Похититель ушел, оставляя нас с братом наедине. И мне действительно было о чем поговорить с… родственником!

По-хорошему, после всего сделанного, он уже давным-давно не должен был быть им, но я все еще продолжала верить в чудо. Ну почему? Что со мной не так?!

В глазах Юры я сейчас отчетливо видела неприязнь, будто перед ним стоит не младшая сестра, а монстр, испортивший всю его жизнь.

– Как же я тебя ненавижу…

Горький ком встал поперек горла, на глаза мгновенно навернулись слезы, но лишь на одну короткую долю секунду. Меня вдруг прорвало за все прошедшие годы. Наконец захотелось высказать все и спросить: что же конкретно я ему сделала? Ярость вскипела в жилах и понеслась по венам, словно выброс адреналина.

– Да как ты смеешь упрекать меня после всего, что натворил! – заорала и ткнула в него пальцем. – Это ты довел мать до смерти своими долгами. Она буквально боготворила тебя, носилась, как с писаной торбой. Юрочка то, Юрочка сё… Ох, Юрочка же сам не справится, ему надо помочь, – перекривляла я слова матери.

Поток накипевших слов лился сам по себе, плевать, причиню я ему боль или нет, пусть выслушает до конца. Сколько уже можно терпеть? Пора одной заносчивой особе спуститься с небес на землю и ответить за содеянные грехи.

– Как бы я ни старалась, чтобы ни делала, все время у мамы в приоритете стоял ты! У меня была прекрасная возможность пойти дальше учиться на стипендию, но нет… Как же так? Надо работать, деньги Юрочке сейчас ой как нужны. А образование… ой, подумаешь, кому оно сейчас нужно?! Считаешь, это справедливо? Получается, я много лет в ущерб себе пахала на тебя, а что получаю взамен? Упреки и новые проблемы с долгами! Вот сейчас, например, за что ты меня сдал Строителю? Ведь без тебя тут не обошлось, однозначно. А теперь еще и выясняется, что долг перед ним уже ты каким-то образом отработал. Как это понимать?

Все, я высказалась, на душе сразу же полегчало, показалось, что я сбросила тяжелый балласт, который тащила за собой очень много лет. Я надеялась увидеть хоть капельку раскаяния, но Юра после моей бурной речи поджал губы и стал еще злее, чем был до этого.

– Да как хочешь, так и понимай, – брезгливо выплюнул он.

По всей видимости, отвечал он с неохотой и лишь потому, что точно знал – я теперь не отстану. Да и мы, считай, заперты с ним в доме, долго избегать правды не выйдет.

– Знал бы, что ты стоишь целое состояние, уже б сам давным-давно тебя продал.

– Что? Что ты несешь?!

Боже, он сошел с ума. Либо бандиты слишком долго его били по голове, уже мозги набекрень. Юра нес ахинею, но, тем не менее, червячок недоверия шевельнулся внутри. Мне захотелось узнать наверняка, с чего вдруг у него появились такие мысли.

– Получается, ты рассказал свою бурную фантазию Строителю, и он поверил? – я рассмеялась и продолжила: – Прям как в тот раз, со стопкой несуществующих денег. Юра, прекращай пить, у тебя «белочка». Такими темпами ты нас обоих сведешь в могилу раньше положенного срока.

Брат ухмыльнулся и отрицательно качнул головой, словно знал больше, чем мне кажется. Он долго молчал, специально или нет, но в конечном итоге заговорил:

– А знаешь, почему мамка любила меня всегда больше, чем тебя?

Я понимала, что этим вопросом он хочет уколоть и унизить, показать свое превосходство предо мной. Как могла, старалась держать себя в руках и не предаваться унынию, тем более, что ответ-то мама мне поведала перед смертью. Тайны в этом больше нет.

– Потому, что ты похож на отца, – я пожала плечами.

Юрка заржал во все горло, сбивая меня с толку. Он долго хохотал, тем самым накаляя ситуацию до предела. Очень хотелось верить, что родственничек делает все это намеренно, лишь бы выгородить себя любимого и до последнего не признавать вину.

– Хрень это все. Хочешь знать настоящую правду? – Юра иронично выгнул бровь.

Я уже чувствовала, что она мне не придется по вкусу, но узнать ее обязана. От этих тайн с каждым годом становилось только хуже. Уж лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

– Говори.

Как же мне хотелось звучать увереннее, но голос предательски дрогнул, и Юрка еще шире ухмыльнулся, выпятил грудь, словно победитель.

– Я лишь отчасти похож на отца, любила она меня сильнее совсем по другой причине. Вот ты все спрашиваешь, почему так люто возненавидел тебя? Да потому, что ты и есть та причина, из-за которой отец бросил нас. Отчасти и мать виновата, но ты! Ты стала решающим фактором. Лучше б тебя не было, мать хотела сделать аборт, чтобы сохранить семью, но в больнице в последний момент передумала. Струсила. И что в итоге? Сама за трусость и поплатилась. За все в этой жизни надо платить. Вы обе мне обязаны за сломанную жизнь! – последние слова он фактически прорычал с досадой.

Я попятилась, отказываясь верить в то, что наговорил Юрка. Сердце болезненно сжалось в груди и забилось быстро-быстро, причиняя мне адскую боль. Он… он не серьезно, я никак не могла стать причиной распада семьи.

– Да что ты несешь? – спросила его со слезами на глазах.

Во мне что-то надорвалось внутри и уже нереально остановить горькие рыдания. Этого просто не может быть!

– Как ты можешь знать про аборт и все остальное? Да ты же специально провоцируешь меня, хочешь переложить чужую ответственность на мои плечи. Виноваты наши родители, найди отца и его кори, я-то тут причем? Он ведь себе завел любовницу.

– Могу, уж поверь. Все те долгие пять лет после твоего рождения я слышал много чего от родителей, когда они ругались каждый день. Что, уж поверь, во мне накопилось ненависти к тебе еще на несколько жизней вперед. И на гулящую мать. С чего вдруг я должен любить сестру, которая мне и не сестра вовсе, а?!

Последнее признание резануло острым клинком по израненной душе, показалось, что из легких только что вышибли весь воздух, я не могла нормально дышать. Нет, нет, нет! Бред… Что значит «не сестра»? Не зная, как реагировать на полученную информацию, просто молчала и недоверчиво глядела на Юру, пытаясь найти для себя хоть какой-то знак. Знак, что у него «белочка» или помутнение рассудка. Да, что угодно! Чувствуя, что попросту не устою на ватных ногах, подошла к дивану. Он еще был обернут защитной пленкой, я уселась на него и закрыла лицо руками. Хотела спрятаться от проблем и от слов, что жалили, как пчелы.

Хоть и пыталась отрицать сказанное, но факты и поступки мамы косвенно подтверждали каждое слово Юры. С этим никак не поспоришь! Это что же получается, она меня… нагуляла? Мне нужна была моральная передышка, но Юрка решил добить окончательно и продолжил говорить:

– Ага, сообразила, наконец? – сколько же было ехидства в его вопросе… – Ну, так вот, ты мне не сестра. Разве что по матери, но мне плевать. Вот именно потому, что из-за тебя ушел отец, мать и сдувала с меня пылинки, обожала меня, несмотря ни на что, и отдавала все свое тепло материнское тепло ребенку, рожденному в семье! И это я ее заставил пахать на меня, упрекал отцом и тем, что расскажу тебе правду. Ох, как она боялась, что ее кристальная репутация прилежной жены вдруг лопнет, словно надувной шарик.

Я чувствовала, как внутри образовывается черная дыра, и в нее утекает все мое детство и юность, надежды, мечты о крепкой, дружной семье. Что-то было не так в этой истории, пересказанной Юркой, но сейчас, когда эмоции бурлили внутри, а тело содрогалось от рыданий, я не могла толком понять, что именно. В ушах то и дело звенели удручающие слова: «Ты нагулянная, не любимая, не родная… Тебя ненавидели всю жизнь! Ты разрушила семью!» Я не выдержала накала эмоций и, зажав уши руками, закричала, пытаясь перебить эти ужасные мысли, что прочно засели в голове.

Даже сквозь свой громкий крик и зажатые уши я слышала, как смеется Юра, как потешается надо мной и ликует в сию минуту. Но как же так? Ведь мне казалось, мать хоть капельку да любила меня, особенно перед смертью мы с ней стали близки. Неужели ее под конец мучили лишь угрызения совести? А квартира? Зачем переписала на меня, если уж я ей была настолько противна? И почему тогда отец ушел лишь спустя пять лет, а не сразу? Нет, что-то все равно не сходилось, а я никак не могла сложить воедино кусочки картинки. Одно понимала прекрасно: Юра перековеркал ситуацию под себя, надумал обид и цинично мстил, считая, будто все вокруг ему должны. Опять же, как он говорил, угрожал матери, что расскажет мне правду, чего же она боялась на самом деле?

Спустя некоторое время слезы иссякли, а на душе образовалась пустота, которую сейчас мог заполнить только один человек. Как же мне хотелось поскорее увидеть Степу и крепко обнять его, почувствовать, что в этом мире я еще нужна хоть кому-то!

Противный внутренний голосок уже начинал нашептывать, будто бы Череп не придет, не станет ввязываться. Гнала прочь от себя дурные мысли, он найдет, обязательно. Главное верить и не опускать руки, всполошился ведь Строитель с его людьми из-за чего-то, значит, процесс запущен.

Юрка больше ничего не говорил, но я чувствовала его ликующий взгляд на себе. Его взор побежденного буквально прожигал мне спину и потихоньку испепелял.

Я обернулась к нему, заметила ликование на лице, надо же, радуется победе, находясь в доме, откуда уже нет выхода… И тут вдруг меня осенило. Широко улыбнулась, сбивая брата с толку. Он сощурился, почувствовал подвох.

– А знаешь, даже хорошо, что ты мне рассказал правду, – высказалась уверенным, спокойным тоном, от этого Юрке стало не по себе. – Теперь я вдвойне спокойна.

Улыбка вдруг увяла, да и его расслабленная поза сменилась: он больше не опирался плечом о косяк, выпрямился и не знал, куда деть руки, в итоге скрестил их на груди.

– Да ну? – не поверил, съехидничал, но глаза выдавали его с лихвой – забегали, как трусливые зайчики!

– Сам подумай, – нарочно создавала паузы, накаляя обстановку до предела. – Ты уже, считай, ходячий труп, а я – нет.