё. Теперь же казалось, что это всё насмешка над нами… и все мы застряли здесь, на земле, неспособные летать и мечтать.